Джон Уиндем - Дальний полет Страница 9

– Опять Чокки? - спросил я.

– Не знаю. Боюсь, Мэтью задавал ей такие же странные вопросы, как мне, - где Земля и все в этом роде.

Я подумал.

– Может, изменим тактику? Перейдем в наступление?

– Нет, - сказала Мэри. - Чокки спрячется. То есть Мэтью перестанет нам доверять и замолчит, будет хуже.

Я потер лоб.

– Трудно это все… И поощрять глупо, и мешать… что же нам делать?

Глава 4

Во вторник мы все еще думали и гадали, как нам быть.

В тот день по пути домой я забрал новую машину - автомобиль с прицепом, о котором давно мечтал. Прицеп был большой, просторный, и багажник немалый. Мы все уселись в машину и проехались немножко для пробы. Машина меня хорошо слушалась, и я понял, что привяжусь к ней. Мои были просто в восторге и, подъезжая к дому, решили держать теперь голову выше. Потом я оставил машину у гаража (мы собирались с Мэри в гости) и прошел к себе, с тем чтобы написать до ужина письмо.

Примерно через четверть часа я услышал громкий голос Мэтью. Слов я не разобрал, но понял, что он с кем-то сердито спорит. Выглянув в окно, и увидел, что прохожие останавливаются и не без удовольствия смотрят через забор. Я пошел разобраться, что к чему. Мэтью, весь красный, стоял неподалеку от машины и что-то кричал. Я направился туда.

– Что случилось, Мэтью? - спросил я.

Он обернулся. Сердитые детские слезы текли по его красным щекам. Пытаясь что-то выговорить, он схватил мою руку обеими руками. Я посмотрел на машину, подозревая, что все дело в ней. Она была вроде бы в порядке. Тогда я увел Мэтью подальше от зрителей, сел в кресло на веранде и посадил мальчика к себе на колени. Еще никогда в жизни я не видел его в таком состоянии. Он трясся от гнева, задыхался, плакал. Я обнял его.

– Ну, ну, старина! Успокойся! - говорил я.

Мало-помалу он затих и стал дышать чуть ровнее. Наконец он глубоко вздохнул. Я дал ему платок.

– Прости меня, папа, - сказал он сквозь платок, громко сопя.

– Да ладно. Не торопись.

Мэтью опустил платок и сжал его в кулаке; дышал он еще тяжело. Потом поплакал снова, но уже иначе. Снова утерся, снова вздохнул и стал приходить в себя.

– Прости меня, папа, - повторил он. - Кажется, прошло.

– Молодец, - отвечал я, - кто же тебя обидел?

Он ответил не сразу.

– Машина…

Я удивился:

– Машина? Господи помилуй! Она как будто в порядке. Что она тебе сделала?

– Ну, не сама машина, - пояснил Мэтью. - Она очень хорошая, я думал - она прямо люкс, и Чокки понравится. Я ее показал и стал объяснять, как и что.

– А ему не понравилась? - догадался я.

Что-то екнуло у Мэтью в горле, но он взял себя в руки и твердо продолжал:

– Он сказал, она дурацкая… и страшная… и нелепая. Он… над ней смеялся!

Воспоминание об этой чудовищной несправедливости снова вывело его из себя, но он победил свой гнев. Я всерьез обеспокоился. Мне совсем не понравилось, что мнимое существо вызвало такую истерику. Я пожалел, что мало знаю о симптомах шизофрении. Ясно было одно: развенчивать Чокки - не время, а сказать что-то надо.

– Что ж в ней смешного? - спросил я.

Мэтью засопел, помолчал и снова засопел.

– Да все! - мрачно заявил он. - Мотор дурацкий, и устарел, и неэкономно… и вообще глупо. Что за машина, если ей нужны тормоза! Должна сама останавливаться. И почему нужны рессоры - потому что едешь по земле на колесах, а на них еще какие-то сосиски? Я говорю, машины все такие, а наша - новая и очень хорошая. А он говорит, чепуха, наша машина дурацкая, и опасная, и только дурак может выдумать такую громыхалку, и дурак на ней поедет. А потом я не все помню, я очень рассердился. И плевать мне на этого Чокки! Наша машина - первый класс.

Тяжелый случай… Сердился он искренне; было ясно, что мальчик перенес настоящую яростную схватку. Я больше не сомневался, что надо посоветоваться с психиатром, а то сделаешь неверный шаг. Однако я не сдался.

– Какой же должна быть машина, по его мнению? - спросил я.

– Вот и я так спросил! - сказал Мэтью. - А он говорит - там, у них, машины без колес. Они едут немножко над землей и совсем бесшумно. Он сказал, для наших машин нужны дороги, и скоро все они друг друга передавят. А хорошие машины просто не могут врезаться друг в друга.

– Да, это было бы неплохо, если удастся сделать, - согласился я. - Только где - "у них"?

Мэтью нахмурился:

– Мы никак не разберемся. Понимаешь, когда неизвестно, где все остальное, не поймешь, где ты сам.

– Ты хочешь сказать, у вас нет точки отсчета? - предположил я.

– Да, наверное, так, - неуверенно отвечал Мэтью. - Я думаю, он живет очень далеко. Там все другое.

Я хмыкнул и пошел другим путем.

– А сколько ему лет?

– Да хватает, - сказал Мэтью. - У них там другое время. Мы подсчитали, что по-нашему ему лет двадцать. Только он говорит, что проживет века два, так что двадцать - это еще немного. Он считает, что очень глупо жить лет до семидесяти.

– Он многое считает глупым, - заметил я.

Мэтью пылко закивал.

– Ой, много! - согласился он. - Чуть не все.

– Прискорбно… - сказал я.

– Иногда надоедает, - признал он.

Тут Мэри позвала нас ужинать.

Я совершенно не знал, что делать. По-видимому, у Мэтью хватило осторожности, и он не рассказал приятелям про Чокки. Наверное, он решил поделиться с Полли новым другом - и зря. Но говорить ему с кем-то надо, а после истории с машиной надо было и выплакаться, для чего я очень подходил.

Когда я рассказал Мэри про машину, она предложила спросить нашего домашнего врача, к кому же лучше обратиться. Я был против. Эйкот - приличный лекарь, но мне казалось, что для этого дела у него кишка тонка. И потом, Мэтью его не любил и ему бы не доверился. Скорей он обиделся бы, что мы его выдали, и замкнулся бы в себе.

Мэри подумала и согласилась со мной.

– А все-таки, -сказала она, - дело зашло так далеко, что пускать на самотек уже нельзя. Надо что-то делать. К случайному психиатру не будешь обращаться. Нужен хороший, подходящий, чтоб кто-нибудь его знал…

– Кажется, есть, - сказал я. - Алан недавно вспоминал одного нашего парня из Кембриджа, некоего Лендиса. Рой Лендис. Алан с ним дружил, и сейчас они видятся. Этот Лендис как раз занялся психиатрией. Он бы нам подсказал, с кем посоветоваться. А может, это по его специальности. Попробуем, а?

– Хорошо, - согласилась Мэри. - Замани его сюда. Все лучше, чем сидеть сложа руки.

Время и профессиональный навык творят чудеса. В элегантном человеке с бородкой, который пришел в клуб, чтобы с нами пообедать, я с трудом узнал неряху-студента и подумал, что его внешний вид внушает доверие и немножко пугает. Мне стало чуть-чуть не по себе.