Воздушный корабль - Жюль Верн Страница 8

Однако, если бы дядя Прюданъ и Филь Эвансъ не были такъ заняты своимъ препирательствомъ, если бъ они взглянули чуточку повнимательнѣе, то они замѣтили бы, что поляна измѣнила свой обычный видъ.

Въ полутьмѣ можно было видѣть какой-то предметъ, очень похожій на вѣтряную мельницу съ неподвижными крыльями.

Но ни президентъ, ни секретарь Вельдонскаго клуба не замѣтили этой странной перемѣны въ пейзажѣ Фермонтскаго парка. Фриколенъ тоже не замѣтилъ. Онъ былъ занятъ исключительно одними таинственными бродягами. Ему казалось, что они приближаются и стараются окружить путниковъ, словно приготовляясь къ рѣшительному удару. Отъ страха у него сдѣлались спазмы въ груди, руки и ноги похолодѣли и не двигались, по спинѣ бѣгали мурашки. Онъ былъ въ полномъ смыслѣ этого слова объять ужасомъ.

Хотя онъ уже и ногъ подъ собой не слышалъ, однако, все-таки собрался съ силами и крикнулъ въ послѣдній разъ отчаяннымъ голосомъ:

— Мистеръ дядя!.. Мистеръ дядя!

— Да ну, чего тебѣ? Что ты присталъ? — съ сердцемъ огрызнулся на бѣднаго лакея дядя Прюданъ.

Быть можетъ, и онъ и Филь Эвансъ не прочь были сорвать свою злобу на подвернувшемся слугѣ, но у нихъ не нашлось на это времени. Точно также и лакей не успѣлъ отвѣтить на сердитый вопросъ барина.

Случилось нѣчто необыкновенное.

Въ лѣсу раздался пронзительный свистъ. Вслѣдъ затѣмъ на серединѣ поляны зажглось что-то вродѣ электрической звѣзды.

Быстрѣе, чѣмъ можно сказать словами, изъ-за деревьевъ выбѣжали шесть человѣкъ и кинулись двое на дядю Прюдана, двое на Филя Эванса и двое на Фриколена. Въ послѣднемъ случаѣ двухъ было слишкомъ много, потому что негръ не въ силахъ былъ защищаться: страхъ заковалъ его въ цѣпи.

Несмотря на крайнюю неожиданность нападенія, президентъ и секретарь Вельдонскаго института хотѣли оказать сопротивленіе. Но у нихъ не было для этого ни времени, ни силъ. Въ нѣсколько секундъ ихъ скрутили по рукамъ и по ногамъ, завязали имъ ротъ и глаза и быстро понесли ихъ черезъ поляну. Разумѣется, они первымъ дѣломъ подумали на обыкновенныхъ грабителей, спеціально занимающихся очищеніемъ кармановъ у запоздалыхъ путниковъ. Но это было не совсѣмъ такъ. Ихъ никто не обыскивалъ, хотя у дяди Прюдана по обыкновенію лежало въ карманѣ нѣсколько тысячъ долларовъ ассигнаціями.

Во все это время нападающіе не перемолвились между собою ни словомъ. Спустя минуту, дядя Прюданъ, Филь Эвансъ и Фриколенъ почувствовали, что ихъ куда-то тихо кладутъ, но не на траву, а на какой-то помостъ, который подъ ними заскрипѣлъ. Ихъ положили рядомъ, затѣмъ захлопнулась дверь и щелкнула задвижка. Всѣ трое поняли, что они въ плѣну.

Затѣмъ послышался протяжный звукъ вродѣ не то хрипѣнья, не то шуршанья, — какъ бы «фрррр» съ безконечнымъ протяженіемъ р—и, кромѣ этого страннаго звука, ничто больше не нарушало глубокой ночной тишины…

На другой день вся Филадельфія была въ страшномъ волненіи.

Съ ранняго утра весь городъ уже зналъ о событіи, случившемся наканунѣ во время засѣданія Вельдонскаго института, — о томъ, что въ засѣданіе явился какой-то инженеръ Робюръ-завоеватель, тяжко оскорбилъ баллонистовъ и непонятнымъ образомъ исчезъ.

