Изнанка матрешки. Сборник рассказов - Виктор Васильевич Ананишнов Страница 82

Надо брать инициативу в свои руки!» – подумал он.

– Куда, друзья бороздители, скачите на лихом коне? Придумал он фразу и бодрым голосом санаторного затейника произнёс её.

Однако бороздители булькали, шипели, пищали, хлюпали, ухали и дзинькали, разом позабыв о нём.

Мойка не сдался, а ещё раз, громче и попризывнее, задал свой вопрос.

Какое-то Ухо стремительно придвинулось к самому лицу Мойки. Он гикнул в него совой.

– Не кричи! Само знаю, – сказало недовольно Ухо и затерялось среди других бороздителей.

И Замочная Скважина куда-то запропастилась. И С Дудкой притих где-то – голоса не подаёт.

В лесу тут, словно гром прогремел, молния блеснула, упали первые самые крупные капли дождя, похолодало.

«Не сплю ли я?» – подумалось внезапно Мойке. И сам себе ответил: – «Ох, не сплю!»

И только сейчас до него по-настоящему стал доходить смысл необычности происходящего с ним. До этого всё казалось какой-то забавной игрой. А теперь…

Он не испугался. Ещё чего? А задумался, словно в чащу леса забрёл, так сильно задумался. И вот это-то его удивило, так как жил всегда, не задумываясь.

– А чего думать-то и раньше времени волноваться? – отвечал он тем, кто требовал, советовал или даже просил его подумать, прикинуть, что к чему, призадуматься, а то и «попомнить», «зарубить на носу» и «так и знай!» – Думай не думай, а сто рублей не деньги. Двести тоже мало!

А тут задумался. И мысли такие красивые потекли в его голове, как по книжке читал. А именно: неужели Великое свершилось и мы, земляне, не одиноки в бесконечной холодной Вселенной? И мне, Тимофею Стрепетову, суждено стать предвестником новой эры, порвавшей путы земного притяжения и затворничества человечества!

«Мои деяния переживут века, и каждый сущий будет вспоминать обо мне с благодарностью!..»

Вот так он думал, поглядывая на безобразную картину не в меру расшалившихся бороздителей, которые, по-видимому, пока что не поняли эпохальности встречи двух разумных рас. Человеческой и бороздительной.

«Надо брать инициативу на себя!» – вторично, но более определённо решил он. – «Для начала их всех следует рассортировать, чтобы, как говорит дружок Генка Шимов или, по его утверждению о себе, Великий Классификатор, не терять ориентировку в разномастной толпе».

Задачка, однако! Бороздителей много, а он – один. Да, ладно, работа-то на историю, не на день и не для одной прихоти.

В лесу неожиданно проглянуло солнышко, заиграла лучами на травке, листочках, обласкало живность всякую, успокоило.

Мойка поймал первого попавшегося под руку нечеловека, встряхнул его. В бутылочной голове пойманного что-то хлюпнуло. Запахло мятой.

– Первый класс назовём Жидкими, – громким голосом постановил Мойка.

Следующим для определения попался С Дудкой.

– Ага, братец кролик! Попался. Я сейчас из тебя новый класс сделаю!

С Дудкой заверещал жалобно и тонко:

– Не трогай меня больше!

– Ты мне не мешай, тогда и я тебя не трону. Договорились? Но составишь класс… скажем, Вредных. А? То-то! Будешь помнить, как говорить мне всякие пакости. Гуляй пока…Теперь этот… Стой ты! Так…

Третий бороздитель класса не составил. Был он явно из Жидких. Зато следующего Мойка нарёк Дыркой за наличие в его плоской как доска голове сквозной дыры.

Вскоре в перечне появились Пахучие и Пустые, Плюгавые и Смешные, ну… и другие классы существ. В конце концов, Мойка запутался в них. Да и надоело ему это занятие. Видов бороздителей не счесть.

Хорошо было на работе в среде единомышленников, ёрничая, производить классификацию начальства: в каждом классе один-два представителя, и самих классов немного, и названия у них всем понятные. Класс Держиморд, класс Пугал, класс Незнаек…

А тут суета вокруг, крики, неразбериха, какие-то странные диалоги, как из неизвестного спектакля по радио, плоские анекдоты так и сыплются со всех сторон, и споры… Прямо-таки озвученный муравейник, да и только.

Мойка выдохся, присел на лавочку, предварительно взмахом руки согнав с неё одного из Пустых. Тот взлетел под высокий потолок и завис там потухшим фонарём, громко обвиняя Мойку в нарушении статуса точки обитания.

– Какой ещё статус? – обиделся Мойка. – Вы тут все с ума посходили, а ты о статусе верещишь, будто тебя режут. Кыш, чёртова пустышка!

Сказал и приуныл. И куда это его всё-таки занесло? Пока был азарт и хороший хмель в голове от вчерашней субботной попойки с друзьями на даче и сегодняшнего похмелья, то не было никаких проблем. Да и… Пригласили вежливо. Так что ему было куражиться и отказываться? Вначале так интересно и необычно всё показалось. И мысли хорошие о контакте с бороздителями вспыхивали, да и классификация их имела разумную подоплёку.

Мойка тряхнул трезвеющей головой.

А сейчас? Где он? С кем это он? Что дальше делать? Это же неразумные, неземные и ещё невесть какие существа. Может быть, роботы или космические психи какие-то.

Мойка сокрушённо помычал и засопел, привалившись к плечу, или как это у него называлось, одного из Смешных, головой похожего на гусиную лапку.

Сон не заставил, как говорят, себя ждать. Только как будто шумнуло в лесу и насторожилось. А во сне он едет на велосипеде, совершая воскресный моцион в посёлок за очередной порцией горячительного по лесной тропе, срезая дорогу к даче. А навстречу бороздители. Их необычный вид заставил притормозить и остановиться.

– Пойдёшь с нами… – спросили или потребовали бороздители.

– Конечно! – сказал Мойка во сне.

И пошло-поехало! Три ступеньки в брюхе лошади, орущие ни о чём бестолковые бороздители, их классификация, нарушение статуса точки обитания…

«Я же сплю!» – подумал он с непонятной тревогой. – «Такого быть не может!»

Проснулся и обомлел от неожиданности.

Сидит он в удобном кресле под купольным сводом в большом зале, в стрельчатые окна льётся свет. Играет лёгкая музыка. Перед ним, в пяти шагах – стол, а за ними семь суровых насупленных человеческих лиц, незнакомых ему людей.

Один из незнакомцев привстал, показав тело-тумбу.

«Председатель или начальник» – догадался Мойка.

– Тимофей Леонидович Стрепетов?

– Ну, я… А вы?

– Писали заявление в профком?

– Какое это?

Мойку удивил вопрос. Он уж приготовился к чему угодно, а тут – заявление в профком. Разве всё упомнишь? Писал-то почти каждый день. Да и что профком. Писал везде, куда душа хотела.

– Где Вы утверждаете о возможности исправления дел в организации, если Вас выберут начальником?

В лес ворвался лютый северный ветер, неразборчиво круша всё на своём пути. У Мойки мелькнула оробевшая мысль: – «Вишь, в какие верха доложили!». Но холодный ветер пронёсся и опять пригрело солнце, так как: – «Почаще надо писать, так и мир быстрее крутиться будет. И Держиморд или Неумех разгонят!». Потом он неожиданно подумал: – «Может быть, и вправду начальником меня выберут?! Вот потеха будет!»

– Ну, писал… – с вызовом сказал он и приосанился. – И ещё напишу! Раз дураков в начальниках держат. Придираются. Предупреждают… Да… что