Борис Лапин - Под счастливой звездой Страница 8

Пострадает вся округа: леса, поселки, водохранилище, дикие звери, птицы и рыбы. Среди беспокойного роя мыслен .мелькнуло и это: юркие серебристые мальки Аниты... Решение пришло мгновенно: надо отвести от трубопровода этот клейкий ручеек, отвести в овражек, выкопать пять метров канавки, только и всего. А уж аварийщики потом .займутся овражком и всем остальным.

С трудом отыскал он среди пожарного инвентаря тяжелую бутафорскую лопату и принялся ожесточенно копать.

Через пять минут маска запотела. Через десять Руно начал задыхаться. Он знал, что БТ испаряется, что ядовитые пары очень скоро пропитают защитные фильтры маски, но ему оставалось совсем немного... полтора метра... метр, полметра...

Вместе с грунтом лопата швыряла уже липкую и вязкую жидкость, устремившуюся в новое русло. Лопата, конечно, пропала. Но не так уж плохо, если список потерь ограничится одной лопатой. Еще немного, совсем немного...

Гроза начала утихать, вот-вот прилетят ребята из аваркйной команды, перекроют сток из овражка в реку, А не ус.пеют - тоже не беда: несколько обезвреживающих бомб в реку, районное оповещение, и люди сумеют принять меры.

Главное, докопать, пока не отказала маска. Ну, еще малость...

Ему хотелось пить, нестерпимо хотелось пить. В горле, в груди першило. На столике возле пульта остался сифон с холодной водой. "Пусть тут ребята возятся,- решил Руно, - а-я буду пить, пить. Потом вызову Жиганск, попрошу дать районное оповещение. Вызову Церра - убирайте-ка на всякий случай свои садки в закрытый водоем. И уж после всего вызову Нору. Как там Нора, верно, волнуется? Уж не напутала ли ее гроза? А вдруг она прилетит вместе с аварийщиками? Вот было бы здорово..." .Еще три движения лопатой... Еще два... Руно почувствовал, что теряет сознание. Ну, еще одно! Только одно движение! Без него все проделанное теряет смысл. Да возьми же себя в руки, черт возьми!..

Когда прибежал сменщик, Руно лежал на кучке смешанной с БТ земли, крепко стиснув в руках лопату, а мимо катилась в овраг тугая струя ядовитой жидкости. Сменщик сразу же отволок его подальше от потока, сорвал маску, начал делать искусственное дыхание. Пульс появился, но в сознание пострадавший не приходил. Требовалось срочное вмешательство врача.

К счастью, сменщик успел вовремя. Задержи его гроза не на десять, а на пятнадцать минут, было бы поздно. Прилетев, он, к изумлению своему, не обнаружил Руно за пультом. На территорию дежурные инженеры выходили редко, поэтому сменщик, заподозрив неладное, включил запись переговоров. Его удивило, что аварийщики еще не прибыли - времени было предостаточно. Впрочем, успокоил он себя, сегодня у них дел по горло, только что восстановили подачу энергии. Бросившись на подмогу Руно, он застал его бездыханным у потока БТ. Полчаса ушло на оказание первой помощи. Когда сменщик связался наконец с медпунктом, дежурный врач вспылил: "Почему не дали оповещение?" - "Оповещение дали, - заверил сменщик, - а почему вы его прошляпили, вам лучше знать". И лишь через два часа, когда врач сделал свое дело, удалось выяснить, что аварийное оповещение действительно не было принято в Жиганске: грозовой разряд повредил аппаратуру. Таким образом, и районное оповещение ушло в эфир только утром. На рыборазводней станции его приняла Анита.

Ах, Анита, Анита, маленькая русалочка! Она не задумываясь бросилась в реку, чтобы спасти своих рыбок.

Этого Руно не мог себе простить - она стояла перед ним как вечный укор Живая, смеющаяся, отчаянная Анита.

Кокетливый восемнадцатилетний ребенок. Милое, доверчивое, обаятельнейшее создание. Уже не девчонка, но еще не женщина. Руно не был ни в чем виноват, сам едва не погиб - и все-таки вина камнем лежала на сердце. Уж ктокто, а она поняла бы его. Она сама была такая. И все же...

Однажды зимой, во время ледостава, он разыграл Аниту.

На спор с кем-то взялся выкупаться среди льдин, заплыл довольно далеко - и вдруг увидел на берегу ее. В пушистой шапочке, в белом электросвитере, совсем девчонка. Он закричал: "Тону!" - и давай нырять, махать руками, пускать пузыря. Ни секунды не мешкая, она сбросила сапожки и с разбега метнулась под льдины. С ума сойти, как он перепугался: ребенок же, а тут льдины прут! И как потом отчитала его за эту выходку Нора!

А через несколько дней Анита, отчаянно глядя в глаза, спросила, точно под лед нырнула: "Руно, если бы на свете не было Норы, вы смогли бы полюбить меня?" Она сама была такая, Анита, она поняла бы его. А вот папаша Церр нечто противоположное. И почему это не раскусила его Нора? Просто удивительно, каким доверчивым может оказаться человек. И каким низким может оказаться другой человек, в общем-то отнюдь не глупый. Будто вся его желчь, выплеснутая на Руно, способна хоть на секунду оживить Аниту!..

"А теперь ты и сам попал в переплет, Церр. И, судя по всему, надеешься на Руно Гая. Ясное дело, "Толчинский взял курс на бакен с согласия врача, без Церра Другоевич не мог принять решение. И опять, что бы я ни сделал ты будешь до конца своих дней хулить меня. Что за напасть, хоть зубри инструкции, чтобы ни на шаг от них не отклониться.

Хоть садись и сиди сложа руки, чтобы меньше потом досталось тумаков. Верное слово, так и сделал бы, коли б не Ларри-Ларк! Но ведь там и другие,-напомнил себе Руно Гай.- Ну что ж, не было бы Ларри Ларка -спасал бы остальных. А если бы там был один Церр? - безжалостно спросил он себя. И честно признался, вздохнув:-Ничего не поделаешь, спасал бы и Церра. Но откуда у человека столько желчи? И какой желчи! БТ по сравнению с ней простокваша".

Легким шагом шла Нора по охотничьей тропе. Тропа петляла, огибая замшелые валуны, колодины, встававшие на пути сосны. Под ногами мягко пружинила подушка из мха и желтых сосновых игл, на которых так приятно скользили подошвы. Она останавливалась, рассматривала то багровый лист рябины, то выводок поздних рыжиков, то серебристую узорчатую паутинку, прислушивалась к отдаленному перестуку дятлов, к шуму ветра в вершинах сосен - и все старалась сосредоточить на чем-то внимание, увлечься чем-то, как всегда увлекалась раньше в этом диком лесу, когда они гуляли здесь вместе с Руно, - и забыть обо всем. И она как будто бы увлекалась листом, дятлом, паутинкой, но вдруг снова ловила себя на том, что торопливо шагает, почти бежит по траве. Куда? Зачем? Она не любила в себе эту привычку - вечно куда-то спешить, бежать, лететь. Но теперь уже поздно перевоспитываться. А может, оно и к лучшему.

Во всяком случае, совсем не плохо промчаться на рассвете этой знакомой и уже забытой тропой. Даже если голова занята другим. Сегодня бросок через тайгу как раз отвечал ее тревожному внутреннему состоянию. Впервые за последние годы ей некуда было спешить, некуда бежать. Разве что от себя бежать.