Абрам Палей - Остров Таусена Страница 9

- Еще бы! Ведь здесь мы узнали только, куда направить поиски, а этого мало.

- Правда, не очень мало, но не все.

- Ну, и что ж ты думаешь делать? - повторил Гущин.

- Спрошу хозяина.

Цветков вызвал Рашкова по междугородному видеофону. На экране показалось широкое лицо академика, его доброжелательно-насмешливые глаза и густые русые волосы с сединой. Он с большим интересом выслушал Цветкова.

- Ну, конечно, - сказал он, - след найден, грешно было бы не идти по нему дальше. Командировку вашу придется продлить. А как ваш спутник?

- Его не нужно уговаривать. Он горит желанием, - ответил Цветков.

- Понятно - на то он и газетчик. Вот что, Юрий Михайлович... Помните, я вам говорил о Миронове?

- Это председатель рыболовецкого колхоза?

- Да. От него недалеко наши рыбные и тюленьи хозяйства. Я там бывал, и он хорошо меня знает. Уверен, что он охотно вам поможет. Поезжайте к нему. Севернее его колхоза уже ничего нет, он находится на самом берегу моря.

- Отлично, Николай Фомич, рад буду с ним познакомиться.

- Может быть, там вы найдете разгадку. Запомните: Миронова зовут Сергей Петрович. Ну, желаю вам... ни пуха ни пера!

- То есть уток без пуха и перьев? Спасибо, Николай Фомич.

Гущин обрадовался, когда узнал, что им предстоит побывать в рыболовецком колхозе; это было ново для него. Он сообщил в редакцию о том, что они продолжают поиски. Потом забежал к Путятину, но не застал его: репортер выехал в район по срочному заданию. Гущин оставил ему записку, в которой сообщал о беседе с Якушевым и о дальнейшем путешествии.

На следующее утро Цветков и Гущин вышли на маленькой станции железной дороги. Это была конечная станция на берегу моря. День был тихий и прозрачный. Над необъятным простором моря сияло голубое небо без единой тучки. Только похожий на клочок облачка, еле видный днем месяц затерялся вверху. Здесь было уже не так жарко, как в Ильинске.

Вплотную к морю подходила ровная зеленая гладь тундры; на востоке, у самого горизонта, темнела длинная цепь холмов.

Колхоз оказался близко от станции. Это было большое селение с крепкими бревенчатыми домами. Затейливая резьба украшала наличники окон, на крышах скучали в неподвижности нарядные флюгера. Посредине улицы друзья усидели странное сооружение: гладкие столбы, соединенные перекладинами, а поперек перекладин длинные жерди. К ним были подвешены крупные рыбины, связанные попарно хвостами.

Около этого сооружения сидел на лавочке очень древний старик. Несмотря на теплый полдень, он был одет в меховые сапоги и тулуп. Старик задремал на солнышке, но при появлении незнакомцев сразу пробудился и стал смотреть на них с откровенным детским любопытством.

- Сторожишь рыбу, дедушка? - обратился к нему Цветков.

- А как же, - сказал старик, - треску сторожим. Вишь, елуй для рашкерки. На елунцах - палтухи, - старик указал на перекладины, а потом ткнул в длинную, метров в десять, жердь, - на палтухах решетины висят. Как бы собаки не сцапали... А вам кого? - вдруг спросил он.

- Нам председателя, - ответил Цветков. - Где бы его найти?

- А вот он сам, - сказал старик.

На крыльцо нового дома вышел человек небольшого роста. На его выцветшей гимнастерке виднелись одна желтая, две красные нашивки и две планки с цветными полосками орденских ленточек.

Приезжие подошли к крыльцу.

- Сергей Петрович Миронов? - обратился к нему Цветков.

- Точно. А вы кто будете и откуда? - спросил председатель.

У него был тот же окающий говор, что и у Якушева.

Цветков назвал себя, сославшись на Рашкова, затем познакомил председателя с Гущиным.

- Ученику славного Николая Фомича привет и почет! - обрадованно сказал Миронов, явно гордясь знакомством с академиком. - Как же, бывал он у нас. Вам, товарищ журналист, тоже интересно будет познакомиться с нашей работой.

- Еще бы!

- Вот что, Сергей Петрович, - сказал Цветков, - мы к вам по особому поручению Николая Фомича.

- Отлично! - ответил Миронов. - Чем надо - помогу.

Он пригласил их в дом. Тут помещалось правление колхоза. Пройдя через большую комнату, где несколько человек щелкали на счетах, гости вошли в светлую угловую комнатку. Там у стен стояли две аккуратно застланные койки, в одном углу - одностворчатый книжный шкаф, а в другом - знамя из темно-алого бархата с густой золотой бахромой. На столе лежало несколько брошюр.

- Это у вас красный уголок? - спросил Гущин.

- Нет, комната для приезжающих, - ответил Миронов. - У нас тут не красный уголок, а целый клуб есть. Сейчас вас будут кормить обедом, - добавил он без всякого перехода.

- Спасибо, Сергей Петрович, мы недавно в поезде основательно закусили, возразил Цветков. - А не выслушаете ли вы нас сначала? Есть у вас сейчас время?

- Говорите, говорите!

Цветков рассказал, зачем они приехали.

- Вам такие утки не попадались? - спросил Гущин.

- Нет. Не встречались. Так вот вам охотник говорил, что эти птицы летят с полуночи. А сегодня как раз с нашей брюги пойдет в море дрифтер...

- Что с чего пойдет? - не понял Гущин.

Миронов засмеялся:

- С непривычки наших поморских слов не поймешь. Брюга - это пристань по-вашему. А дрифтер - тоже москвичам в новость. Судно, которое тянет плавные сети. Пойдет дрифтер на полночь. Если эти птицы вправду с той стороны летят, кто знает, может, вам и повезет. А потом я думаю, что вам поплавать интересно будет.

- Конечно! - согласился Гущин.

- Ну да. Увидите, как работаем. Наш Север дает большую часть рыбы для Советского Союза, да еще на экспорт отправляем. И с каждым годом больше будем давать!

Он стал словно выше, прямее. Гости с удовольствием смотрели на него.

- Я тоже на дрифтере пойду с вами вместе, - продолжал Миронов и вдруг направился к двери. - Сейчас обед пришлю. Мы уже обедали, так что вам вдвоем придется.

- Да ведь я вам только что говорил, Сергей Петрович, - мы сыты! - крикнул ему вдогонку Цветков.

Но Миронов не слушал его.

- Отдохните, - сказал он, обернувшись, - а через полчасика поднимем якорь.

- Вот и материал для очерка! - обрадовался Гущин. - Председатель-то, видно, энтузиаст своего дела.

- Ну что же, - улыбнулся Цветков, - ни пера, ни чернил!

- Что такое? - удивился Гущин.

- А как же, - пояснил Цветков, - ведь охотнику говорят: ни пуха ни пера! Мне этого пожелал Рашков. А литератору надо говорить: ни пера, ни чернил!

Гущин рассмеялся:

- Уж ты скажешь!

Тихонько постучали в дверь.

- Войдите, - сказал Цветков.

Вошла высокая девушка с толстой русой косой. Она застенчиво поздоровалась с гостями, поставила на стол обед и, пожелав приятного аппетита, ушла.

Обед состоял из кетовой икры, лапши, вареной рыбы и овощей - салата, редиса и моркови.