Клиффорд Саймак - Вся плоть - трава Страница 9

- Скажите, пожалуйста, мистер Брэдшоу Картер, это у вашего отца были теплицы?

- Совершенно верно.

- А вы теперь ими не занимаетесь?

- Нет, - сказал я, - не занимаюсь.

И тут голос переменился. Был нежный девичий голосок - и вдруг стал мужской, энергичный и деловитый. Будто трубку взял совсем другой человек. И однако, как это ни дико, я почему-то не сомневался, что собеседник у меня все тот же, переменился только голос.

- Насколько мы понимаем, - сказал этот новый голос, - вы сейчас свободны и могли бы выполнить для нас кое-какую работу.

- Да, пожалуй, - сказал я. - Но в чем дело? Почему вы заговорили другим голосом? И вообще кто это говорит?

Вопрос был преглупый: сомневался я там или не сомневался, а никто не может так внезапно и резко менять голос. Конечно же, со мной говорили два разных человека.

Но вопрос мой остался без ответа.

- Мы надеемся, что вы можете выступать от нашего имени, - продолжал голос. - Вас рекомендуют наилучшим образом.

- А в качестве кого я должен выступать?

- В качестве дипломата, - сказал голос. - Кажется, это самое точное определение.

- Но я не дипломат. Я этому не учился и не умею…

- Вы нас не поняли, мистер Картер. Совершенно не поняли. Видимо, нам следует кое-что разъяснить. Мы уже установили контакт со многими вашими земляками. И они оказывают нам различные услуги. Например, у нас есть чтецы…

- Чтецы?

- Именно. Те, кто для нас читает. Понимаете, они читают самые разные тексты. Из разных областей. Британская энциклопедия, Оксфордский словарь, всевозможные учебники и руководства. Литература и история, философия и экономика. И все это в высшей степени интересно.

- Но вы и сами можете все это прочитать. Зачем вам чтецы? Нужно только достать книги…

В трубке покорно вздохнули:

- Вы нас не поняли. Вы слишком спешите с выводами.

- Ну, ладно, - сказал я. - Я вас не понял. Пусть так. Чего же вы от меня хотите? Имейте в виду, читаю я прескверно и безо всякого выражения.

- Мы хотим, чтобы вы выступали от нашего имени. Прежде всего мы хотели бы с вами побеседовать, услышать, как вы оцениваете положение, а затем можно было бы…

Он говорил что-то еще, но а уже не слушал. Вдруг до меня дошло, что же тут неладно. То есть, конечно, это все время было у меня перед глазами, но как-то не доходило до сознания. И без того на меня свалилось слишком много неожиданностей: невесть откуда опять взявшийся телефон, хотя телефон у меня только что сняли, и внезапно меняющиеся голоса в трубке, и этот дикий, непонятный разговор… Мысль моя лихорадочно работала и не успевала охватить все в целом.

Но тут меня будто ударило - а ведь телефон какой-то не такой! - и я уже не разбирал слов, все слилось в невнятное жужжанье. Аппарат совсем не тот, что стоял час назад у меня на столе. У него нет диска и нет провода, который соединял бы его с розеткой на стене.

- Что такое? - закричал я. - Кто это говорит? Откуда вы звоните?

Тут послышался новый голос, не поймешь, женский или мужской, не деловитый и не вкрадчиво нежный, а странно безличный, словно бы чуточку насмешливый, но лишенный какой бы то ни было определенности.

- Напрасно вы так встревожились, мистер Картер, - произнес этот безличный голос. - Мы очень заботимся о тех, кто нам помогает. Мы умеем быть благодарными. Поверьте, мистер Картер, мы вам очень благодарны.

- За что?!

- Навестите Джералда Шервуда, - сказал безличный голос. - Мы побеседуем с ним о вас.

- Слушайте! - заорал я. - Я не понимаю, что происходит, но…

- Поговорите с Джералдом Шервудом, - повторил голос.

И телефон заглох. Как отрезало. Не было смутного гуденья, не ощущалось, что где-то там по проводам идет ток. Все глухо и пусто.

- Эй! - кричал я. - Эй, кто там!

Никакого ответа.

Я отвел трубку от уха и, не выпуская ее из рук, мучительно шарил в памяти. Этот голос, что говорил последним… словно бы он мне знаком. Где-то когда-то а его слышал. Но где? Когда? Не помню, хоть убей.

Я опустил трубку на рычаг и взял аппарат в руки. С виду самый обыкновенный телефон, но без диска и ни признака проводов и контактов. Я осмотрел его со всех сторон - ни фабричной марки, ни имени фабриканта, ни адреса фирмы не оказалось.

Только сегодня Эд Адлер снял у меня телефон. Он перерезал провода, и, когда я уходил из конторы, он стоял тут, держа аппарат на весу.

Когда я, возвратясь, услыхал звонок и увидел на столе телефон, в голове у меня мелькнуло не слишком логичное, но самое простое объяснение: почему то Эд не унес телефон и снова его подключил. Может быть, потому, что он мне друг; может, он готов ради меня не выполнить хозяйское распоряжение. Или, может, сам Престон передумал и решил дать мне небольшую отсрочку. А может быть, даже нашелся неведомый доброжелатель, который уплатил по счету, чтобы я не лишился телефона.

Но теперь я знал: все это чепуха. Потому что телефон у меня на столе - не тот, который сегодня отключил Эд.

Я опять снял трубку и поднес к уху.

И опять раздался деловитый мужской голос. Он не сказал - «слушаю», не спросил, кто говорит. Он сказал:

- Очевидно, вы относитесь к нам с подозрением, мистер Картер. Мы прекрасно понимаем, что вы смущены и не доверяете нам. Мы вас не осуждаем, но при том, как вы сейчас настроены, продолжать разговор бесполезно. Побеседуйте сначала с мистером Шервудом, а потом возвращайтесь - и тогда поговорим.

И телефон снова заглох. На этот раз я не стал кричать в надежде, что голос снова отзовется. Я знал, это бесполезно. Опустил трубку на рычаг и отодвинул телефон.

Повидайте Джералда Шервуда, сказал голос, а после поговорим. Но при чем тут, спрашивается, Джералд Шервуд?

Невозможно поверить, чтобы Джералд Шервуд был причастен к этой странной истории, не такой он человек.

Отец Нэнси Шервуд, в некотором роде промышленник, был коренной милвилец и жил на краю города, на вершине холма, в старом прадедовском доме. Не в пример всем нам, он не ограничивал свою жизнь рамками Милвила. Ему принадлежала фабрика в Элморе - до Элмора от нас миль пятьдесят и там чуть ли не сорок тысяч жителей. Фабрика досталась Джералду от его отца и когда-то выпускала сельскохозяйственные машины. Но несколько лет назад разразился крах, сельскохозяйственные машины стали никому не нужны, и Шервуд занялся всевозможной технической мелочью. Какие там штучки и приспособления выпускала его фабрика, я понятия не имел: семейство Шервуд меня не слишком занимало, если не считать той поры, когда я кончал школу и всерьез увлекся дочерью Джералда.

Джералд Шервуд был человек солидный, состоятельный, в городе его уважали. Но деньги свои он, как и отец его, наживал не в Милвиле, а на стороне, притом Шервуды были если и не по-настоящему богаты, то все же люди с достатком, а мы, остальные, бедны как церковные мыши, и потому их всегда считали отчасти чужаками. У них были еще и какие-то другие интересы, не те, что у нас, мы, жители Милвила, куда теснее связаны между собой. И Шервуды держались немного особняком - не по своей воле, но потому, что мы сами их сторонились.