Николай Петри - Колесо превращений Страница 80

- Я что-то не совсем... - начал Милав, но Нагин остановил его:

- Потом. Все вопросы и все объяснения потом. А пока Намуто хочет, чтобы ты попробовал атаковать его.

Милав с большим сомнением посмотрел на тщедушную фигуру старика и уточнил:

- Я правильно понял - вы хотите, чтобы я напал на него, словно тать в нощи?!

- Вот именно! - отозвался Нагин.

- А старик сам говорить не умеет? - Милав чувствовал себя крайне неуютно, пытаясь понять, что стоит за нелепой просьбой чернокнижника.

- Я осеня мало говоли вас язик, - сказал старик мягким, певучим голосом, - много гломкий звук - дазэ голова болеть!

Милав переминался с ноги на ногу, не решаясь подчиниться Нагину.

- Ну что же ты? - спросил чернокнижник, отступая к краю поляны.

- Послушайте, - замялся Милав, - а можно мне пробу по-другому устроить? Что я, живодер - на стариков немощных бросаться!

- Немощных, говоришь?! - усмехнулся Нагин и сделал какой-то знак Намуто. Старик поклонился, шагнул к Милаву и... кузнец понял, что лежит лицом вниз.

Он стремительно поднялся на ноги, озираясь вокруг, кто посмел так подшутить над ним? Но рядом находился только непостижимый старик. Нагин и Ухоня стояли достаточно далеко, чтобы не заподозрить их в "шутке". Милав внимательно посмотрел на дедушку.

- Молодеса, Милава, нападай делай!

Милав опять шагнул к старику, еще не зная, что он с ним сейчас сделает. Но... ничего не сделал - лежа на земле, не так-то просто диктовать противнику свои условия! Кузнец вскочил на ноги и с возмущением обратился к Нагину:

- Да что же это такое?!

- Это способ самообороны пастухов на родине Якау Намуто.

Через некоторое время, когда Милав немного успокоился, Нагин ему кое-что объяснил:

- Дорога тебе предстоит неблизкая и непростая. Обычных способов защиты будет явно недостаточно, потому что тебе чаще придется иметь дело с негодяями, нападающими со спины, чем с воинами, атакующими с открытым забралом. Помни об этом.

- Неужели и я смогу так же, как Намуто? - удивился Милав.

- Не питай иллюзий, - ответил чернокнижник. - Якау занимается этим искусством с малых лет. А сейчас ему почти девять десятков! Нет, кое-чему он тебя, конечно, научит, но мы больше надеемся на то, что ты овладеешь другим искусством. В противном случае не стоит и затевать поход в страну Гхот.

Глава 5

ПОЮЩИЙ СЭЙЕН

- О каком искусстве ты говоришь?

Нагин указал рукой на старика, в руках которого находился какой-то короткий продолговатый предмет.

- Это Поющий Сэйен - самое удивительное оружие, которое я встречал в своей жизни.

Нагин махнул старику рукой, Намуто что-то сделал с предметом - после звонкого щелчка из короткой черной трубки в обе стороны выдвинулись удлинения. Теперь в руках Намуто был блестящий посох, едва ли не со старика размером. А дальше... Это был поистине танец, а не простое исполнение боевых приемов. Некоторое время Милав следил за руками старика, зачарованный их гибкостью, плавностью и точностью движений. А потом он услышал звук - тонкий, на пределе слышимости, он все разрастался, вытесняя остальные звуки. Он очаровывал слушающего; глаза сами собой закрывались, тело начинало раскачиваться, боль, гнев, тревога, злоба - все уходило, оставляя голову пустой, как высушенная тыква.

... Кто-то тронул Милава за плечо.

- Ну как?! - спросил Нагин. Глаза его хитро улыбались.

- Это... Это что-то невообразимое, - пробормотал Милав, сбрасывая с себя остатки наваждения.

- Сэйен - сильна, Сэйен - халасо! - Якау Намуто с поклоном протянул Милаву Поющий Посох. Милав с благоговением принял подарок.

- Этот посох тоже из страны Яппи?

- Нет, посох Сэйен Намуто увидел только здесь, у меня. Поэтому и остался, чтобы овладеть искусством Поющего. А пришел Сэйен из... впрочем, тебе незачем этого знать. Все, что от тебя требуется, - овладеть мастерством Намуто в обращении с посохом.

- И сколько мне отводится на это времени?

Нагин некоторое время молчал.

- Это будет зависеть только от тебя, - наконец сказал он. - Как только Сэйен запоет в твоих руках - ты готов к путешествию в страну Гхот.

- Сдается мне, напарник, здесь нас тоже не будут угощать печатными пряниками... - прошептал Ухоня на ухо кузнецу.

Ухоня был прав: в ските Нагина-чернокнижника было нисколько не легче, чем у Ярила "в гостях". Скорее, наоборот, к безумной усталости от многочасовых тренировок в любую погоду примешивалось чувство горечи, неудовлетворенности и даже стыда за свое огромное, неуклюжее тело, не способное справиться с шестом. Но Якау Намуто каждый раз успокаивал Милава:

- Селдися - нет. Сэйен - сила не любита, Сэйен - доблота любита!

Милав тяжко вздыхал и вновь продолжал занятия. Кроме искусства владения Поющим, Якау Намуто учил Милава и многому другому: как быстро остановить кровь и перевязать рану тем, что всегда есть под рукой, - корой, травой, мхом и прочим; как точно определять погоду и развести костер даже под проливным дождем; как восстанавливать силы за ничтожно-короткое время и многому другому.

С каждым новым днем Милав чувствовал в себе растущую уверенность. И многочисленные цветные сны, из которых он выносил лишь смутное воспоминание чего-то легкого и светлого, только помогали ему в этом.

ШЕПОТ?

- Как напряжено его сердце?

- Он очень быстро прогрессирует. Пора ему узнать о многих феноменах психической энергии.

- А что он может?

- Он способен и к яснослышанию, и к яснознанию.

- А яснообоняние?

- Он догадывался о том, что не только энергия может конденсироваться в аромате, но и что сам аромат может быть энергией.

- Этого недостаточно. Нужно сообщить ему секрет бальзама Матери Мира.

- Для чего?

- Он быстро идет - мы должны успевать за ним...

Чем больше занимался Милав с Поющим Сэйеном, тем больше удивлялся неисчерпаемости возможностей посоха. В темном эбонитовом шесте скрывалось столько секретов, что могло не хватить целой человеческой жизни на совершенное овладение всеми. Но Милав старался, и Якау Намуто, видя его труд, подбадривал:

- Тлудися, Милава. Тлудися - халасо, ленися - сильно плохо!

... Время летело стремительно. Это для лежебок да бездельников оно стоит на одном месте, а для тех, кто работает рук не покладая и не разгибая спины, оно летит стрелой каленой столь быстро, что его не замечаешь.

Осень - перемен восемь.

Отгремел грозами сентябрь-хмурень. Октябрь-свадебник расшумелся на дворе семью погодами: сеял, веял, крутил, мутил, ревел, сверху лил и снизу мел. Так и ушел. А тут и ноябрь-полузимник объявился, закружил метелями, затрещал морозами, заставил мужика с телегой проститься да в сани перебраться. Одним словом, ноябрь-сумерки года. Но и он прожил лишь 30 ден и встретился с декабрем. А декабрь-стужайло свое дело хорошо ведает - землю морозит, глаза снегами тешит, за ухо холодом дергает...