Лишь разумные свободны. Компиляция (СИ) - Амнуэль Павел (Песах) Рафаэлович Страница 9

— Ну почему же, — раздумчиво сказал я, — он ведь провел на Земле лучшие двадцать лет…

— Лучшие? — подняла брови Татьяна. — Да какие там лучшие! В первые наши годы он рассказывал мне о своем детстве. Это был кошмар! Я просто не понимала, что за Учитель был у Лучано! А Наставник — еще хуже.

— Простите?

— Учителем был Альдо Вахана, науки у Лучано действительно шли хорошо, но он терпеть не мог сверстников, все они казались ему каким-то быдлом, стадом, и этот Вахана помогал Лучано культивировать в себе мизантропию. Вы можете это представить — в школе первой, а потом и второй ступени! Наставник продолжал ломать характер Лучано, ведь тот по натуре вовсе не был таким. В результате после колледжа Лучано ни минуты не захотел оставаться на Земле — они сделали из него просто невыносимого в общении человека… Вам налить, Максим? Это хороший тоник, очень рекомендую с дороги.

— Налейте, — согласился я. Эта женщина поражала меня. Такая экспрессия, и неожиданно — совершенно спокойное предложение. Рекомендую с дороги. А Учитель — просто негодяй. У Ваханы было задание, и он это задание выполнил.

Татьяна налила мне в бокал на полпальца багряного напитка, и я отхлебнул. Нужно было предупреждать, однако. Здесь было градусов шестьдесят, не меньше.

— Таня, — сказал я, откашлявшись, — давайте подумаем вместе. Лучано не имел желания побывать на Земле. Значит, что-то произошло. Причем именно в последние часы, иначе вы бы это давно заметили, верно? Какие-то контакты? Встречи? Книги? Передачи? Любая мелочь могла… Или не могла?

— Не могла, — уверенно сказала Татьяна. — Ни мелочь, ни что-то более существенное. Да ничего и не было. Я имею в виду — внешне. Работа, работа, у него шли эксперименты… Мы работали в разных лабораториях, хотя и в одном отделе. Я знала, чем занимался Лучано, а он знал, что делаю я. Сканирование мультиклонированных биополимеров — вам это о чем-нибудь говорит?

— Нет, — вздохнул я. — Но, Таня, так мы не сдвинемся с места. Что-то должно было быть… Ну, хорошо. Я понимаю, что сейчас вам… Давайте встретимся завтра. Или лучше — послезавтра. Дни вам предстоят нелегкие, и я вовсе не хотел бы… А послезавтра обсудим. Хорошо?

Я встал. Татьяна смотрела на меня снизу вверх, я только теперь заметил, что под глазами у нее набухли мешки — похоже, их и не было час назад, когда она встречала в космопорту посланника КОМКОНа-2.

— Хорошо, — сказала она равнодушно. — Рекомендую гостиницу «Аква».

Я подхватил рюкзак и пошел к двери, пробормотав на прощание какое-то вполне бездарное выражение сочувствия, в котором Татьяна, судя по всему, не нуждалась.

— Послушайте, Каммерер, — сказала женщина мне в спину, — может, хотя бы вы скажете мне — почему? Почему, черт возьми, моему мужу нельзя было лететь на Землю? Вы ведь это хотели сказать своими вопросами?

Я остановился на пороге. Разве это объяснишь в двух словах? Да и не в двух не объяснишь тоже.

— Тайна личности, — пробормотал я, злясь на самого себя. — Он не должен был знать тайну своего рождения.

— И только-то? — поразилась Татьяна. — Но Лучано прекрасно знал эту вашу проклятую тайну. И о близнецах своих знал. И это все?

Я осторожно положил на пол рюкзак и вернулся к столу.

В номере гостиницы «Аква» было слишком жарко, и я раскрыл все окна, а также дверь, которая вела на широкий балкон, откуда открывался замечательный вид на город Альцина-Прим, на речной порт Альцина-Секунда и на космическую гавань. Здесь наступил вечер, бордовое солнце Альцины — красный карлик ЕН 200244 зацепился краем за крышу какого-то небоскреба, да так и застыл, раздумывая, видимо, продолжить ли путь к горизонту или лучше вернуться назад, к зениту. Нужно было срочно звонить Экселенцу, и я уже заказал охраняемый от помех канал нуль-И. Но мысли в моей голове еще не вполне отложились. Конечно, я понимал, что Экселенцу на данном этапе расследования плевать на мои мысли, ему нужны факты, мысли он приложит свои. Но мне очень не хотелось играть, как во время операции «Подкидыш», нелепую и очень неприятную роль дурака-коверного, лишь в последний миг гала-представления прозревающего для того только, чтобы воскликнуть «ах!» при финальном выстреле укротителя.

