Р. Артемьев - Вторжение Страница 8

Псионика подчиняется определенным закономерностям, никакой магии или колдовства. Речь идет о новой отрасли человеческого знания, причем, по нашим предположениям, с ее помощью мы сможем лучше изучить чужаков. Если рассматривать появление Гнезд как вторжение, то мы проигрываем войну, нет достаточно эффективных средств, чтобы бороться с тварями. Наше оружие плохо приспособлено для их убийства, в то время как псионика позволяет играть на равных. Конечно, есть только предварительные результаты, методики подготовки бойцов у нас не существует, серьезные исследования по этой теме начались год назад.

Первый тест, на который меня привел Максим, потряс своей заурядностью. В лекционной комнате с партами на стульчике сидел мужик в свитере и печальным взором смотрел на группу их четырех человек, к которой я присоединился. Максим откашлялся.

— Внимание! Сейчас вам предстоит тест на выявление силы ваших способностей. Александр Евгеньевич — он кивнул на мужика — создаст энергетическую конструкцию, которую вам предстоит разглядеть, и, по мере возможности, описать. Процесс ее создания опишите, пожалуйста, как можно точнее, если получится, нарисуйте этот знак. Вслух говорить ничего нельзя, свои впечатления опишите на листке бумаги. Пожалуйста, приступайте.

Александр Евгеньевич вытянул вперед руку, воздух над ней задрожал, словно из руки поднималось невидимое пламя. Судя по выступившему на висках мужчины поту, это действие отнимало много сил. Внезапно над ладонью возникла тускло сияющая точка, из нее медленно поползли полупрозрачные линии, сначала в одну сторону, потом в другую. Продолжался рост приблизительно минуту, затем получившийся знак начал наливаться ярким светом, он уже не выглядел прозрачным. Александр Евгеньевич облегченно выдохнул. Знак еще какое-то время повисел над ладонью, после чего «кудесник» метнул его в лежащую на столе темную каменную пластину, в которой знак исчез.

Я быстро записал процесс создания и уничтожения, а вот с описанием знака возникли проблемы. Он четко отпечатался в памяти, опознать его еще раз не составит труда, но при попытке перенести изображение на бумагу рисунок отличался от оригинала. Что поделать, рисование никогда не было моей сильной стороной. Пришлось написать, что нарисовать знак не удалось.

Потом было еще несколько тестов, во время которых нужно было узнать, какая лежит карта на столе, в каком наперстке шарик и тому подобные вещи. В конечном итоге Максим увел остальных, а меня пригласили в кабинет, битком набитый аппаратурой, собранной, как говорится, «на коленке».

— Вы не удивляйтесь внешнему виду приборов, постоянно приходится что-то переделывать, корпуса ставить бессмысленно. Электроника плохо переносит всю эту магическую хрень, часто портится. Садитесь в кресло — человек в докторском халате приглашающе указал рукой.

Я уселся в кресло, на руки мне налепили манжеты, глаза завязали плотной повязкой, к тому же на голову надели глухой шлем. В наушниках зазвучал голос.

— На столе перед вами лежат несколько предметов. Ваша задача — увидеть их и описать. Постарайтесь расслабиться и посмотреть сквозь шлем, вы должны увидеть эти вещи не глазами, а сознанием, представьте себе, что шлема нет и вам ничто не мешает.

Задача эта оказалась несложной, мне без особых проблем удалось ощутить лежащие на столе ножницы и отвертку. Со времен моего знакомства с Даниилом я не раз пытался войти в то состояние, когда восприятие мира обретает объем, предметы обладают собственной сущностью, а живые существа виднеются в ореоле недоступных человеческому глазу красок. Эту картину невозможно описать, только увидеть.

Я отдыхал пару минут, затем тест повторился. Когда я снял шлем и повязку, то увидел на лице доктора (?) широкую улыбку. Что-то ему понравилось в результатах, хотя мне он ничего не сказал. На сегодня программа была закончена, я был свободен.

Часа через полтора ко мне в сопровождении низенького толстого мужчины зашел Максим.

— Вот, познакомьтесь. Это Кор… капитан Коробков Моисей Львович, он является специалистом в области экстрасенсорики. У вас, Виктор Андреевич, очень интересные результаты, Моисей Львович объяснит вам, что им…

— Да! — Коробков вскочил со стула — Девяносто две единицы не каждый день встречаются! Вы молодец, юноша (разница между нами составляла лет пятнадцать) такой результат просто замечательный, можно сказать, будущее у вас огромное!! Мы с вами далеко пойдем, будьте уверены!

— Простите, капитан — мне пришлось прервать собеседника, постольку поскольку останавливаться он не собирался — вы не могли бы объяснить, что хорошего вы нашли в моих результатах. Попроще, пожалуйста — думаю, последнее уточнение было не лишним. Коробков моргнул, потом яростно закивал головой.

— Вы же не знаете ничего! Говорил я Уряхину, объясняй все на месте! Что сложного?! Что?! — внезапно он уселся на стул и доверительно наклонился ко мне — Ну вы помните тот тест, когда вас просили знак нарисовать? Самый первый?

— Да.

— А что если я вам скажу, что кроме вас никто никакого знака не увидел?

Я пожал плечами: — меня это удивит, но не сильно.

— А ведь так оно и есть! Остальные абсолютно ничего не увидели, какое-то напряжение ощутили, а увидеть — не увидели! Знаки, юноша, могут видеть только люди с сильной энергетической составляющей вашей ментальной оболочки, наполнением не менее десяти единиц, а у обычного человека больше двух не бывает! У тех, кто в Гнезде побывал, доходит до восьми! Но редко, слишком редко, случается, что в момент инициации «барьер десяти» преодолевается, и организм выходит на качественно иной уровень. Вот вы как себя чувствуете? Ничего не болит?

— Не болит.

— Конечно не болит! У вас сейчас организм перестраивается на свой оптимум, микрошрамы исчезают, вредные вещества выводятся, мышцы укрепляются, зрение в норму приходит. Вот увидите, скоро реакция улучшится. Вы месяца через полтора Супермена побить сможете!

Я перевел взгляд на Максима, который, стрельнув глазами на Коробкова, еле заметно кивнул головой.

— Но у вас, солнце мое, случай особый — продолжал радоваться капитан — вы не просто перепрыгнули этот чертов барьер, у вас сильнейший уровень. Девяносто две единицы, рекорд по миру сто шесть! Вы сейчас не то на пятом, не то на шестом месте по всей стране. А! Каково!

— И что мне это дает? — новость на меня не особо подействовала — по вашей реакции я понимаю, что событие неординарное, но вы же не объяснили мне, что это значит. И во что выльется.

Коробков посмотрел на меня так, словно я был умственно отсталым, но любимым ребенком. Его рука потянулась, словно он хотел погладить меня по голове, но, заметив выражение моего лица, в последний момент опомнился.