Стивен Бакстер - Плот. По ту сторону времени Страница 8

Рис кивнул.

— Я так и подумал.

Паллис удивленно поднял брови.

— Действительно?

— Да. Видно, что форма такая же, разница только в размерах.

Паллис молча и с удивлением воспринял серьезный тон юнца.

Они подошли к стволу. Рис остановился перед высоким цилиндром и провел пальцами по шероховатой поверхности. Паллис спрятал улыбку.

— Приложи ухо к дереву. Давай.

Рис подчинился, удивленно посмотрев на пилота, но удивление тут же сменилось почти комичным выражением удовольствия.

— Это вращается внутренний ствол. Видишь ли, дерево живое, от ствола до листьев.

Глаза Риса широко распахнулись.

Теперь уже Паллис улыбнулся в открытую.

— Но я подозреваю, что если ты не поешь и не попьешь, то сам недолго будешь живым. Давай…

Позволив юноше поспать с четверть смены, Паллис дал ему работу. Вскоре Рис уже склонился над огненной чашей, выскребая из нее специально вырезанным куском дерева пепел и копоть. Паллис обнаружил, что работает Рис быстро и хорошо, независимо от того, следит за ним кто-нибудь или нет. Говер опять не выдерживал сравнения… и по злобным взглядам, которые тот бросал на Риса, Паллис заподозрил, что помощник это понял.

Полсмены спустя Паллис принес Рису воды

— Эй, ты заслужил отдых.

Рис присел на листву и расслабился. Лицо его было в поту и саже, и он с благодарностью выпил воду. Неожиданно для себя Паллис сказал:

— В этих чашах горит огонь. Ты, наверное, уже догадался. Ты понимаешь, зачем это нужно?

Рис покачал головой, и на его усталом лице показался живой интерес.

Паллис объяснил ему устройство простой нервной системы дерева. Дерево представляло собой гигантский пропеллер. Огромное растение реагировало на два главных раздражителя — гравитационные поля и свет. В диком состоянии огромные леса из деревьев всех размеров и возрастов путешествовали среди облаков Туманности. Листья и ветки ловили свет звезд, поглощали влагу из плотных дождевых облаков и питательные вещества из дрейфующих растений и животных.

Рис слушал, понимающе кивая.

— Так, значит, вращаясь быстрее или медленнее, дерево отбрасывает воздух, может избегать источников гравитации и двигаться к свету?

— Правильно! Искусство пилота состоит в том, чтобы создать экран из дыма, который закрывает свет, и таким образом направлять полет дерева.

Рис нахмурился и отрешенно посмотрел на Паллиса.

— Но я не понимаю, как дерево может изменять скорость вращения.

Паллис снова удивился.

— Ты задаешь хорошие вопросы, — сказал он медленно. — Постараюсь объяснить. Внешний ствол — это полый цилиндр, в нем находится другой, сплошной цилиндр, называемый внутренним стволом и подвешенный в вакуумной камере. Внешний ствол, как и все дерево, состоит из легкой тонковолокнистой древесины, но внутренний ствол устроен из гораздо более плотного материала. Вакуумная камера пересечена распорками и ребрами, удерживающими ее от сплющивания. Здесь вращается внутренний ствол, причем волокна, похожие на мускулы, вращают его быстрее, чем летягу. Дальше. Если дерево хочет ускорить ход, оно немного замедляет вращение внутреннего ствола, и разница передается внешнему стволу. А когда дереву хочется двигаться медленно, оно как бы отдает часть внешнего вращения внутреннему стволу.

Паллис тщательно составлял фразы, чтобы они звучали понятнее. В его мозгу мелькали смутные, фрагменты из лекций Ученых: инерция, сохранение углового момента…

Наконец пилот, пожав плечами, сдался.

— Знаешь, я не могу объяснить тебе лучше. Ты понял?

Рис кивнул.

— Кажется, да.

Казалось, как ни странно, что парень удовлетворен ответом. Паллис вспомнил, что именно так смотрели Ученые, с которыми ему пришлось работать. В их глазах было удовлетворение от понимания природы вещей.

С края дерева за ними угрюмо наблюдал Говер.

Паллис медленно вернулся к своему обычному месту у ствола. Он не знал, какое образование получает обыкновенный рудокоп, и даже сомневался в том, что Рис обучен грамоте. На Поясе, как только ребенок становился достаточно силен, его посылали в плавильню или на поверхность железной звезды, где тот начинал жизнь бездумного автомата.

К этому принуждала экономика Туманности, сурово напомнил он себе, экономика, которую он, Паллис, помогал поддерживать.

Пилот озабоченно потряс головой. Он никогда не признавал общепринятой на Плоту теории, согласно которой рудокопы считались недочеловеками, пригодными только для одной цели. Какова продолжительность жизни рудокопа? Тысяч тридцать смен? Или еще меньше? А если бы Рис прожил дольше, достаточно для того, чтобы понять, что такое угловой момент? Какой бы прекрасный деревянщик из него вышел… «Или, — с сожалением признал Паллис, — еще лучший Ученый!»

В его голове начал зарождаться пока еще смутный план.

Рис подошел к стволу, взял еду, полагающуюся ему после окончания смены, и рассеянно взглянул на пустое небо. Чем дальше уходило дерево от Ядра Туманности, тем светлее становилось вокруг.

Перекрывая свист ветра, издалека донесся звук, нестройный вопль, мощный и загадочный.

Рис вопросительно взглянул на Паллиса. Пилот улыбнулся.

— Это песня кита.

Рис стал нетерпеливо озираться по сторонам, но Паллис предупредил его:

— На твоем месте я бы не беспокоился. Кит может быть далеко…

Пилот задумчиво посмотрел на Риса.

— Рис, ты не сказал мне одной вещи. Ты «заяц», не так ли? Но ты не мог знать, каков Плот на самом деле. Тогда… Почему ты сделал это? От чего ты убегал?

Хмуря брови. Рис обдумывал вопрос.

— Я ни от чего не убегал, пилот. Жизнь на руднике тяжела, но это мой дом. Я ушел, чтобы найти ответ.

— Ответ? На какой вопрос?

— Почему гибнет Туманность?

Паллис смотрел на серьезного молодого рудокопа и чувствовал, как по его спине бежит холодок.

Рис проснулся в своем удобном гнезде среди листвы. Над ним склонился Паллис. Его черный силуэт выделялся на фоне светлого неба.

— Новая смена, — оживленно сказал пилот. — Нас всех ждет тяжелая работа: причаливание, разгрузка и…

— Причаливание? — Рис потряс головой, чтобы стряхнуть остатки сна. — Значит, мы прибываем?

— Конечно, разве это незаметно? — улыбнулся Паллис.

Он отодвинулся. На месте, где он только что стоял, в небе висела громада Плота.

3

Холлербах оторвался от лабораторного отчета. Глаза болели. Он снял очки, положил их на стол и начал аккуратно массировать переносицу.