Сергей Герасимов - Часть той силы Страница 89

– Девочка-станкозавод? – спросил Ложкин. – Та, которую похитили?

– Да. Именно она. Она смогла войти в прорыв, вернуться и остаться живой. В самое ближайшее время она вытащит из этого мира в тысячи раз больше опасных вещей, и процесс станет необратим. Она уже вытащила двух сморвов и одного вертикального скорпиона. А кроме того…

– Что кроме того?

– Кроме того, она уже вывела тех людей на след твоего деда и на твой след. Ваш дом держат под прицелом. Даю тебе честное слово, что эти люди не станут церемониться. Поэтому…

– Что поэтому?

– Поэтому не имеет значения, умрешь ты сегодня или нет. И в общем-то неважно, получит ли спору твой дед. Если ты умрешь, это ничего не остановит. Жертва будет напрасной. Лавина уже несется вниз.

– А если я выберу жизнь?

– Тебя все рано убьют в ближайшие дни. Но всегда ведь существует случайность, которая вмешивается в самые лучшие человеческие планы. Поэтому я советую тебе снять спору и отдать ее деду. Что будет потом, мы посмотрим. Будущего не знает никто.

Ложкин шагнул в сторону стены тумана. Несколько минут он шел, не видя ничего вокруг себя, но затем туман начал рассеиваться и впереди показалось нечто белое и движущееся. Слышался шум, напоминающий шум ливня над озером или над лесом. Пахло озоном, как после грозы.

– Что это? – выдохнул Ложкин.

Прямо перед ним поднималась в небо могучая стена водопада. У него закружилась голова и он чуть было не упал, затем сел и уперся обеими руками о землю. Голова продолжала кружиться, потому что водопад падал не вниз, а под небольшим наклоном, вверх и назад, взлетая в небо, и там, вверху, изгибался многокилометровым хоботом, делал петлю и исчезал.

– Водопад миров, – ответила Ауайоо.

– Почему он падает вверх?

– Для него не существует ни верха, ни низа, – вашего верха и вашего низа.

Ложкин осмотрелся. Казалось, что водопад простирается бесконечно, как влево, так и вправо.

– Откуда берется столько воды? – спросил он.

– Здесь нет воды, – ответила Ауайоо.

– Тогда что же это?

– Время, – ответила Ауайоо. – Это вытекает прошедшее время вашего мира. Ваше прошлое, со всеми его ужасами и неиспользованными возможностями. Конечно же, не прошлое всего мира, а всего лишь прошлое этого небольшого города. Можешь смотреть, как оно уходит. Не каждому выпадает такая возможность.

– Зачем это? – спросил Ложкин.

– Вы, люди, склонны обращаться со временем так, будто оно не имеет никакой ценности. Вы раса ленивых и злых, но осторожных существ. Это шоу было задумано как напоминание каждому из вас. Если ты будешь долго смотреть на этот поток, ты увидишь свое прошлое, но не все прошлое, а лишь то, что больше никогда не повторится. Эта простая вещь заставить тебя больше ценить свою жизнь, каждую минуту своей жизни, а в последствии – и чужой жизни. Ощущение неповторимости придает жизни тот самый отголосок вечности, который заставляет нас смотреть на звезды, высокие горы или ночное море. Между прочим, уголовные преступники очень редко смотрят на звезды, и звезды могли бы им помочь, но думаю, что до этого факта ваша психология еще не дошла. Ты видишь что-нибудь?

– Да, – ответил Ложкин. – Я вижу, как я целую женщину, которая сейчас меня ненавидит. Ее губы упругие и жадные, как чашечка хищного цветка. Это было совсем недавно. Это действительно никогда не повторится?

– Никогда, раз ты это увидел. Ты жалеешь?

– Не только об этом. Я всегда чувствую особенное звучание слова "никогда". Это слово звенит, как похоронный колокол… Что мне делать сейчас?

– Погрузи руку в поток и набери пригоршню жидкости. Потом смочи споры на руке и на спине.

– Я не дотянусь до спины, – сказал Ложкин.

– Тогда просто окуни в эту жидкость рубашку, а потом надень ее на голое тело. Через несколько минут споры можно будет снять. Оставь себе одну, остальные брось в водопад. Пусть они исчезнут навсегда.

– Ты говорила о многих мирах, – сказал Ложкин. – Сколько их известно на сегодняшний день? Сто? Тысяча или миллион? Пусть не на сегодняшний день, сколько миров было разведано сто лет назад?

– Бесконечность, – ответила Ауайоо.

– Это невозможно.

– Почему?

– Хотя бы потому, что Вселенная расширяется, а значит, она имеет границы.

– Существует бесконечное количество других вселенных.

– Я этого не понимаю.

– Ты многого не понимаешь, – вздохнула Ауайоо. – Ты, конечно, знаком с идеей о множественности вселенных. Эта идея существует и в вашей культуре. Если ты подбросишь монету, и она выпадет орлом, это значит, что существует и вселенная, где эта монета выпала решкой. Если здесь тебе сказали "да", то существует вселенная, где тебе сказали «нет» или "может быть". Все возможности реализуются, но в других мирах, которые ничуть не хуже твоего. Каждое мгновение жизни твоей вселенной порождает мириады других вселенных, живущих параллельно, но в других измерениях. Это своего рода пена вселенных, пена миров, состоящая из бесконечности пузырьков, и каждый пузырек – это отдельный мир. Если в этом мире есть четыре измерения, включая время, то пена миров – четырежды бесконечномерна. Для тебя это трудно представить, но не для меня.

Существуют миры, в которых Колумб не открывал Америку, есть миры, где человек вообще не возникал на Земле, есть миры, в которых вообще нет никакой планеты Земля. Но на самом деле миров гораздо меньше, чем должно быть. Это как мыльная пена: ближайшие пузырьки лопаются и объединяются. Миры, которые мало отличаются друг от друга, живут лишь квантовые доли секунды, а потом соединяются вновь. Вся эта пена миров течет как единая река вдоль того, что заменяет ей время. Пузырьки рождаются и умирают, но течение неостановимо.

Эта река течет между двух берегов: между берегом рождения и берегом смерти. Все рождается и все умирает, даже то, что кажется нам бессмертным. Когда-нибудь умрет и твой мир, и мой мир, и все остальные миры. Но река все равно будет течь.

Но в этом течении возникают водовороты. Они появляются у самых берегов, там, где поток соприкасается с неподвижностью предсуществования и неподвижностью несуществования, с рождением и смертью. Водовороты это особые миры: они живут уже не доли секунды, а доли вечности. Есть два берега, поэтому миры-водовороты бывают двух видов: миры любви и миры вины. Все, что рождается, имеет причиной любовь. Все, что умирает, имеет причиной вину.

Некоторое представление об этих мирах есть и у вас, впрочем, очень приближенное. Вы верите в рай, как мир любви, и в ад, как в мир вины и наказания за вину. Многие ваши поступки связаны с любовью или виной, и, проходя по жизни, вы сбрасываете все новые и новые водовороты, которые не исчезают, а тянутся за вами громадной невидимой цепочкой, вращаясь, двигаясь, теснясь спереди, сзади, слева и справа, то и дело цепляя вашу жизнь, ваш мир, который кажется вам стабильным и нерушимым. Изменяя его. Отражая его. Наполняя его звучанием нематериальных голосов радости и плача.