Роджер Желязны - Миры Роджера Желязны. Том 1 Страница 8

Как насчет такой версии: несчастный случай в лаборатории? В результате — шрамы, черепная травма, затем имплантация ложной памяти, покрывающей значительный период моей жизни; шаг, возможно, необходимый для сокрытия вины определенных руководителей компании. И пенсия — чтобы я сидел тихо и не лез на рожон.

Однако очень многие попадают в того или иного рода происшествия, а о столь экзотических последствиях я что-то не слышал. Крупные фирмы могут позволить себе уладить все честь по чести; и делают так.

Нет, неубедительная версия. Но я чувствовал, что главное еще впереди.

Я допил кофе и поднялся, поставив чашку на перила. Пора просить прощения у Коры. По крайней мере я принесу ей добрые вести.

Я вошел в дом и позвал:

— Кора?

Тишина. Что ж, понятно: дуется. Я ведь просто сказал, что иду гулять, и она, вероятно, беспокоилась.

На душе у меня стало совсем муторно, и я сразу решил сделать ей что-нибудь приятное — обед, цветы и…

— Кора?

И во второй комнате пусто. Неужели она так разозлилась, что переехала в гостиницу?

«ВАС ОЖИДАЕТ ПОСЛАНИЕ» — светилась надпись на экране телефона-компьютера, как всякий раз, когда кто-нибудь звонил или, уходя, оставлял записку. В желудке возник ледяной ком, во рту прорезался привкус кофе.

Я пересек комнату, коснулся клавиши, и экран показал: «ДОН ОБСТОЯТЕЛЬСТВА СКЛАДЫВАЮТСЯ ТАК ЧТО МНЕ ПОРА ЕХАТЬ. У НАС БЫЛ ЧУДЕСНЫЙ ЛЕТНИЙ РОМАН, НО ДУМАЮ НЕ СЛЕДУЕТ ПРИДАВАТЬ ЕМУ ОСОБОГО ЗНАЧЕНИЯ. ТЫ ОСТАНЕШЬСЯ В МОЕЙ ПАМЯТИ. КОРА».

Я осмотрел весь дом и удостоверился, что ее вещей нет. Потом вернулся и сел у экрана. Конечно, по дисплею не проверишь почерк и роспись не сличишь. Но преподаватель языка, который так соблюдает пунктуацию…

Я был почти удивлен собственной реакцией. Не отчаяние, не грусть, не истерия, не страх. Нечто совершенно иное.

Во рту, однако, пересохло. Я открыл холодильник, достал пиво, вырвал крышечку и в несколько глотков осушил всю банку.

Рука дрожала — похмелье плюс волна нахлынувшего адреналина. Адреналина — от ярости, не от испуга. Я почти забыл, что такое ярость.

Пальцы слушались меня идеально. А почему, собственно, нет? И все же где-то глубоко внутри это казалось странным… Позже, позже… Об этом будем думать позже… Я смотрел, как жестянка хрупким цветком сминается в кулаке.

Физическое напряжение будто очистило путь для другого — не только для логики и здравого смысла…

Всматриваясь в экран, я попытался почувствовать на клавиатуре пальцы Коры, вводящие это послание. Время поступления информации на центральный процессор…

Сознательно я не отдавал себе отчета в своих действиях. Но на более глубоком уровне знал, что заглядываю в компьютер, воспринимаю его электрическую жизнь — чувство сродни той полудремотной эмпатии, которую я недавно испытал к электронному навигатору плавучего дома.

Потрясение от открытия или, вернее, повторного открытия такой силы внутри меня отступило на задний план перед иной, необоримой нуждой. Я не мог найти пальцев Коры. Здесь были чужие пальцы…

Пришло время думать. Адреналин тут плохой помощник, и даже мой вновь обретенный талант оказывался бессильным. Я проклинал нашу ссору, ругал себя за то, что оставил Кору одну, беззащитной перед нападением, перед похитителями. Я вернулся в Ки-Уэст, как на родную землю, в мой дом — мою крепость, где можно стоять насмерть — вовсе не из-за денег (как я пытался уверить Кору), которые должны сегодня поступить в банк…

Банк.

Перед глазами, как во вспышке, вновь предстала захлопывающаяся дверь со старомодным матовым стеклом. То, что много лет назад я тайно обозначил, — только для себя, мысленно! — язык моего сна, моего подсознания назвал — «ВИТКИ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ОТДЕЛ» Банк.

Я вышел из дома, сел в машину и подъехал к банку, встав на площадке в тени кокосовой пальмы. Я взглянул на часы. Деньги должны поступить в полдень — в виде электрических импульсов по оптоволоконным кабелям, что тянутся под теми же длинными мостами, по которым несутся легковушки и грузовики.

В машине было жарко и душно. Не выключая мотора и кондиционера (никто не смотрел на это косо теперь, когда мир так стремительно завоевала солнечная энергия — и «Ангро энерджи»), я откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза.

Компьютер в банке был целым городом по сравнению с крохотным электронным форпостом у меня дома. Но городом, выстроенным логически, с четко обозначенными проспектами.

С каждым часом, с каждой минутой ко мне возвращалась память. Мысленно я потянулся к банковскому компьютеру. Начался «эффект витков».

Глава 4

Кликлик, и вперед, в волшебный город света и тьмы… Реки холодных электронных огней, огибающие геометрически правильные острова, текущие под мостами, останавливающиеся перед плотинами, тихо струящиеся здесь, с ревом несущиеся там… Огоньки, перемигивающиеся, как на дисплее пинбола… Грохот, шорох…

Я пробрался к оазису спокойствия, откуда открывалась вся картина, где-то окуная палец, где-то касаясь пилона, чтобы чувствовать эхо пульсирующей информации. Врата открывались и закрывались, нейтральные сигналы проносились мимо товарными поездами… Не то, не то, не то…

Время приостановилось. Да и в любом случае — Боже, до чего приятно вернуться… Я мог ждать. Казалось, что, если бы мое тело сейчас умерло, я продолжил бы существование в окружающей громадной машине. Кликлик…

Замедли, останови, увеличь, расширь.

Да.

Вот, поймал. Цепочка-символ с ежемесячной стипендией: 11111010000000, с моим именем. Я проследил ее до своего счета. Немедленное уведомление о получении, с тем же кодом, возникло, словно феникс, из электрически потрескивающего гнезда, стремглав помчалось в силовую линию, по которой прибыли мои деньги…

Я пометил его, ухватил, последовал за своим именем. Вдоль цепи кабельных трасс, подвешенных (отметил я на другом уровне сознания) на опорах, от острова к острову, по медным и оптоволоконным проводникам, змеящимся по каналам, к расчетной палате Майами, через другой, еще более крупный город огней и дальше вперед, вниз, вверх, вокруг, насквозь, от терминала к терминалу: Атланта, Нью-Йорк, Нью-Джерси и затем…

Нью-Джерси, правление «Ангро энерджи».

Да, разумеется. Но я должен был убедиться.

Я нырнул. И выплыл на фондовой бирже, омываемый успокаивающими ритмами прогнозов цен на пшеницу. Память возвращалась…