Антон Краснов - Душеприказчик Страница 83

— Ни одного живого? С двумя душами? А вот я, кажется, видел, — прервал его Рэмон Ррай, который даже присел от волнения, захлестнувшего его. — Вот так было однажды, когда из Плывущего города Галиматтео на склон храмовой горы сошла похоронная процессия, которая участвовала в погребении князя Гьелловера…

По мере того как Рэмон Ррай излагал события памятного дня, Олег Павлович несколько раз вскакивал, не обращая внимания на особенности своей витиеватой по известной причине походки, пробегал по комнате туда и обратно, натыкаясь то на стены, то на торшер, то на ноги Гендаля Эрккина, который продолжал лежать на ковре и выглядеть совершенно безмятежным. Несколько раз Табачников воздевал к беленому потолку обе (трясущиеся) руки и патетически восклицал:

— Это же подумать только! Это надо же! Редчайший, красивейший обряд, и вдруг такой маргинальный финал!..

Даже тут Олег Павлович, экс-профессор Табачников, предпочитал избегать простых человеческих выражений…

Рэмон Ррай закончил. Табачников некоторые время постоял у стены, опершись на нее длинной гибкой спиной бывалого археолога, и наконец, покрутив в воздухе пальцем, изрек:

— Наконец-то и мне повезло!.. А ведь меня никто не хотел слушать, а один аррантский чиновник даже пригрозил Антарктическим накопителем за то, что якобы я сею панику и распространяю дезинформацию! А ведь люди погибли, да!.. То есть погиб, конечно, один человек, но только Славу Нефедова теперь… эх, да что говорить! Я его пару раз в психушке навещал.

— Значит, так, — заговорил вдруг Гендаль Эрккин, — ты яснее говори, Палыч. А то ты нам какие-то загадки всовываешь, — гадай потом, что ты хочешь нам втолковать-то.

— Значит, так, — машинально повторил Табачников, — я сейчас немного посплю, а потом, рано утром, мы с вами поедем в область, и я покажу все… чтобы вы собственными глазами увидели. А сейчас дайте мне немного коньяку для сна, и я, пожалуй, лягу. И вам пусть лучше спится. От того, что вы внесли покой в м-мою… душу. Душу, — повторил он еще раз и, приняв от расторопного Пса полный бокал коньяка, направился в сторону кровати и немедленно выпил.

Упал тут же, без звука и лишнего жеста. Эрккин прикрыл его одеялом, и вместе с Рэмоном они вышли из номера восвояси.

Через полчаса спали оба — безмятежным, почти детским сном, обещающим легкое решение всех мучительных вопросов прямо там, в светлом тоннеле сновидения. Рэмон не ожидал, что он сумеет заснуть так легко.

…Чего нельзя было сказать о губернаторе Антонене Ы Лакхке. После разговора с прямым начальством Антон Иванович никак не мог успокоиться, мерял шагами огромный рабочий кабинет и даже хотел сгоряча созвать всех ключевых управленцев своей администрации. Только вмешательство жены положило конец его хождениям. Он вернулся домой, явился в спальню и растянулся на супружеском ложе, уткнувшись носом во внушительное плечо сопящей супруги. Тревожные, серые и пронырливые, как мыши, мысли лезли отовсюду. Антон Иванович даже не мог определиться с тем, что тревожит его более остального. Он перевернулся с боку на бок раз и другой, предчувствия ворочались в нем, пересыпались, как монеты в свинье-копилке. Зачем прибыл бретт-эмиссар? Ведь ответ так и не получен, и дай бог и все его аррантские наместники, чтобы удалось эти ответы нащупать. И не только… Так почему эти двое, эмиссар и его спутник-гвелль, прибыли таким странным манером? Антон Иванович не был паникером, но сейчас, перевернувшись с боку на бок еще раз, обнаружил, что близок к панике больше, чем когда бы то ни было… Он весь взмок. Пот струился по лбу, выступал на груди, на боках, как у загнанной лошади. Между тем в спальне вовсе не было жарко. Антон Иванович завздыхал, скрестил руки на груди и попытался отвлечься от этого сопляка-арранта. Сопляка ли?.. Они так мастерски корректируют внешность… Всё! Довольно! Подумать о чем-нибудь другом… другом! И мысли губернатора неожиданно для него самого перекинулись к дочери. Ну вот. Еще лучше. Час от часу!.. Самая мысль о том, где может сейчас находиться эта непутевая, отозвалась в рыхлом теле губернатора дрожью, мелкой трусливой судорогой. Он подтянул ноги и рывком сел на кровати. Уф!..

Он посмотрел в сторону окна. Занавески слабо колыхались. Губернатор любил спать с приоткрытыми окнами. Антон Иванович потянул носом воздух, и в этот момент занавеска заполоскала под порывом ветра, вздулась пузырем, а потом опала, притянувшись к окну…

…и облепила чей-то силуэт. Несомненно, человеческой фигуры. Губернатор в первое мгновение даже не среагировал, он просто смотрел завороженно, как стекают складки темно-красной занавеси по невидимому телу. Всполошенный мозг Антона Ивановича даже не успел определиться с тем, стоит ли ему испугаться, растеряться или, напротив, мобилизовать все силы и внимание. Убедить себя в том, что — померещилось. Не успел…

— Ты что, Антоша? — прозвучал сбоку недовольный голос жены. Машинально Лапшин отвернул голову, и тотчас же на его подрагивающее плечо обрушилась тяжелая рука.

Рука супруги.

— Спи уж!..

Антон Иванович клацнул зубами и нырнул под одеяло. Когда наконец рискнул выглянуть и бросить один быстрый, мимолетный взгляд на занавесь, она была спокойна. Конечно же там никого не было и быть не могло. Померещилось — факт. Наскоро убедив себя в этом и прокляв свою нервозность, а также бретт-эмиссара Рэмона и еще Генерального, ллерда Зайверра, губернатор Антонен Ы Лакхк наконец забылся долгожданным сном.

Утро следующего дня выдалось великолепным. Солнце, еще не подозревая, какие пакости ему предстоит сегодня освещать, выкатилось на небосвод и принялось жарить с той истовой непосредственностью и усердием, с которым партийные работники типа товарища Брызгалова распекают на ковре своего проштрафившегося (не очень сильно) подчиненного. Жарко стало уже к десяти утра. Рэмон Ррай проснулся в прекрасном настроении и, упав с кровати, тут же припомнил, что накануне был чем-то огорчен. Если не сказать больше. Из-за стенки тянулся мощный храп Гендаля Эрккина. Рэмон поворочался на полу, застеленном мягким ковром, и поднялся. Ноги по щиколотки утопали в ворсе, нежном, как шерсть маленького котенка. Кстати… Из угла выпростался кот Мех и длинным воем возвестил о том, что ему уже пора жрать.

Рэмон подошел к высоченному, от пола до потолка, трюмо и внимательно оглядел себя. Лицо было чуть припухлым, в углах миндалевидных глаз проступили болезненные красноватые жилки, веки потемнели. Неизвестно почему, но Ррай остался доволен увиденным. Наверно, по той причине, что так он казался старше своих лет, а это больше соответствовало званию бретт-эмиссара, так неожиданно свалившемуся на его голову.