Но это были еще цвѣточки. Можно себѣ представить, до чего дошелъ переполохъ, когда по городу разошлась молва о таинственномъ исчезновеніи президента и секретаря клуба въ ту же самую ночь съ 12-го на 13-е іюня.

Перешарили весь городъ и всѣ окрестности. Ничего не нашли, ни малѣйшаго слѣда. О событіи заговорили газеты, сначала филадельфійскія, потомъ пенсильванскія, а потомъ и вся американская печать. Судили и рядили на всѣ лады, толковали фактъ вкривь и вкось и, какъ водится, ничего не объяснили. Появились объявленія и афиши съ обѣщаніемъ крупной награды не только тому, кто отыщетъ пропавшихъ, но даже всякому, кто дастъ хотя бы малѣйшее указаніе. Ничто не дѣйствовало. Президентъ и секретарь Вельдонскаго института словно сквозь землю провалились.

По этому случаю правительственные органы пустили въ ходъ проектъ объ увеличеніи штата полиціи, на томъ основаніи, что если въ государствѣ возможны такіе дерзкіе проступки противъ личности, то слѣдовательно существующей полиціи недостаточно.

Съ другой стороны, оппозиціонныя газеты принялись доказывать, что всю полицію нужно распустить, потому что все равно отъ нея нѣтъ никакого толку: она-де ни за чѣмъ не смотритъ и не только не умѣетъ пресѣкать преступленій, но даже не способна отыскать преступниковъ.

Быть можетъ, обѣ стороны были до извѣстной степени правы.

Въ концѣ-концовъ полиція осталась въ томъ же видѣ, какъ и была. Ничто не совершенно въ нашемъ лучшемъ изъ міровъ, который отнюдь не можетъ назваться совершеннымъ, да никогда и не будетъ такимъ.

ГЛАВА V

Между президентомъ и секретаремъ Вельдонскаго института заключается перемиріе.

На глазахъ повязка, во рту затычка, по рукамъ и по ногамъ веревка, слѣдовательно, полная невозможность видѣть, говорить и двигаться; таково было положеніе, въ которомъ неожиданно очутились дядя Прюданъ, Филь Эвансъ и лакей Фриколенъ.

Присоедините къ этому неизвѣстность, — кто, зачѣмъ, какъ и для чего ихъ похитилъ и какая участь ихъ ждетъ, и вы легко поймете, что тутъ было отчего лопнуть даже овечьему терпѣнію, а мы уже имѣли случай видѣть, что члены Вельдонскаго клуба насчетъ терпѣнія были далеко не агнцы. Дядя же Прюданъ былъ изъ всѣхъ членовъ едва ли не самымъ вспыльчивымъ, такъ что легко себѣ представить, каково было его душевное состояніе.

И онъ и Филь Эвансъ пришли къ убѣжденію, что врядъ ли имъ придется на слѣдующій вечеръ занять свои обычныя мѣста за столомъ засѣданій общества.

Что касается Фриколена, то онъ ровно ни о чемъ даже думать не могъ. Онъ лежалъ ни живъ, ни мертвъ.

Такъ прошло съ часъ времени. Положеніе плѣнниковъ не перемѣнялось. Никто не приходилъ къ нимъ. Они могли только вздыхать и односложно мычать сквозь повязку, да еще могли судорожно корчиться и егозить по полу, точно рыбы, вынутыя изъ воды; вотъ и все. Больше имъ ничего не оставалось дѣлать. Послѣ этого легко себѣ представить всю силу ихъ подавленнаго или, точнѣе говоря, связаннаго гнѣва.

Повозившись нѣсколько времени безъ всякой пользы, они притихли и стали прислушиваться. Тщетно напрягали они свой слухъ, — ничего нельзя было разобрать кромѣ безконечнаго и необъяснимаго звука: фррр… однообразно колебавшаго кругомъ нихъ воздухъ.

Подъ конецъ случилось вотъ что: дѣйствуя спокойнѣе и настойчивѣе дяди Прюдана, Филь Эвансъ ослабилъ веревку, которой у него были связаны руки. Вскорѣ ему удалось совершенно развязать узлы и освободить сильно затекшія отъ тренія руки.

Крѣпко потеревъ ихъ одна о другую, Филь Эвансъ возстановилъ въ нихъ кровообращеніе, потомъ сдернулъ у себя съ глазъ повязку, вытащилъ изо рта затычку