Василий Бережной - Сенсация на Марсе (сборник) Страница 86

«Вот тебе и Хоупман, — с обидой подумал капитан, такой маленький, хилый человечек, а разговорился — Цицерон!»

— Тут капитан и психолог очень красноречиво высказывались о «родной Земле». И действительно, кто из нас не хотел бы вернуться домой — под шатер голубого неба, в сферу привычного тяготения? Кто не хотел бы воссоединиться с человечеством, которое за время нашего отсутствия безусловно поднялось уже на новую ступень? Но посмотрим правде в глаза. Где наша Вселенная? Где Земля? Есть у нас хоть малейший шанс вернуться? Хотя бы один из миллиона или даже миллиарда? Можно с уверенностью сказать: нет, нет, нет. Мы навсегда потеряли Землю, от нее отделяют нас океаны Времени.

«Говори, говори, бескрылый человек! — хмурился Нескуба. Какая же это жизнь без великой цели?»

— Да еще и неизвестно, каковы свойства данного пространства, — продолжал Хоупман, — как оно себя поведет. Так не лучше ли все усилия направить на поиски планеты, на которой можно осесть?

— Логично! — воскликнул Алк. — Если подходящий грунт… Я в широком смысле…

«Не хватало еще и этого ботаника, — раздраженно подумал Нескуба. — Хоупман — голова. А у тебя-то какой же «широкий смысл»?»

Нескубе было неприятно слушать Алка, он ощущал антипатию к этому человеку. «Неужели ревность? — удивляясь самому себе, думал он. — Этого еще не хватало!»

Судьбу дискуссии решили женщины, которые, впрочем, многое в жизни решают… И решили не в пользу позиции капитана Нескубы. Даже Эола высказалась за то, чтобы прибежище было найдено не где-то далеко, а здесь, в этом неведомом космосе.

— Хочется простора, ветра, запаха травы! — Эола даже руками взмахнула, как птица, даже рассмеялась так, как будто жила на Земле. — А в погоне за неосуществимым так мы и останемся на всю жизнь в этой металлической бочке!

И столько было в ее словах искренней жажды жизни, и сама она светилась таким внутренним светом, что даже Нескуба на мгновенье заколебался: а что, если и в самом деле оставить мечту о Земле? Укорениться здесь, на месте, и положить основу новой цивилизации? Но нет, он все-таки не мог примириться с этим. На душе было горько, а инопланетяне казались ему отступниками. Однако ничего не поделаешь, раз уж они взяли верх…

— Ну что ж, — вздохнул он, закрывая совещание. — Пусть будет так, как хочет большинство.

И «Викинг» начал углубляться в «пояс жизни».

Шли долгие, тяжелые годы, на протяжении которых экипаж «Викинга» познал многие трудности и лишения, когда нервное и физическое истощение даже у самых-самых выносливых вызывало апатию. Окружающее пространство представлялось безбрежной пустыней, в глубинах которой едва лишь заметны были светлые точки. Жизнь на корабле стала такой однообразной, что иногда казалось: время остановилось. Естественно, делались попытки расшевелить, чем-то заинтересовать людей — игры, викторины, спектакли и прочее, но ничто не могло всколыхнуть мутной воды равнодушия. Даже шахматы… Не унывали только ученые и среди них Алк, который в своей оранжерее неутомимо проводил селекционные исследования. Только открытие, может быть, даже потрясение могло взбодрить экипаж, воодушевить. И такое открытие было сделано. На 6-м году нового летосчисления недреманные стражи космоса — астрономы — зафиксировали планетную систему, которая до этого момента была скрыта от глаз тучей космической пыли.

Весть об этом, словно электрический разряд, мгновенно пронеслась по всему кораблю.

— Планеты?!

— Неужели это правда?

— Пристань!

— Наконец!

Люди словно очнулись от долгого сна: возгласы, смех, шутки, всех опьянила эйфория.

А в рубке управления шла интенсивная работа. Исследовались параметры планет, спектр центрального светила, которое имело необычайное строение — приплюснутый, вытянутый диск. Его фотография лежала уже на столе Нескубы, и он с горечью думал: «Чужое солнце…»

Почти полгода бортового времени ушло на предварительное изучение планетной системы. Из восемнадцати массивных планет выбрали для посадки пятую, которую сразу же окрестили Гантелью. Масса ее почти втрое превышала массу Земли, а по форме напоминала она гигантскую гантель. Остальные планеты тоже имели неправильную форму — куски параллелепипедов, усеченные пирамиды…

Основные характеристики Гантели были таковы:

— атмосфера содержит примерно 32 % кислорода и 65 % азота;

— тяготение заметно различается на полюсах и в центре, в среднем превышает земное на 15–20 %;

— гидросфера — 31 % всей поверхности — в основном сосредоточена в океане, который заполняет центральную впадину между двумя шарами, то есть покрывает ручку «гантели»; облачность достаточно велика;

— плотность — 7,5 г/см3;

— планета совершает один оборот вокруг своей оси за 13 часов;

— продолжительность года — 218 земных суток.

— Ну что ж, дом вроде бы неплохой, — сказал Илвала, надеясь хоть немного расшевелить капитана, который все еще угрюмо просматривал фото, выданные электронным мозгом, — всего хватает.

Нескуба проворчал:

— Неизвестно только, пуст ли этот дом…

— О, если там есть хозяева, это еще интереснее!

Капитан посмотрел на него, как на школьника:

— «Интереснее…» А что, если они агрессивны? Что, если их мораль предписывает изгонять непрошеных гостей? Об этом вы не подумали?

— Откровенно говоря, мне это в голову не приходило, спокойно отвечал Илвала.

— А мы ведь совершенно безоружны. Это вас не беспокоит?

— Нисколько. Я глубоко убежден, что свое произведение, которое называется Человечеством, Природа исполнила в одном-единственном экземпляре.

— Это предположение, возможно, и справедливо, когда речь идет о нашей Вселенной. А где гарантия, что в этой соседней сфере нет еще одного экземпляра?

Павзевей, сидевший за пультом управления, резко обернулся:

— Ничего, если и есть, мы успеем подготовиться. Выйдем на ближнюю планетарную орбиту и внимательно заглянем Гантели в глаза.

— Конечно, гарантий нет, — заметил психолог, — но вполне вероятно было бы допустить: если уж фундаментальные законы Природы сохраняют свою силу и здесь…

— Именно с учетом этого, — сказал Нескуба, — можно надеяться, что и здесь возникла мыслящая материя.

— Если исходить из предположения изолированности, уединенности миров, — подчеркнул Илвала. — А я придерживаюсь иной точки зрения: все они, сколько бы их ни было, так или иначе взаимодействуют и составляют, если угодно, единую Сверхвселенную.

На это Нескуба не ответил ничего, только пожал плечами и снова принялся перебирать фотографии.