Сергей Герасимов - Часть той силы Страница 83

Все конечности сороконожки были человеческими, а из ее тела торчали человеческие же головы. Головы улыбались и, похоже, были довольны жизнью.

– Присоединяйся к нашей колонии, – предложило жуткое существо с помощью одной из голов, затем почесало большую переднюю голову лапками.

– Кто ты? – спросил пораженный Ложкин.

– Я существо будущего. Многоклеточный человек. Отдельные люди составляют мое тело, как отдельные клетки составляют твое. Через два миллиона лет все люди будут жить так. Но ты можешь подключиться ко мне прямо сейчас. Это решит все твои проблемы.

– Нет уж, благодарю, – ответил он.

Как только он вышел из последней полосы тумана, его клыки отвалились. Ложкин поднял один, собираясь оставить как сувенир, но сразу же отбросил: на сломе ползали мелкие, едва различимые существа, похожие на микроскопических белых червей. Некоторые из них бодро перепрыгивали с места на место. Во рту образовалась кровоточащая пустота; ему еще долго пришлось сплевывать кровавой слюной.

Однако он был уверен, что успешно преодолел самый опасный на этой дороге аттракцион.

75. Аттракцион…

"Аттракцион смерти", – совершенно недвусмысленно гласила надпись с указателем в виде стрелы. Надпись была выбита на камне, на мшистом валуне, примерно на таком, на каком пишут в сказках различные милые предупреждения по поводу того, какого рода несчастья ждут тебя справа, слева и прямо впереди.

Ложкин остановился. Только этого не хватало. Если верить надписи, то прямо впереди его ждал аттракцион смерти. Ни о чем подобном его не предупреждали.

Но впереди был водоворот, – а именно к водовороту Ложкин и направлялся все это время.

Водоворот не имел никакого отношения к воде. Судя по тому, что рассказал дед, водоворот это громадный вихрь, в котором пространство скручивалось и смешивалось со временем. Любой предмет, попавший в водоворот, начинал течь, но не разрушался, а наоборот, становился вечным. Выйти из водоворота было невозможно. Если заманить брызгуна в такое место, он останется там навсегда. Вот здесь как раз и была самая слабая точка дедовского плана: а что, если чудовище, вмурованное в тело водоворота, не потеряет связь со спорой? Что делать в этом случае?

Зато теперь Ложкин имел прибор, вызывающий молнию. При вспышке молнии в полночь брызгун мог быть убит любым оружием, даже застрелен из рогатки, как пошутил Творец. Но Ложкин не собирался стрелять из рогатки; у него имелся отличный пневматический пистолет. Оставалось лишь заманить чудище в водоворот, чтобы оно там застряло, а потом подождать полуночи.

Однако надпись на камне объявляла водоворот аттракционом смерти.

Аттракцион смерти? Что это значит?

За водоворотом уже виднелась далекая насыпь железной дороги. Водоворот поднимался к небу размытым желтоватым вихрем, будто вырезанным из монструозного куска серы. Вершина вихря растворялась в синеве неба, то есть, высота скрученного столба была никак не меньше нескольких километров. Основание имело метров тридцать в поперечнике. Все это несколько напоминало ствол исполинского дерева, у основания которого человек ощущал себя муравьем. Вокруг основания водоворота стояло множество стеклянных дверей, которые образовывали круг размером с небольшой стадион. Войти внутрь круга или выйти из него можно было только через двери.

Ложкин приблизился к дверям и увидел сквозь стеклянные створки множество скелетов, лежащих внутри. Некоторые простирали остатки своих рук так, будто пытались до чего-то дотянуться. Сотни и сотни человеческих скелетов. Это и есть аттракцион смерти? Сколько же людей здесь погибло? От чего они умерли, от яда, от пуль, от болезни, от страха?

Зрелище было совсем не радостным, и все же Ложкин, подумав, решил войти. Вполне возможно, что этот аттракцион отключен уже десятки лет, из-за отсутствия посетителей. Но, с другой стороны, какой нормальный человек захочет воспользоваться подобным аттракционом?

Он внимательно посмотрел по сторонам, и даже обошел часть круга, прежде чем войти в дверь, но не увидел никаких признаков опасности. Ничего такого, что могло бы убить все эти сотни людей.

Дед говорил ему, что опасен лишь желтый вихрь, к которому нельзя приближаться на расстояние длины своего тела. Именно поэтому Ложкин намеревался поймать десятиметрового брызгуна: маленький человек сможет безопасно подойти к вихрю гораздо ближе, чем большое чудовище.

Ложкин осторожно вошел и отошел на несколько шагов от двери. Ничего страшного пока не происходило. Он осмотрел несколько скелетов, на всякий случай не дотрагиваясь до них. Большинство скелетов сохранили остатки одежды, причем некоторые из них были при жизни одеты так, как иногда одеваются близнецы: совершенно одинаково. Затем он обошел сам желтый вихрь водоворота. Вблизи вихрь был похож на застывшее пламя. У его подножия, ближе к поверхности, еще можно было различить контуры существ, провалившихся внутрь, причем большинство из таких существ Ложкин видел впервые. Иногда это были, вроде бы, животные, иногда – птицы. Впрочем, среди них встречались и люди. С трудом верилось, что все эти существа на самом деле живы и даже вечны, не подвержены ни старению, ни смерти. Видят ли они что-нибудь, о чем думают, к чему стремятся, не жалеют ли о том, что попали сюда? Означает ли вечное существование мудрость, или оно означает вечную печаль? А может быть, это одно и то же?

Уже в нескольких метрах над землей контуры существ вытягивались и смешивались, превращаясь в причудливые тени. Кем бы ни были эти существа, но на самом деле, они находились еще дальше от мира живых, чем обыкновенные мертвецы.

Хорошенько осмотрев место, Ложкин снова направился к дверям, чтобы выйти. Но здесь произошло то, чего он никак не ожидал: ни одна из дверей не открылась. Выйти он не мог.

Ложкин изо всех сил ударил в стекло ногой, ожидая, что оно разлетится в осколки, но этого не случилось. Напротив, он прилично ударил ногу, так, будто бил в кирпичную стену.

Высота каждой двери была около трех метров, или чуть больше. Ложкин натаскал груду костей и взобрался на них, намереваясь перебраться через дверь сверху, но ничего не получилось: как только он протянул руку, чтобы схватиться за верхний край двери, этот край поднялся. Тогда он попытался сделать подкоп, но убедился, что прочное стеклянное полотно очень глубоко погружено в грунт.

Он стал обходить все двери по очереди, впрочем, уже мало на что надеясь. Смысла в этом было немного, но он не знал, что делать. Ловушка смерти захлопнулась, – именно так и должно было случиться. Его вдруг охватила странная апатия. Но продолжал тупо идти вдоль линии дверей, не чувствуя ни страха, ни сожаления. Кажется, я сдался, – сказал он сам себе, – ну что же, всему есть предел. По большому счету, все, чем мы занимаемся при жизни, просто мышиная возня. Мы привязаны к этому просто потому, что нам хочется быть к чему-то привязанными, мы так устроены. Но миру совершенно все равно, жили мы или нет, живы или умерли, сделали ли что-то в своей жизни. Мир – это вечный покой, вечное равнодушие. Смерть – то же самое. Я устал стремиться. Я согласен остановиться прямо сейчас. Я больше не могу. Только, пожалуйста, не делайте мне слишком больно.