Роберт Шекли - Машина Шехерезада - шесть историй Страница 8

– Я езжу на охоту верхом на коне, хотя он мне тоже неровня. Точно так же я использую крестьянина, чтобы поупражняться и поразвлечься. Его социальный статус меня не волнует. А чтобы бой был интереснее, я проведу его одной рукой. – Он повернулся к Жаку: – Выбирай: левой или правой?

– Левой, – пролепетал Жак, надеясь, что Сент-Омер правша.

– Так тому и быть, – сказал Поль.

Они встали в середине огороженного круга. По кивку графа Поля герольд протрубил сигнал. Трибуны приветственно зашумели, и бой начался.

Сразу стало ясно, что кузнец скован по рукам и ногам своей ментальностью. Настоящий Геракл в смысле сложения и мускулатуры, он был простодушным дитятей там, где дело касалось решимости или хитроумия. Они с Полем кружили друг возле друга. Поль подпрыгивал так, словно в ступнях у него были пружины. Двигался он не спеша, но летал по рингу, как мячик. На нем были обтягивающие штаны до колен из какой-то эластичной ткани, дававшей полную свободу движениям, и простая, отличного покроя белая шелковая рубаха. Гладкие светлые волосы граф перевязал мягкой кожаной ленточкой. Кузнец облачился в грязную серую спецовку, бывшую, возможно, его единственным нарядом. Ноги у него были босые, а ногти на них сами по себе казались грозным оружием.

Судя по началу схватки, было очевидно, что Сент-Омеру придется навязать противнику драку, поскольку кузнец явно жаждал немедленно убраться отсюда и вернуться в свою кузню.

Поль провел серию легких ударов, порхая вокруг соперника и то и дело шлепая его по голове открытой ладонью. Жак отмахивался от графской ладони, как от назойливой мухи. Поль подскочил к нему снова, приплясывая взад-вперед, и вдруг сделал молниеносный выпад ногой. Крутанувшись на месте, он лягнул кузнеца прямо в грудь. Тот пошатнулся, теряя равновесие, а Поль между тем обрушил на него ураганную очередь ударов левой рукой и отскочил, опять оказавшись вне досягаемости. Кузнец утер из-под носа кровь и, наконец-то осердясь, шагнул вперед, размахивая мощными кулаками. Поль легко увернулся и снова заплясал вокруг великана, молотя его со всех сторон. Кузнец пытался парировать атаку, но все время опаздывал на шаг-другой. Равновесие он тоже держал не ахти, и даже зрителям, не искушенным в приемах борьбы графа Поля, стало ясно, что ловкость здесь важнее грубой силы.

Толпа аристократов на трибуне вопила и улюлюкала. Зрители заключили бы пари, будь у них хоть малейшие сомнения в исходе драки. Но было совершенно очевидно, что у кузнеца нет никаких шансов. Его кулаки так ни разу и не коснулись противника. Поль, держа правую руку за спиной, обернулся к кому-то из зрителей, отвлекшись на секунду от Жака. Кузнец ухватился за эту возможность и выдал графу сокрушительный удар в голову, который непременно сбил бы Поля с ног, попади он в цель. Но граф только этого и ждал. Он тут же развернулся, поймал запястье кузнеца и, не пытаясь блокировать удар, направил его в другую сторону. Сила собственной атаки закружила великана и сбила с ног. Он приземлился на левую руку. Раздался характерный хруст.

На том бой и завершился. Поль даже не запыхался. Сунув кузнецу, скулящему от боли, маленький мешочек медяков, граф велел слугам перевязать ему руку и отправить восвояси.

После схватки Поль велел привести к себе Мартина.

– Так, значит, ты заделался деревенским адвокатом, а, Мартин? Крестьянская жизнь была тебе не по душе? Тебе приспичило выбиться в буржуа? А теперь ты, значит, вернулся, нафаршированный книжной премудростью, как каплун хлебным пудингом, и собираешься учить меня моим правам?

– Нет, ваша милость, не собираюсь, – ответил Мартин. – Но есть определенные права, которые владельцы Сент-Омера исстари даровали жителям Омера.

– И ты намереваешься добиться их от меня, а, крестьянин?

– Ваша милость, у меня нет никакой возможности это сделать. Я целиком и полностью в вашей власти. Таков закон нашей страны, и таково положение дел в настоящий момент.

– Да, верно, и это замечательный закон. А ты хотел бы, чтобы дело обстояло иначе?

– Провокационный вопрос, ваша милость. Я не смею сказать вам, чего бы я хотел, ибо опасаюсь кары вашей милости.

– Ты ставишь меня в интересное положение, – сказал Поль. – Я с удовольствием поспорил бы с тобой просто как человек с человеком, поскольку не сомневаюсь, что сумел бы тебя победить, причем исключительно благодаря силе характера. Но в силу своих обязательств перед древней фамилией Сент-Омер, которую я ношу, я вынужден требовать к себе почтения. Ладно, я тебя не трону, – необдуманно добавил он. – Говори, не бойся.

– Несмотря на обещание вашей милости, я все-таки с трудом могу осмелиться...

– Дьявол тебя забери! Выкладывай, что у тебя на уме, иначе плохо будет! Чего ты хочешь?

– Простите крестьянам долги, ваша милость.

– Этим собакам-еретикам?

– Ваша милость, они обратились в истинную веру.

– Исключительно под угрозой оружия!

– Это неважно, ваша милость. Важно то, что они исполняют свой долг перед церковью. И пускай с их грехами разбираются теперь священники.

– Ха, священники! Да не защищай мы, дворяне, вас от церкви, вам бы не поздоровилось!

– Конечно, ваша милость...

– Я вижу, ты со мной не согласен? Тогда не молчи, любезнейший, говори все как есть!

– Вы, ваша милость, утверждаете, что защищаете нас. Но тем не менее вы требуете денег, которых у нас нет. И угрожаете отобрать всю нашу утварь и зерно, необходимое для следующей посевной.

– Это мое право. Я прощал вам долги два года и не собираюсь прощать в третий раз.

Они стояли вдвоем в маленьком кабинете графа, сверля друг друга глазами. Тут Мартин вспомнил, что он, в конце концов, юрист. Он просто обязан найти какие-то аргументы! Нужно добиться, чтобы граф списал крестьянам долги, а значит, необходимо предложить ему что-то взамен. Но что?

– Достоинство вашей славной фамилии не пострадает, если вы еще на год освободите нас от платежей, ваша милость.

– Достоинство не пострадает, зато пострадает мой карман.

– Если мы помрем с голоду...

– Тогда я заселю деревню другими крестьянами. Вокруг полно бродяг, согласных на любую работу за кусок хлеба.

Мартин задумался. Поль, безусловно, был прав. Смутные времена ввергли в нищету всю Францию. По дорогам шлялись толпы бездомных самых разных видов и сословий. Они с радостью ухватятся за малейший шанс осесть на месте.

И все же это было дьявольски несправедливо! На лице у Мартина было написано все, что он думает. Они с Полем не спускали друг с друга глаз. Мартин чувствовал, что Поль с удовольствием прибил бы его на месте и раздавил, как червя. Кстати, граф мог сделать это запросто. Что ему мешало? Королевское правосудие не простиралось так далеко на юг. По крайней мере, в нынешние смутные времена.