Михаил Савеличев - Меланхолия Страница 8

- Что-то не так? - спросила Сандра, слегка обеспокоенная моим видом. Малышу хорошо досталось, он перешел все мыслимые запреты, но и меня придавило разбушевавшимся бульдозером.

Алкоголь подействовал на старика благотворно.

- С ним все в порядке, дочка, - благодушно отозвался он и швырнул огрызком яблока в появившуюся из-за кустов мокрую голову. - Подустал чуток.

- Я сейчас все устрою, - кивнула девушка.

Пока она в полголоса переговаривалась с седым администратором, торжественно восседающим за столом, старик снова загнал паршивца в бассейн теперь уже целым громадным яблоком и прошелся медленно по лобби с полным бокалом коньяка.

- А мне здесь нравится, - кивал он, прихлебывая и разглядывая устройство "Клаузевица", в эпоху забытой девственности бывшим чем-то вроде фабрики, отчего и унаследована была эта щедрая пустота с администратором, столом с фруктами и выпивкой, двумя диванами по сторонам от солидного, как приземистая черепаха, стола, несущего на лакированной поверхности все те же злополучные трехэтажные вазочки с конфетками. Невысокая кирпичная стена отгораживала лобби от комнат. Рядом с фонтаном начиналась лестница на второй уровень, где вблизи от сверкающих труб неясного назначения притаились все такие же широкие двери с номерами.

Старик брезгливо потряс свободной рукой, где рукав клетчатого пальто был усеян крупными пятнами и окаймлен широкой полосой, сочащейся фонтанной водой. Затем прошел за пятнистые, словно кожа удава, диванчики и уселся в плетеное кресло спиной ко мне, таким образом выражая все свое недовольство моим поведением. А я тут причем? Нарушение номер пять. Оставалось только залепить всей пятерней по загривку маленького паршивца. От души, с оттягом, до звона в ладони. Но меня действительно оставили в покое. Окружение потеряло фотографическую отстраненность, слез лаковый глянец, бросающий быстрые блики ложной памяти, грызущего чувства необходимости нечто вспомнить, как-то действовать, куда-то добираться, точно придерживаясь ритуалов автохтонов, несоблюдение которых грозит страшными карами.

Я пробрался к дивану, стащил конфетку и засунул полосатый пятачок за щеку. Спасительная сладость. Одуряющее восхищение возвращения и странный запах чего-то дружественно-механического, удобного гизмо по производству уюта и скромного комфорта.

Сандра уселась напротив, протянула мне небольшой желтый конверт:

- Сто пятый номер. Двухместный, но вы будете там один, конечно же.

- Вы очень добры.

Она пожала плечами.

- Это ведь было ваше пожелание, не так ли? "Пять точек" совсем неплохое место - двести ресторанов в пределах десятиминутной досягаемости. Университет рядом. Если хотите, то завтра можете туда прогуляться.

Я взял пакетик, отлепил клапан, безнадежно хватающийся тягучими белами нитями за клейкую основу, и вытряхнул ключ с номерком. Бронзовый инструмент звякнул, дернулся и остался лежать неуклюжим трупиком пустоты непонимания.

- Все в порядке? - спросила Сандра. Ей несомненно передавалось прерывистое излучение передатчика с обратной стороны Луны, хитрого подсказчика, наития, предпочитающего повелительное молчание, а точнее - безмолвие необходимости совместного плетения пустой беседы. Есть здесь некая ложь сексуального влечения, по недоразумению обряжанная в привычку болтовни о непредсказуемости погоды или географии телесного местопребывания. Мы были везде, мы ничего не видели.

Сандра с удивлением продолжала на меня смотреть и я догадался о вслух произнесенной последней фразе. Или нескольких слов. Задавать вопросы легче. Она ведь не пойдет с тобой в номер, в твою крепость на ближайший остаток ночи.

- Что-то еще?

- Конечно. Мы так и не обсудили наши дела.

Она покопалась в сумочке, вытащила блокнот и ручку.

- Мы договорились вот на такую сумму. Если я не права, поправьте.

Передо мной лег кусочек бумаги со слегка расплывающейся чернильной надписью на рыхлой поверхности. Дырочки от пружины лохматились мелкими, изломанными крылышками. Я закрыл глаза на тот самый опасный момент неконтролируемого подозрения, предвидимой потуги задрать брови и вполне сумасшедшим взглядом уставиться на собеседницу. Снова и снова я оказывался один в собственной скорлупе ясновидения. Хлипкая мыслишка металась в томительном карцере символического ужаса. Единица - это я. Намек на меня. Указание на меня. Острый и небрежный росчерк с каким-то гусиным носом. Моим носом. Пять - моя комната здесь. Указание места. Темная туча угрозы - никуда ты от нас не денешься. Ноль - приговор. Приговор исчезновения, пропажи, бегства. Ноль - отсылка к уже происходившему, обвинение, брошенное в лицо, впечатанное в бумагу неровным движением, жалкий крендель, подплывающий в трауре белизны. Ноль - презрение? Что еще можно ожидать в отношении человека (человека ли?), выпавшего из мириад связей в безвоздушное пространство и каменистую пустыню пастельной серости?

Оставалось только рассвирепеть, изодрать несчастный клочок в пятнадцать тысяч частей и бросить в лицо придорожной потаскухе, посланнице всего отвратительного, что только и доступно вообразить страху, подозрительности, болезни, но из глубин пустого сознания поднимается, набухает и проливается целительным бальзамом спасительное ничто, связующая бездна, где тонет все, кроме светлячков-однодневок - короткой радости и надежды, обмана во спасение.

Щелчок.

- Мы же договорились, - спокойно говорю я, двигая губами в такт сверкающего клубка крошечных насекомых. - Это мой обычный гонорар. Насколько я понял из предварительных разговоров, дело обстоит несколько... необычно, но не выходит за рамки моей компетенции. Конечно, если все необходимые формальности вами уже соблюдены и официальные власти проинформированы.

Сандра скомкала листок и сунула его в сумку (черная, лакированная могилка для женских тайн).

- Я очень дорогой адвокат, - заметила она. - И если меня нанимают эксклюзивно, то будьте уверены, что я загляну в каждую помойку вместе с вами. Что касается официальных издержек, то можете не беспокоиться. Дело это хотя и связано с определенными внезаконными происшествиями, но в целом носит сугубо личный характер. Мой клиент просил твердо внушить вам эту мысль.

- Дело хотя и связано с определенными внезаконными происшествиями, но в целом носит сугубо личный характер, - повторил я. - Прекрасная формулировка.

Сандра промолчала. Действительно, хороший адвокат.

- Надеюсь у нас будет спокойная ночь, - пробормотал откуда-то из-за спины старик, но алкоголь сделал свое дело. На голоса и коневодов обращать внимания не следовало. Мальчишка, кажется, только зевнул.