Олег Никитин - Живые консоли Страница 80

Когда процедура завершилась и на дисплее замигала фраза: «Отключить питание?», он хмуро ткнул кнопку ввода ногтем и стянул шлем.

– Это что, шутка?

– Ничуть, – усмехнулся хозяин катакомб. – Самый настоящий вирус, только в закодированном виде. Он не представляет ни малейшей опасности для обычного пользователя вашей идиотской «Экстатично».

– И зачем все это нужно? – не выдержал Тима.

– Видите ли, господин Гамов, – поколебавшись, сказал Мартин. – Из-за вашей консоли почти встали работы над одним важным проектом… – Он отклеился от стены и придвинул мрачную физиономию к собеседнику. Тима слегка поежился – старик был явно не в себе, раз настолько зримо страдал. («Ему бы в Сеть, да „Экстатично“ на голову – а он по подвалам шляется и простых граждан смущает», – с лицемерным сочувствием подумал изобретатель.) – Надеюсь, эта программа поможет мне вернуть их к нормальной работе, пока они окончательно не утратили профессиональные знания.

Вся эта трущобная обстановка начала действовать Тиме на нервы. Ему смертельно захотелось напялить свою новую консоль и всласть пощекотать таламус. Однако старик словно чего-то ждал от него, и Тима спросил:

– Я вас не понимаю. Вы что же, полагаете, будто «Экстатично» как-то влияет на память?

– А вы этого еще не поняли, господин Гамов?

– Нет.

– Попробуйте вспомнить какой-нибудь эпизод из детства.

Тима сосредоточился и представил свое бытие с рождения до десятилетнего возраста в виде отрезка прямой, разделенного на равные промежутки длиной в 1 год. Но нанизывались на него только сетевые развлечения, вряд ли способные заинтересовать ребенка – в основном половые игры и кровавая охота. Серой гирляндой свисали эпизоды посещения Департамента образования. Все это могло происходить с ним в достаточно зрелом возрасте, но никак не в 5-10 лет. Тима попытался вызвать портреты родителей, однако это ему также не удалось.

– Чепуха какая-то, – пробормотал он.

– Убедились? – скривился Уве. – Я уверен, что это еще только начало.

– Да какая в воспоминаниях польза? – озлился Тима. – Я и так никогда не думаю о прошлом, мне вполне хватает настоящего. А, понимаю… Видимо, в вашем возрасте только и остается, что смаковать подвиги юности!

– Не глумись над старостью, мальчик, – вспылил хозяин. – Впрочем, извините за резкость, господин Гамов, отчасти вы правы.

– Довольно болтовни, – заявил Тима. – Вы гарантируете мою безопасность? То есть, я имею в виду, никто не узнает о том, что это я подсунул в процедуру инсталляции вирус?

– Обещаю. Более того, никто не поймет, что в нее внесены изменения, поскольку наши технологии позволяют не оставлять видимых следов вируса в теле основной программы. Обнаружить его присутствие сможет только сотрудник сетевого Департамента, да и то не каждый – примерно один из пятидесяти…

Старик внезапно замолчал, будто прикусил себе язык, и посмотрел поверх Тиминой головы – видимо, бионы чем-то смущали его.

– Кстати, – сказал изобретатель, – если вы хотите бороться с «Экстатично» по-настоящему, вам надо было бы позаботиться и о тех, кто уже купил нашу консоль. – Кожа на его голове потерянно заныла, будто у нее в последнее мгновение «отняли» прикоснувшуюся к ней теплоту шлема. – Потому что процедура инсталляции запускается только один раз, чтобы подстроиться под таламус клиента, а затем в дело идут совсем другие блоки программы.

– На этот счет можете не волноваться, – улыбнулся старик. – Не держите нас за кретинов, ни одна из уже проданных консолей не останется в стороне. Кстати, чтобы вы знали, я видел код вашей процедуры – в режиме чтения, разумеется. Выражаю вам коллективное восхищение. Я ничего в нем не понял, но наши специалисты говорят, будто он невыразимо красив.

– Спасибо, – сухо ответил пленник.

«Похоже, против сетевого Департамента бессильна любая частная служба безопасности», – подумал он, по-новому взглянув на Мартина.

– Итак?…

– Ведите, – пробурчал пленник. – Но помните о своих обещаниях.

9

Старик подал знак бионам, и те навязчиво помогли Тиме подняться со стула. Тысяча горячих иголочек впилась в ягодицы, стесняя подвижность мышц: долгое сидение на жесткой поверхности утомило слабое тело изобретателя. Вязко передвигая ногами, он пошел между «конвоирами». Уве тяжко шагал во главе процессии. Тима сообразил, что идти ему значительно труднее, чем пленнику (возраст!), и злорадно осклабился.

Вопреки его ожиданиям, старик прошел мимо ближайшей двери и открыл другую – грязноватую, со следами ржавчины. Видимо, этот участок подземелий был выстроен очень давно, иначе вместо металла везде использовался бы пластик.

Они стали спускаться по узкой, звякавшей под подошвами лестницей. Источники света отсутствовали полностью, поэтому Мартину пришлось воспользоваться небольшим, но мощным фонарем, облеченным в странный сетчатый колпак. Портфель с консолью для удаленного доступа к Сети нес один из бионов. По сторонам мелькали какие-то жутковатые переплетения разнокалиберных труб и кабелей, часть из них неопрятно свисала вялыми дугами.

Через два пролета лестницы четверка оказалась на пыльной бетонной площадке, от которой ветвилось множество коридоров. В двух на потолке горели лампы.

Мартин завладел своим чемоданчиком и выдернул из него кабель со старинным 512-пиновым разъемом. Тима заметил, что на обратной стороне крышки портфеля прикреплено что-то вроде карты – рисунок напомнил ему схему здания родной корпорации, только намного более сложную. Мартин не стал пользоваться радиоканалом, вероятно, опасаясь датчиков электромагнитного излучения. Кто знает, что насовали в стены древние строители этих мрачных катакомб?

Отчаянно ныли уставшие от перегрузок ноги.

– Можно я сяду? – спросил он у Мартина.

Тот мельком кивнул, и Тима пристроился на самой толстой трубе, проложенной вдоль пола. Чего уж было жалеть юбку, если он и так испачкался, пока барахтался в проклятом мешке? Труба оказалась теплой и приятно, усыпляюще гудела, проталкивая сквозь себя нечто нужное людям или механизмам.

Старик между тем достал из кармана тонкий ключ и сунул его в неприметное отверстие в стене. Щелкнул язычок замка, и черными прямоугольниками вспыхнули резкие тени тумблеров, кнопок, рычажков и прочей начинки, гнездившейся за неотличимой от стены металлической панелью. Разъем неслышно погрузился в предназначенный для него паз, Уве напялил шлем и замер, привалившись для устойчивости к жутковатому скоплению кабелей.

У Тимы заболел лишенный канюли мочевой пузырь. В паху возникло почти забытое, неприятное ощущение, будто разом ожили времена, когда у него еще не было мочевыводящей трубки. Словно в поддержку собрата (такого же внутреннего органа), жалобно булькнул своим едким соком опустевший желудок.