Николай Шагурин - Тайна декабриста Страница 9

После долгих раздумий Егудин решил предложить свою библиотеку правительству. Запросил он много ниже ее действительной стоимости. Директор Публичной библиотеки в Петербурге доложил царю и в ответ получил "высочайшую" резолюцию Николая II: "Из-за недостатка средств отклонить".

Егудин поместил в газетах объявление о продаже библиотеки. Охотников долго не находилось, потом прибыл представитель одного московского мецената, что-то прикидывал, рассчитывал и, наконец, не моргнув глазом, предложил очень скромную сумму. Егудин колебался. Чуяло его сердце, с какой целью хотели приобрести библиотеку: пустив ее с молотка в розницу, "меценат" мог выручить втрое.

Вот тогда и прикатил снова из-за океана господин Грабин, на сей раз в качестве официального лица - заведующего "славянским залом" библиотеки конгресса США - и принялся улещивать Егудина.

Геннадия Васильевича знали как человека в торговых делах прижимистого, оборотистого, но далеко ему было до этого высокообразованного хищника американской выучки! Грабин быстро раскусил мотивы и побуждения, двигавшие Егудиным, его слабые струны и искусно играл на них. Он то проливал бальзам на уязвленное купеческое самолюбие, с пафосом именуя его труды "титаническим культурным делом", то заставлял еще и еще раз переживать страх за судьбу своей библиотеки.

И это было далеко не все; у Грабина имелся в запасе еще один крупный козырь.

- Вы знаете, Геннадий Васильевич, что при крупных политических потрясениях (Грабив избегал прямого употребления слова "революция") в первую очередь бывают обречены на гибель культурные ценности? Но это - в худшем случае, В лучшем - вы рискуете лишиться своего собрания, не получив взамен ничего...

Знал, куда бил, ловкий провокатор! При этом доводе Егудин даже в лице изменился.

- Заверяю вас, Геннадий Васильевич, что в библиотеке конгресса ваше собрание ни в коем случае не будет разрознено, - завершил свою длинную речь Грабин. - Оно войдет в нее как единое, неделимое целое и составит украшение "славянского зала". На какой бы сумме мы с вами ни сошлись, все равно оно будет рассматриваться, как ваш личный дар американской нации. Можете быть уверены, что западное просвещение оценит его по достоинству...

И уговорил!

Заколоченное в ящики собрание Егудина погрузили в семь товарных вагонов, и покатилось оно без малейшей задержки через всю Сибирь, Европейскую Россию и Германию на причал в Антверпене. Там книги перегрузили на пароход... Егудин оставил себе часть рукописей да несколько сот книг, которыми особенно дорожил.

- И много американцы ему заплатили?

- Какое! - махнул рукой старик. - Задарма продал, вовсе задарма пятьдесят тысяч долларов. Ведь самому-то ему библиотека больше полмиллиона рублей стоила.

- А не помните ли вы, - спросил Максимов, - были в оставшихся рукописях бумаги декабристов?

- Были. На них Геннадий Васильевич совсем случайно наткнулся. Стал как-то разбирать ящик с книжным хламом, что я в Чите купил, потом кличет меня: "Гляди-ка, Яков, вот так находка!".

- Скажите, не было ли среди этих бумаг завещания декабриста Завалишина?

- Как? Завалишина? - старик, морщясь, напряженно пытался освежить что-то в памяти. Потом вздохнул: - Нет, не упомню.

- Подумайте, мы вас не торопим.

Однако воспоминания расстроили старого книжника, он горестно качал головой и все повторял:

- Извиняйте, не могу припомнить. Стар стал. Да разве все упомнишь... Может, в музее знают.

Максимов и Чернобровин, поблагодарив старика, уехали. А Успенский, погасив свет, долго ворочался на своем диване, кряхтел. Как открывшаяся старая рана, мучило его сожаление об утраченной книжной Голконде24.

***

... А в это время полковник в своем кабинете досказывал старшему лейтенанту Чернобровину то, о чем не догадывался старый букинист и что являлось истинной подоплекой этой беспрецедентной сделки.

- Есть еще кое-какие материалы о судьбе егудинской библиотеки. Вот описание егудинского собрания на английском и русском языках, составленное господином Грабиным, - полковник положил на стол монографию, полученную от Гольдман. - Обратите внимание: место издания - Вашингтон, год 1905. Она выпущена еще до покупки библиотеки. Значит, там давно уже целились на это собрание. Зачем оно понадобилось им?

- Культурная ценность? - высказал предположение Чернобровин.

- Как бы не так! Сама по себе такая библиотека, продаваемая за бесценок, являлась, конечно, лакомым куском. Но все-таки не в этом соль. Грабин сам проговорился об этом в своей монографии: "Библиотека г. Егудина весьма богата книгами по Сибири - путешествиями, сочинениями по истории, археологии и геологии Сибири". Среди рукописей имелись уникальные описания Сибири и омывающих ее морей, там содержались указания на местонахождение природных сокровищ, дислокационные документы. Вот что интересовало американскую разведку.

Налицо диверсия, проведенная открыто и безнаказанно. Не было никакой романтики - ни масок, ни потайных ходов, ни револьверов, ни отмычек. Из-за невежества царя и тупости его чиновников, буквально на глазах, среди бела дня "увели" за границу библиотеку, за которой утвердилась слава "сибирской литературной Третьяковки", собрание, представившее национальную ценность. Вот вырезка из журнала "Сибирские вопросы". Видите, что писали тогда здравомыслящие люди: "В Америку увезена знаменитая библиотека г. Егудина. Все тяжелые последствия этого станут еще более ясны будущему поколению... Оно оценит этот факт и горьким словом помянет своих отцов".

- Как в воду глядели!

- Еще бы! Да, теперь стало куда "более ясно". Грабин сдержал свое слово. Егудинское собрание, попав в одно из крупнейших книгохранилищ мира, где насчитывается 35 миллионов различных печатных изданий, не растворилось в этом океане книг. Вся литература и рукописи, касающиеся Сибири, были тщательно отсортированы, а затем поступили в распоряжение известного рода "специалистов" и "экспертов", чтобы служить самым темным и низким замыслам против нашей Родины. Именно в этом тяжкая сторона совершенного преступления. Вольно или невольно Егудин стал пособником тех, кто точит зубы на богатства сибирской земли. Да что с Егудина спросить, когда само царское правительство за гроши разбазаривало русские территории. Вспомните хотя бы историю с продажей Аляски25.

- Все понятно, Ефим Антонович. Теперь и дело получает новое освещение.

- Безусловно. И Сухорослов становится на свое место. Казалось бы, зачем ему завещание? Он только пешка, действующая по чужой указке. По своим моральным данным Сухорослов - находка для врага. А кому нужно завещание догадаться нетрудно, ведь в нем содержатся какие-то ценные данные о Сибири и бывших русских владениях на Аляске.