Ян Вайсс - В стране наших внуков Страница 8

У Вацлава тоже есть уже сын и дочери, у старшей из них, Марии, недавно родились близнецы.

Подумать только, какое у него потомство…

Матоуш гордо усмехнулся. Большое у него потомство, здоровое и сильное, сколько радости принесла ему старость! А жизнь пролетела как сон — сейчас он самый старый в «Утренней звезде». В прошлом году Матоуш праздновал свое стодевяностопятилетие. О прекрасные звезды, какое это было торжество! Среди его потомков семь поэтов, и все они в стихах, рифмованных и нерифмованных, воспевали его благословенный возраст. Балетная группа, состоявшая из его самых молодых потомков, исполняла специально для него разученные танцы.

Пешком, на машинах, на кораблях и самолетах прибыли инженеры, врачи, изобретатели, спортсмены, киноработники, ученые, рабочие — их было очень, очень много, от юных стариков и старух и до самых маленьких, еще младенцев, будущих строителей этой необыкновенной планеты, которой принадлежит величайшее чудо мироздания — всемогущий человек!

С задумчивой улыбкой Матоуш вспоминает об этом грандиозном празднестве, вспоминает, как обнимали и целовали его суетившиеся вокруг внуки и правнуки, как благодарили, считая его чуть ли не своим создателем, который вывел их из темноты и указал путь к счастливой и (радостной жизни.

Словно он был началом всего, словно он значил больше, чем простое звено в бесконечной человеческой цепи, соединившей нашу планету с другими звездами…

Уже и теперь наша планета является звездой радости и счастья, и чем дальше, тем более совершенной и прекрасной делает ее своим трудом человек. Для него под солнцем нет почти ничего невозможного; в труде, в любви и радости проходят его дни, и каждый день приносит все новые и новые удивительные открытия, каждому из которых можно было бы удивляться всю жизнь! Но всякое чудо техники, не успев поразить, сразу же устаревает; не зная устали, человеческий гений стремится к все новым победам в воздухе и на море, старается покорить материю, завоевать звезды. У старого Матоуша захватывает дух при мысли о том, что еще может придумать и свершить это непостижимое существо по имени Человек, чтобы было…

И все же, все же Матоушу очень хочется спать.

Не потому, однако, что ему надоело жить, нет, он днем и ночью благословляет ту минуту, когда ему было дано впервые видеть и слышать, и не может понять, за что так милостива была к нему судьба.

Недавно, овеянная славой, в Москву благополучно возвратилась с Луны экспедиция Коваленко. Но правнук Матоуша Иван остался где-то в звездном пространстве. Вернулась ракета, а Иван не вернулся…

Вспоминает Матоуш и Карла, одного из потомков рода его дочери Индржишки. Он пал жертвой науки во время атомного землетрясения при согревании Великого северного морского пути… А бедняжка Юлинька, ей теперь было бы девяносто шесть лет! Но Матоуш вспоминает ее все такой же, какой он видел ее в последний раз, — в широкой соломенной шляпе, украшенной венком из крупных ромашек. Банановая корка была причиной ее смерти.

«Иногда кажется, что вещи мстят человеку за то, что он их подчинил себе», — сказал как-то пан Рокос, у которого на этот счет была своя философская теория; от нечего делать он написал трактат «Бунт материи». И вот теперь Матоуш видит во сне: Рокос надевает рубашку, а она сопротивляется.

Весь его огромный бельевой шкаф воспылал местью.

Атомы его сандалий устроили заговор. Они, точно муравьи, разбежались во все стороны, и пану Рокосу нечего надеть на ноги. А потом Матоушу снится Иван: он ходит по саду и читает книгу.

«Иван, почему ты не возвращаешься домой?» Иван не слышит и продолжает ходить по саду и читать.

«Иван, когда же ты вернешься к нам? Я больше не могу ждать…» «Тсс… тише!. Здесь так тихо, — неожиданно отвечает Иван, — не нарушайте…» И, действительно, в саду темнеет, всюду царит глубокая и нестерпимая тишина, но тут Матоуш просыпается. Он открывает глаза и видит над собой улыбающееся лицо своего доктора. Доктор в белой рубашке без рукавов, у него вид студента, и только морщинки, образующиеся по сторонам рта, когда он бывает серьезным, выдают его шестьдесят лет.

— Вы задремали, мой милый друг?

— Да. А вы… вы меня разбудили! Вы не даете мне ни минуты покоя!

— Ведь я шел к вам очень тихо, на цыпочках…

— Ах, я знаю ваши манеры! Когда же наконец я избавлюсь от вас?

— Получена почта, маэстро. Не хотите ли ее прослушать?

И, не ожидая согласия Матоуша, доктор распечатал первый конверт и вынул тонкую белую пластинку.

— Инженер по хлопководству Антонин Матоуш, сын Антонина из Моравской ветви, внук вашего внучатого племянника, с шаморинских плантаций…

Доктор Урбан разбирался в родословной Матоуша лучше, чем сам Матоуш…

— Дорогой дедушка, — послышался чистый, монотонный голос внука внучатого племянника Антонина, — сообщаем тебе, что мы все здоровы и счастливо живем в полном согласии и уважении к труду. Единственное, на что можно пожаловаться, — достойной работы становится все меньше, она тает, как весенний снег на солнце. Ты знаешь меня и мои руки, физический труд всегда был моей стихией. Теперь я работаю в третью смену, всего три часа утром; таскаю бочки с пивом и спускаю их в погреб — и это все. Потом я собираю насекомых, ловлю бабочек, немного рисую и летаю. Ко дню рождения Франтишек получил новый самолет, на старой Ласточке теперь учится летать Марженка. Она работает у нас в Центральной столовой, недавно получила диплом; она изобретает новые кушанья, посылаю тебе одно из них, надеюсь, что оно тебе понравится… пиши…

Заметив своим ястребиным глазом, что монотонный голос Антонина убаюкивает старика, доктор выключил аппарат.

— Это письмо на трех пластинках, — сказал он и взял следующий конверт.

— Послушайте, что говорит Станислав, сын Марка из Знойма. Эта ветвь дала пять художников…

«В этом виновата их бабка, — вспоминает, зевая, Матоуш, — My Ли-чиу, или что-то в этом роде, народная художница…»

— Письмо в стихах, — замечает доктор, — хвалебная песнь о старости и долголетии…

Матоуш прослушал несколько стихов из письма, продекламированных могучим голосом, и устало махнул рукой:

— Замолчи, Станислав! — сказал он. — Ты слишком красиво говоришь о стране, в которую ты — лце не вступил…

Доктор быстро переменил пластинку, боясь, что старик вообще потеряет интерес к письмам.

— Говорит Павел, путешественник, виртуоз в игре на арфе и тренер мячиковых клубов Голубой ассоциации.

— Что-то не помню…

Доктор Урбан показал Матоушу на одну точку — листок на ветке липы, наглядно изображавшей разветвление рода Матоуша.