Сигнал вызова прогудел, когда я стоял посреди салона в чем мать родила и растирался после холодного душа махровым полотенцем. Обернув полотенце вокруг бедер, я сел к аппарату. Сигнал шел с запаздыванием — не из-за нуль-И, конечно, просто волна должна была еще пройти от передатчика на Земле до спутника на стационарной орбите, где был нуль-передатчик, а потом, в системе ЕН 200244, расстояние от местного спутника-приемника до информцентра в Альцине-прим. В результате несколько секунд после включения Экселенц мрачно смотрел в пустой еще экран, а я любовался его физиономией со следами бессонной ночи под глазами. Черт, — подумал я, — в Екатеринбурге же сейчас даже не рассвело, нужно было звонить позднее.

— А, это ты, — сказал Экселенц, когда на его экране появилось изображение. Интересно, кого еще он ждал в эти минуты? — Докладывай.

— Татьяна Шабанова, жена погибшего, встречала меня в космопорту и знала, чьим представителем я являюсь.

Я сделал паузу, чтобы увидеть реакцию Экселенца. Реакция превзошла даже мои завышенные ожидания. Экселенц придвинул лицо к камере, так что его огромный, в синих прожилках, стариковский нос занял чуть ли не все поле зрения. Он произнес что-то вроде «ну, черт их…» и, похоже, стул, на котором он сидел, свалился на пол — если судить по грохоту и по тому, как Экселенц, отодвинувшись от экрана, начал совершать странные телодвижения, нащупывая нижней частью туловища потерянную опору.

— Второе, — продолжал я. — Татьяна Шабанова, прожившая с Лучано Грапетти в любви и мире больше пятнадцати лет, вовсе не выглядит потрясенной смертью мужа. Она собранна, спокойна. Временами даже улыбается.

Я сделал еще одну паузу, поскольку Экселенц вовсе исчез с экрана. Он, наконец, поднял стул и уселся на него верхом, показав мне свою знаменитую лысину. Ну хорошо, от вопросов он отгородился, да я и не собирался их пока задавать. У меня еще не закончился запас разоблачений.

— Третье, — сказал я. — Лучано Грапетти не интересовался тайной своего происхождения по очень простой причине: ему эта тайна была известна.

— Как? — прокаркал Экселенц несколько секунд спустя. — Ты уверен в своих словах?

— Тайна личности Грапетти была известна и его жене.

Лысина Экселенца продолжала совершать на экране странные возвратно-поступательные движения. Экселенц думал. Трех предложений, сказанных мной, было ему достаточно для того, чтобы делать выводы.

— Подробнее, — потребовал, наконец, он, явив на экране свое лицо и глядя мне в глаза, — не упускай никаких мелочей. И сначала.

Мне стало прохладно, ржавое солнце скрылось-таки за спину небоскреба, и свежий ветерок обернул меня холодным сухим листом. Я встал и, дав Экселенцу возможность еще немного подумать, скинул на пол полотенце, набросил лежавший на постели халат, перевязался поясом и вернулся к аппарату. Экселенц сидел неподвижно и ждал продолжения.

— Года полтора назад, вскоре после гибели Абалкина (я сделал паузу, но не дождался реакции Экселенца), Лучано сказал ей, что у него есть несколько братьев и сестер, живущих на разных планетах. На вопрос жены, почему он не поддерживает со своими родственниками контактов, Лучано ответил, что контакт между ними осуществляется постоянно, они просто чувствуют друг друга. Он знал, что одна из его сестер погибла в двенадцатилетнем возрасте. Он знал, что один из его братьев покончил с собой, но не знал причину. Он знал, что другой его брат отправился на Землю и там погиб.

— Стоп, — сказал Экселенц. — Знал или чувствовал?

— Знал, — подтвердил я. — Именно это слово использовала Татьяна. Но это было интуитивное знание. Догадка. Озарение. Ситуация Кекуле-Менделеева. Насколько я понял, контакты между подкидышами в течение многих лет происходили на подсознательном уровне и лишь в критические моменты для развития этой… мм… семьи знание осознавалось.