Ольга Кузнецова - Медленный солнечный ветер Страница 8

— Как ты оказалась в Сараево? — требовательно спросил он.

Димитрии не хотелось возвращаться к этой теме. Она же уже сказала ему всю правду, так чего еще ему от нее было надо?

— Я родилась здесь, — прошипела она сквозь зубы.

— Твоя семья?

— Погибла.

— Почему ты не ушла из города?

— Не было причины.

— Где ты берешь продовольствие?

— У меня есть запасы.

Это снова начинало напоминать тот самый допрос, с которого они начали. Димитрия сначала подумала, что сможет нормально поговорить хотя бы с одной живой душой, но все ее мечты пошли крахом. Сначала ей показалось, что Дарко сможет быть тем, кто расскажет ей о том, что происходят в мире, о том, как он и свою семью потерял во время войны. Но теперь она поняла, что это была пустая затея.

— А ты откуда? — Димитрия решила начать контрнаступление.

— Белград, — пожав плечами, ответил мужчина.

Он выглядел старше нее лет на десять — может, даже чуть больше. Но война всех состарила сразу на несколько лет, так что Димитрия не удивилась, если бы они оказались почти ровесниками.

— Я должна была догадаться. Ты хорошо говоришь по-сербски.

— А ты?..

— Моя мать переехала сюда из Белграда по распределению, — честно ответила девушка, — так что можно сказать, что я наполовину сербка.

— Они все погибли?

— Кто?

— Твоя семья?

Димитрия кивнула. Больше всего на свете ей не хотелось обсуждать это с малознакомым человеком. Она не была окончательно уверена, что не расплачется от нахлынувших чувств. В конце концов, она была еще практически ребенком, когда началась война, а потом ей приходилось учиться жить заново.

— Сколько тебе лет? — Димитрия отчаянно пыталась перевести стрелки на своего собеседника, но, как выходит, тактично это сделать у нее не получалось.

Дарко сверкнул глазами.

— Двадцать девять.

Что ж, она оказалась почти права в своих предположениях.

— А тебе? Четырнадцать? Шестнадцать? — В голосе мужчины послышалась непреднамеренная насмешка. Он действительно до сих пор не мог поверить, что такой маленькой девочке удалось выжить одной в пустом городе, которого уже и на картах-то не было. Карты теперь некому было составлять, да и, по сути, не для кого.

— Сколько прошло со времени начала войны? — вместо ответа спросила Димитрия.

— Три года. А что?

— Ну, тогда мне восемнадцать.

Мужчина ухмыльнулся. Эта девочка — девушка — не выглядела на свои восемнадцать. Маленькая, худенькая, с детскими наивными глазами. Такая бы не выжила. Таких — хорошеньких — Посланцы забирали с собой для развлечений. Уж он-то знал.

— Как тебе удалось выжить?

— Это допрос?

— Нет, — возразил Дарко, хотя внутри себя он и сомневался, что не разучился вести беседу в какой-то другой форме, — любопытство.

— Я не знаю, — призналась Димитрия и принялась крутить в руках лежавшую на столе щепку. — После смерти родителей я не выходила на улицу, ну… наверное, около месяца. Теперь уже точно не знаю. А когда вышла, то поняла, что в городе уже никого не осталось.

— Печальная история.

— Твоя-то, надеюсь, поинтереснее.

— Совсем нет, — произнес Дарко, и лицо его на какой-то момент посерьезнело.

— Почему вы работаете на Посланцев? — внезапно спросила девушка.

Дарко замялся. С одной стороны он не должен был рассказывать об этом малознакомой девушке, но с другой стороны ему ужасно хотелось это сделать. Прежде он еще никогда не отступал от принципов, которые внушил ему капитан Лекса.

— Это сложно.

— Расскажи. — В отличие от Дарко Димитрия не требовала — она просила, и мужчина чувствовал это, понимал, что у него есть возможность отказаться, грубо закрыть тему. Но ему не хотелось огорчать эту хрупкую девушку.

— Сначала я был в ярости из-за того, что так много людей согласилось вступить в отряды, которые собирали Посланцы. Война едва закончилась, и кто-то шел туда ради обещанной наживы, кто-то — потому что иного выхода выжить не видел, а кто-то — потому что у него никого не осталось. С капитаном Лексой я прежде был знаком, — Дарко тактично умолчал о том, что их с капитаном связывали уже чуть ли не родственные связи, — и когда я пришел к нему, чтобы потребовать объяснений, почему тот решился на предательство Родины, тот рассказал мне одну вещь. А именно что человечество сможет выжить, только если спрячется под самым носом у врага. Понимаешь, у тех, кто присягает Посланникам, есть одно неоспоримое преимущество — они получают право размножаться. Те, кто остаются на Земле, не могут иметь потомства из-за высокого уровня радиации, а если кто и рождается, то, я думаю, ты знаешь, эти дети — настоящие биологические уроды. И не только физически, но и морально. Их родители уже сами мало похожи на людей. Превратившись в беженцев, они сами согласились на то, чтобы жить по законам природы, подчиняясь примитивным инстинктам. Выживание и пропитание — вот их главные цели после того, чтобы оставить потомство. Они пытаются сохранить и преумножить свою жалкую численность, но у них не выходит даже сохранить. Таких, как ты, я прежде таких не видел… Ты разумная.

Димитрия смущенно поджала губы. Впервые за очень долгое время кто-то, наконец, развеял ее опасения и сказал ей, что она не тронулась умом, чего она очень боялась.

— То есть вы можете жить и размножаться под боком у Посланцев? Но какой им в этом прок?

— Несмотря на то, что Посланцы обладают самым совершенным оружием и самыми совершенными знаниями, единственно слабое звено в них — это их собственный разум. — Дарко указательным пальцем постучал по собственному виску. — Они никогда не говорят то, о чем они не думают, к тому же, они никогда не лгут. Если Посланцы верят во что-то, то они верят до конца. Когда мы приносили им присягу, они думали, что, раз мы поклялись служить им до конца наших дней, то мы будем им верны. Они верят, что могут контролировать нас. Надежда теперь только на таких, как мы. Только мы сможем возродить человеческую расу. Но только…

— Что, только? — насторожилась Димитрия. Она с самого начала чувствовала, что что-то в этой радужной истории должно быть не так. Не бывает, когда все слишком идеально. Не в этом мире.