Альфред Элтон Ван Вогт - Гамбит невидимки / Abdication Страница 8

— О чем вы говорите?

— Боюсь, что вы не поймете, — со странной печалью ответил ему собеседник. — Если бы я мог убедить вас, я сказал бы вам, кто я такой, но ваш ум слишком порабощен миром, в котором вы живете. С помощью хитроумного приема, используя временной проектор, работающий на лунных лучах, я попал в этот мир, и теперь вы верите, что я существую. Но я боюсь, что мне придется спланировать свои действия на этой ограниченной основе. Я надеялся, что вы освободите всю мою огромную мощь, но…

Он замолчал, потом закончил так:

— Ваш друг, обыскав меня, не нашел при мне оружия, поэтому у вас нет причины запретить мне сидеть здесь до появления вражеских истребителей. Думаю, в этом случае я смогу спасти вас даже при той ужасной помехе, которой является ваш близорукий реализм.

Клер слушал этот монолог, все более убеждаясь, что его собеседник сумасшедший. Теперь он мысленно выругался по поводу невероятного каприза злой судьбы, которая навязала ему такую ситуацию в этом самом ответственном из всех его полетов. Он сердито начал:

— Я не знаю, что за чепуха у вас в голове, но скажу вам вот что: если в течение ближайших сорока минут нас атакует отряд «мессершмитов», наши пулеметы будут плохой защитой. В любом случае стрельбу из них будет вести старший лейтенант Уилсон, полковник Ингрэм и майор Грей. Если у вас есть какая-то нелепая идея, что вы…

Он решительно оборвал эту фразу и закончил так:

— Боюсь, у меня лишь один выход: снова надеть на вас наручники. Их размер регулируется, и на этот раз я позабочусь, чтобы они не соскользнули.

Незнакомец серьезно кивнул и, не говоря ни слова, вернулся в багажное отделение под конвоем шагавшего сзади него Клера.

Возвращаясь в переднюю часть самолета, Клер задержался около лорда Лейдлоу и сказал ему:

— Эта информация только для вас, сэр: человек, с которым вы говорили минуту назад, пробрался к нам на борт тайком. Позвольте задать вам вопрос: что он вам сказал?

У его светлости было пухлое лицо и проницательные сероватые глаза. Сейчас эти глаза понимающе смотрели на командира экипажа.

— Он странный малый, — наконец сказал лорд. — Мне было нелегко смотреть на него из-за того, что луна все время светила ему в лицо. Боюсь, его слова были банальными, хотя они пробудили у меня некоторые милые воспоминания и, в общем, приятно затронули идеалистические стороны моей души. Он спросил, как поживаем я моя семья.

Клер нахмурился и зашагал к своей кабине.

Свет на востоке стал ярче, множество светло-серых теней прочертило темно-серую воду, и весь горизонт горел от яркий предрассветных лучей первых слабых предвестников сверкающего утра.

Оледеневший ум Клера начал понемногу оттаивать: новые тревожные морщины на лбу летчика разгладились, и его взгляд постепенно наполнился напряженным ожиданием и надеждой.

— Итак, мы договорились, — закончил он разговор, который шепотом вел с Уилсоном. — Я уже положил самолет на новый курс. Если кто-то тайно выяснил наш запланированный маршрут и хочет устроить нам засаду, ему придется поискать нас. Я — на этом он остановился, потому что дверь кабины открылась и в полумраке отброшенной дверью тени возникла наполовину лысая голова лорда Лейдлоу.

— Послушайте, этот парень вернулся в пассажирский салон, — сказал его светлость. — Вы говорили, что надели ему наручники, поэтому я решил, что будет лучше сообщить вам об этом.

Клер развернулся в своем кресле и выскочил из него.

— Господи! У этого парня, ладони, должно быть, одной ширины с запястьями. Его специально выбрали для этого дела, и я сейчас выясню, что все это значит! — сердито воскликнул летчик.

Пока Клер бежал по проходу, ярость придавала ему силы. Но когда он остановился перед незнакомцем и в полном замешательстве стал его разглядывать, гнев мгновенно исчез. Летчику смутно захотелось, чтобы луна зашла за облако и дала ему как следует рассмотреть этого наглеца, который лезет в чужие дела.

Прежде, чем Клер сумел сформулировать свои сложные мысли, незнакомец сказал с поразительной твердостью в голосе:

— Надеюсь, у вас достаточно воображения и вы убедились, что не можете держать меня под арестом. Уверяю вас, у нас мало времени.

Клер сел в кресло рядом с ним и сказал самым рассудительным тоном, на какой был способен:

— Послушайте, вы, кажется, не понимаете, насколько серьезны ваши поступки. А теперь скажите мне, как все-таки вы освободились от наручников. Через неестественно яркое сияние лунных бликов Клер увидел, что незнакомец спокойно и упорно смотрит на него. Наконец необычный пассажир медленно сказал:

— Майор военно-воздушных сил Клер — видите, я знаю ваше имя — я нахожусь на борту этого самолета для того, чтобы спасти его от уничтожения, которое без моей помощи неминуемо. Я могу сделать это двумя способами. Первый способ: вы не будете знать, кто я, и позволите мне управлять одним из ваших пулеметов, когда появится враг. Этот вариант гораздо лучше другого, потому что не потребует слишком большой гибкости ума от вас и ваших пассажиров: вы просто будете по-прежнему автоматически воспрнимать меня как физический объект. Делайте все, что пожелаете, для своей защиты: держите меня под прицелом своих пистолетов — все что угодно, только в последний решающий момент не пытайтесь помешать мне воспользоваться пулеметом.

— Слушайте, — устало ответил Клер, — вы уже разрушили мою карьеру одни тем, что проникли на борт. Мне придется давать объяснения, почему я не обнаружил вас до отлета. Представляю себе, что будет, если я добавлю, что поставил вас к одному из пулеметов вместо полковника Ингрэма.

Летчик пристально смотрел на своего собеседника, совершенно уверенный, что убеждает психически ненормального человека.

— Я объясняю вам это, чтобы вы поставили себя на мое место и поняли, что ваша просьба невыполнима. Вы почему-то считаете, что у нас на борту ценный груз. Вы ошибаетесь. Вы…

Он хотел снова перейти к убеждению, но новая мысль заставила его замолчать и нахмуриться.

— А, кстати, что, по-вашему, у нас на борту? — спросил быстро Клер.

Собеседник спкойно ответил. Клер побледнел и на мгновение потерял дар речи, совершенно забыв о своей цели перед лицом нового ужасного факта: этот человек действительно знал правду. Потом, белый как мел, он медленно сказал:

— Я признаю, что наш груз ценный, но лишь в узком смысле этого слова: он стоит немногим более ста тысяч долларов. Я не могу представить, чтобы командование немецких воздушных сил тратило время на попытку поймать в ловушку самолет, время взлета которого оно никак не может знать, особенно когда для немецких перехватчиков есть гораздо более реальное дело попытаться потопить корабли того каравана, над которым мы пролетели полчаса назад.