Аркадий Польшаков - Воскрешение Страница 87

- Командор! - крикнул ему вслед ФА. - Давай вместе будем отходить. Вы долго один не продержитесь.

- Отходите, отходите! - сердито приказал АЮ. - Не время рассуждать, берите сына и бегите.

В это время Нечистая сила попыталась зайти в тыл и, воспользовавшись удобным моментом, нанесла сильный удар по ФА. Тот на мгновение потерял всякую ориентацию. Видя это, АЮ отступил и врезал сильнейшим нокаутирующим ударом по мыслероже Нечистой силы. Та закрутилась на месте, как безумная, и начала метаться из стороны в сторону. Это позволило ФА очухаться и добить ее. Пока АЮ держал оборону, ФА, ЗВ и СА , закрыв Ая с трех сторон, начали отходить. Посланник сражался, как лев, круша и испепеляя своими могучими полями наступающих. Сейчас, когда у него руки были развязаны, он все свои силы и энергию мыслеполей обратил на поле брани, на окружавших его врагов.

Поле брани у мыслеполей действительно было таковым, противники, сойдясь лицом к лицу, разили друг друга, порой наповал, крепкими бранными выражениями, вкладывая в них колоссальную энергию мысли. При этом, если АЮ нанося противнику энергоудар, сопровождал его выражениями типа: "Получай, гад...", "Вот тебе, мразь...", то Душегуб вместе с Живопыром использовали откровенную матерщину, надеясь таким образом поколебать АЮ, вывести его из психологического равновесия, морально смять, сломить у него волю к победе.

Надо сказать, что предки в старину, сойдясь в рукопашной, тоже пользовались таким приемом, разя противника не только мечом, топором или кулаком, но и словами, и это шибко помогало в бою. Как поется в старинной песне-сказе: "Сабли-мысли скрестились, зазвенели клинки. Мы за правду рубились..."

Однако, в том бою, что вел АЮ, за каждым выражением мысли шла в бой и ее энергия, точнее испускалась энергия, могущая испепелить противника. Даже в простое слово "на..." можно вложить различный потенциал энергии. Одно дело, когда оно произносится с нежностью: "На, дорогая...", другое, когда в него вкладывают всю свою злость: "На, получай!" Так что словом не только учат и лечат, но и калечат.

Тот бой, который вел АЮ, был смертельный и последний. Он должен был победить или погибнуть, другого не дано, нельзя было допустить, чтобы эти звери вновь схватили сына. Мерзкая энергомасса Душегуба нападала на него слева, а справа наседал Живопыр.

- Что попался, винтеллигент недоделанный? - кричал Душегуб. - Я из тебя, козел водоплавающий, сейчас цыпленка-табака сделаю.

- Попробуй, губошлеп зацикленный, - с улыбкой ответил ему АЮ и въехал ему в черное мыслесплетение (подобно солнечному сплетению). От этого удара у Душегуба посыпались искры из мыслеглаз.

- Ну, что молчишь, хамло навозное? - профотонил АЮ. - Может, попробуем один на один, или слабо?

Душегуб сопел, как паровоз, и метал искры. Видя такой оборот, Живопыр держал блок-дистанцию и советовал напарнику:

- Не лезь на рожон, Душегуб, мы этого пижона и так на рога подымем.

- А ты, герой в бабьей юбке, - обратился к Живопыру АЮ, - что за спины других прячешься! Выходи вперед, сразимся!

- Ты, пижон, - злобно огрызался тот, - сейчас я тебя поджарю. И он метнул издали мыслекопье, целясь в правую мыслеветвь АЮ. Того обожгло огнем. Парализованная часть его повисла, как веревка, мешая борьбе. Дело принимало плохой оборот, борьба полей ожесточилась. Теперь АЮ со всех сторон окружали тупомыслики, а спереди и сзади расположились монстры, которые начали методично наносить по нему мыслеудары. Он все чаще и чаще стал пропускать их. Видя такое положение, АЮ рискнул пойти, как говорят, ва-банк. Ударив мощно по Живопыру, он резко развернулся и пошел в рукопашную на Душегуба. Расчет у него был один - вывести его из строя, хотя бы на время, чтобы потом всю свою мощь перенести на Живопыра.

- Берегись, Душегуб, иду на вы! - крикнул он ему и нанес сильный удар между мыслеглаз. Тот на миг замер, парализованный этим ударом, и если бы не пришел к нему на помощь Живопыр, то следующий был бы для него последним. Однако, подкравшись сзади, почти в упор, по относительно слабо защищенным мыслерукавам АЮ сильно пробил Живопыр. Он знал, куда бить. От этого удара АЮ на время потерял сознание. Осатанев от боли, плохо видя и ничего не соображая, АЮ вцепился в Душегуба мертвой хваткой и начал душить его, не обращая внимания на удары, наносимые ему сзади Живопыром. Цель у АЮ теперь была одна - подороже продать свою жизнь, уничтожив напоследок Душегуба. Находясь в полуобморочном состоянии , он, как бульдог, давил того из последних сил. Из нутра Душегуба неслись мыслехрипы и стоны, от перенапряжения он задымился и, как старый трансформатор, сгорел. Но и сам АЮ был не в лучшей форме, поскольку Живопыр, пользуясь его беспомощностью, вколачивал заряд за зарядом в скрюченное поле Посланника, добивая последнего. В это время Живопыр был похож на потрошителя, рвавшего поле АЮ на части, когда тот уже ничего не чувствовал и не соображал. Под его ударами, разорванные клочки спиралей АЮ, как ленты матросской бескозырки, трепетали на ветру, отдавая последние почести гибнущему кораблю. Последний проблеск сознания Командора почему-то связался с гибнущим крейсером "Варяг" и известной всем песней: "Все вымпелы вьются и цепи гремят, наверх якоря подымаем. Врагу не сдается наш гордый "Варяг", пощады никто не желает... Прощайте, товарищи! С Богом! Ура!..."

Очевидно, на свете есть песни, есть мысли, есть слова, которые вечно живут с нами. Такой вероятно была для АЮ эта старая героическая песня его предков.

Помощь к АЮ подоспела слишком поздно, и когда к нему пробился Железный Феникс, он практически уже не жил. Живопыру тоже тогда далеко не удалось уйти, его настигли спецназовцы и несмотря на отчаянное сопротивление, вынули из него мерзкую душу.

АЮ находился между жизнью и смертью. Он уже ничего не ощущал, время для него как бы остановилось, какая-то серая плотная пелена окутала его могучий разум, скрутила в запутанный клубок его мысленные нити, рукава и спирали. У него были разорваны почти все логические связи. Пучина небытия поглотила его, лишь где-то на самом дне теплилась искра жизни. ЖФ пытался удержать эти последние гибнущие частички жизни, накрыв бренные остатки Посланника своим мощным полем, не давая разваливающимся частям мысленного поля АЮ разлететься. Понимая малоэффективность принятых мер, он надеялся только на чудо, что, может быть, по возвращении домой удастся целителям и мыслеправам собрать его плазменную душу. Передав командование спецназовцами своему заместителю, он поспешил доставить остатки Посланника в епархию. В полете к родному светилу к нему присоединились и друзья АЮ, вместе с его сыном. Все были подавлены случившимся.

Друзьям и соратникам по борьбе было больно смотреть на израненные остатки Посланника, которые иногда конвульсионно, бессознательно подергивались, как бы живя какой-то непонятной себе, отдельной жизнью. В такие минуты их охватывал мучительный ужас, мысленный кошмар. По прилету домой они не представляли себе, что скажут жене Командора, как посмотрят в ее мысленные глаза.