Вячеслав Лазурин - Звон листвы, шелест листвы Страница 8

Невероятно! Они существуют! Святой Вэлдон, передо мной старейшина дендроидов! Как у энтов... Он колоссален, хоть и стоит, сильно согнувшись под тяжестью прожитых веков. Белые пятна и трухлявые выемки в коре свидетельствуют о многих выдержанных болезнях. А шрамы… Они всюду. От разрывных пуль, осколков, лазерные и огнеметные ожоги. Кажется, словно выщербленные древесные бока хранят всю историю его жизни, его войны. Ноги старейшины уходят под землю, разветвляясь толстыми корнями. Значит, это правда, в старости дендроиды возвращаются к земле.

 Но больше всего я поражаюсь, когда оборачиваюсь к своему стражнику. Тот стоит, низко склонившись и скрестив ветви-руки в неком почтительном знаке. В какой-то момент я чувствую внезапное стремление тоже склониться, да что там, упасть перед старейшим и огромнейшим созданием в этих землях. От него веет мощью, силой и мудростью многих столетий…

Но я еще не забыл, кто я и откуда. Я – хранитель. И свой суд приму достойно.

Колени дрожат от усталости и напряжения. Стиснув зубы, я встаю на ноги и смотрю прямо в гигантские темные глаза, обрамленные серыми кольцами, древесными морщинами. Чувствую, как их взгляд пронизывает меня, добирается до самого сердца, спрятанного за розой. Однако не ощущаю в этом взгляде ни злобы, ни ненависти. Хотя и дружелюбным его не назовешь.

С громким скрипом старейшина протягивает ко мне одну из своих огромных покореженных временем ветвей. Ее сучья внезапно удлиняются чем-то тонким и блестяще белым, словно паутина…

Так вот, каков мой приговор. Что ж, я не боюсь. Только невольно сжимаюсь, приготовившись принять поцелуй древесной медузы... Острая боль холодными иглами прошивает череп. Чувствую, как вибрирует кадык от громкого крика, но слышу лишь клокотание кипящей тьмы, в которой тонет мой разум, в которой тонет весь мир. Я падаю. Бесконечно долго…

***

Яркая вспышка. Это солнце, оно с сумасшедшей скоростью поднимается из-за горизонта над бесконечной равниной асфальта. Звезда замирает в зените, и почему-то я знаю – больше не будет ни заката, ни рассвета. Время остановилось…

Я бегу по асфальтовой пустыне, в моей руке – стальная роза. Она исправна, но истощена от отсутствия питания. Лепестки поблекшие, сморщены. Солнечный свет для них ничего не значит, если цветок не подключен к сети. Я отчаянно оглядываюсь на бегу, но вокруг нет ни одного гнезда для штекеров корней. Заметив странную темную точку вдалеке, я тут же бросаюсь к ней, и… Она оказывается всего лишь трещиной в асфальте, обнажающей черную влажную землю.

Цветок обречен. Я его не сохранил. Он все больше холодеет. Жизнь покидает его… Пусть это глупо, пусть безрассудно, но я попытаюсь! Падаю на колени рядом с трещиной. Устанавливаю розу вертикально в землю, бережно закапывая провода корней. Случайно прокалываю ладонь об острые колючки. По тонкому стальному стеблю стекает красная капля…

Что-то щелкает в бутоне, чуть слышно гудит. Невероятно! Цветок оживает. Расправляются лепестки, обретают прежний блеск. И заливаются алыми красками. Стебель вздрагивает, сбрасывая стальные колючки. На их месте вырастают новые, зеленые. Установочные кольца, биошунт, фотоэлементы… Все это по очереди исчезает, преображаясь в натуральные изгибы, пестик, тычинки. А запах… сладковатый, ласкающий ноздри.

Вокруг рушится асфальт. Черные трещины змеятся от нас до самого горизонта. Сквозь их темные проемы к небу тянутся светло-зеленые ростки… Только зеленые? Нет, святой Вэлдон, кое-где различается сияние металла! Мои ботинки тонут в высокой траве. Местами изумрудной, местами жестяной. Вместе они покрывают землю смесью причудливых узоров. Выше меня вырастают ветвистые деревца. Всего за какие-то секунды их почки раскрываются зеленой и блестящей листвой. Одни звенят, другие – шелестят. Порывы ветра сливают их в одном веселом шепоте. Кажется, я разбираю их голоса. Они зовут меня по имени…

Роза окончательно изменилась. Каким-то непостижимым образом она частично сохранила прежний облик. Половина лепестков играет оттенками крови, половина – по-прежнему отражает Солнце металлом. В гуще тычинок торчит уцелевший фотоэлемент. А зеленые и стальные колючки одинаково остры…

Фантастический гибрид. Он прекрасен.

Я провожу пальцем по блестящему лепестку, он отвечает мне еле слышным мелодичным звоном. Роза, она поет. Они все поют и хранят этот мир. Так сказал один древний автор. И я ему верю.

Солнце вновь движется, только медленнее, не спеша. Я подставляю его теплым лучам лицо и закрываю глаза, наслаждаясь неслыханной ранее гармонией звуков. Звон листвы – шелест листвы.

***

Бух. Бух… Удивительно, меня снова несут. И еще более удивительно – живого. Не знаю, как долго я был без сознания. Голова жутко раскалывается, в глазах по-прежнему мутно. Но свой сон я помню очень отчетливо. В этот раз меня не кидают, а более-менее аккуратно опускают на землю.

Бух. Бух… Шаги удаляются. Я лежу на опушке леса, на границе зеленой травы и выжженной земли. Со мной почти невредимая роза, и даже книга в кармане комбеза чудом уцелела после крепких клещей древесных пальцев. Вот только рация – раздавлена. На лбу горит ожог – след поцелуя медузы. Поцелуя, после которого не выживают…

Кажется, я могу встать.

Теперь я многое понимаю. Человек и природа, зелень и металл. Мы живем под одним солнцем и на одной земле. И оба имеем право на жизнь. Мы сражались за светлое будущее, хотя на самом деле возвращались все глубже в кровавое прошлое. Мы, как и раньше, нуждаемся друг в друге. И настал час возродить потерянный союз.

Вдали на горизонте различается серая полоска. Пешком до сада далеко, но я обязательно дойду. Он брошен, и я, как смогу, восстановлю его. Расконсервирую склады, городской шлюз, достану инструменты. Я выберу место и пробью асфальт. Для красной розы, она будет первой из «иных» в нашем саду. Позже, я достану и посажу другие. Никто мне не помешает, почему-то я уверен – на меня и мой сад больше никогда не нападут.

Когда-нибудь туда вернутся люди. Увидят блеск и зелень, услышат звон и шелест. Они поймут и последуют за мной. Но это будет потом. А сперва я должен отыскать разбитый вездеход. Ключ к светлому будущему таится в прошлом. Знаю, в старину люди предавали мертвых земле…

Звон листвы, шелест листвы. Я – хранитель. И я сохраню их.

Май-Июнь 2012