Алекс Карр - 2-я книга. Сенсетивы Галана Страница 9

Весело расхохотавшись, я подхватил эту чудесную девушку на руки и воскликнул:

– Ну, раз ты у меня такая умница, Рунни, тогда пойдём в особое место и я покажу тебе свой родной мир, мой Варкен.

На моей "Молнии" было в то время одно единственное место, доступ в которое был закрыт почти каждому человеку, который попадал на её борт. Мой маленький Варкен. В самом основании бывшей огневой башни своего корабля, там, где раньше находились пусковые установки тяжелых ракет дальнего радиуса действия, мы с Нэксом и Бэкси создали на его борту типичное варкенское жилище. Разобрав все переборки, мы превратили это, достаточно большое помещение, находящееся над уровнем "А", в маленький варкенский хольд. За бронешлюзом находилась просторная лужайка, поросшая настоящей варкенской луговой осокой, с несколькими каштанами, растущими на ней, а позади неё стояла высокая крепостная стена, сложенная из массивных диоритовых блоков.

Это была, как бы прихожая, три стены которой представляли собой трехмерные экраны, которые всегда показывали один и тот же пейзаж возле главных ворот Веридорланга, самого старого города в Горном Антале, названного так в честь основателя нашего клана, Веридора Невинного, от которого мне достались белые брови и голубые глаза, хотя он и жил более восьмидесяти тысяч лет назад, еще до того, как Варкен перестал быть ускоряемым миром. Нэкс сделал всё так здорово, что даже у меня, когда я входил в эту прихожую, порой, создавалось такое впечатление, будто я нахожусь дома, у ворот города, в котором я родился и из которого был когда-то изгнан. Правда, на охранном камне, на круглой синей печати, красовался отпечаток моей собственной босой ступни, ведь это был мой крохотный космический хольд.

Первым делом, ещё до того, как начать украшать трюм, Бэкси подняла температуру в моём маленьком Варкене до плюс двадцати двух градусов по стандартной шкале, ведь здесь, как и в моём Горном Антале, температура редко поднималась выше шестнадцати градусов и тут ничего нельзя было поделать, я родился на весьма холодной планете, хотя мой остров и лежал не в самых северных широтах. Поэтому и в моей варкенской каюте всегда было прохладно. Сначала я ввел Руниту в Общее помещение, которое состояло из большой прихожей самого обычного вида с креслами-трансформерами и прочей высокоинтеллектуальной мебелью, которая не только могла менять свой внешний вид в зависимости от твоего настроения, но и умела сама позаботиться о новой хозяйке "Молнии Варкена". Моя возлюбленная была несказанно поражена, когда кресло-трансформер, внешне похожее на самое обычное, резное галанское деревянное кресло, только ожившее и говорящее, бережно подхватило её и радостно воскликнуло приятным, рокочущим басом:

– Приветствую тебя, хозяйка! Я главное кресло хольда, позволь мне показать тебе твой дом.

Умное, но не в меру разговорчивое, кресло, не обращая на меня внимания, облетело прихожую по кругу и внесло Руниту в большую гостиную. Там мебель уже была попроще, ну, в том смысле, что это была типичная галанская мебель, правда, очень роскошная, из охотничьего замка императора Зорквида, сгоревшего после удара молнии, разумеется, не моей, а самой обыкновенной, девять тысяч лет назад. Себе я эту охотничью гостиную оставил только потому, что этот самый Зорквид был, по галанским меркам, коротышкой всего двух метров роста и вся мебель была изготовлена мастерами под него, а стало быть приходилась впору и мне. В этой гостиной современной была только горка с посудой, затейливое сооружение из дерева и камня, которое обладало не только способностью выставлять золотую, всю в драгоценных камнях и жемчуге, посуду наружу, но и имело длинный язык и потому принялось восхищаться своей хозяйкой. Рунита не выдержала этого и проговорила потрясенным голосом:

– Верди, ты не просто маг, а сам король магов. Ты даже мебель заставил быть учтивой и научил её говорить.

Весело расхохотавшись, я воскликнул:

– Рунни, девочка моя, я действительно был бы королем магов, но только в том случае, если бы смог заставить все эти терилаксийские табуретки и комоды заткнуться! Понимаешь, любимая, это самая обычная мебель галактов, только очень дорогая, а потому она не только может разговаривать, но менять свою форму и даже мыть тарелки и чистить одежду. Так уж она устроена, вот только никто не может заставить её заткнуться потому, что это мигом прикончит все компьютеры управления, встроенные в неё. Вот мне и приходится терпеть эти болтливые шкафы и диваны.

У Руниты на этот счет было своё собственное мнение и она, погладив посудную горку по её полупрозрачному резному боку, решительно мне возразила:

– Нет, милый, ты не прав. Мне очень нравится то, что кресло такое вежливое и предупредительное, а посудная горка знает всё об этой гостиной и готово рассказать мне о том, как встречал в ней своих гостей император Зорквид. Мне здесь очень понравилось, Верди.

И кресло, и посудная горка тотчас восторженно залопотали, хотя в их куриных мозгах соображения было не больше, чем в наручном микрокомпьютере, ведь это были даже не роботы, а мебель с элементами искусственного интеллекта. Я встал на подножка позади кресла и оно потащило нас дальше, в цветочную гостиную, в которой вся мебель имела вид огромных цветов и тоже была говорящей. Только через полчаса, осмотрев ещё восемь здоровенных комнат, в том числе кухню с громадным кулинарным комбайном и ванную с летающим бассейном, мы вошли в ратан, главный зал Общего помещения типичного варкенского жилища, то место, где у нас, варкенцев, было принято встречать гостей прежде, чем предложить им пройти на Женскую или Мужскую половину дома.

Мужскую половину своей варкенской каюты я показывать Руните не стал, а время ввести её на Женскую половину, ещё не настало. Сначала я должен был объяснить своей невесте что, да, как, а уже потом передавать ей бразды правления своим домом. Именно для этого я и привел её в зал-ратан, который был обставлен мною в типично варкенском стиле, принятом в моём клане. В большом зале, стены которого были обтянуты серебристо-бежевым шелком-фуагре, вся мебель была изготовлена мною вручную из темно-коричневой, с золотистыми прожилками, древесины горного каменного кедра и лимонно-золотистой, узорчатой древесины каштана, чёрного лакового дерева и ледового кипариса сочного, янтарного цвета.

Когда я клал перед собой на верстак брусок дерева, полученного мной с Варкена, я не ставил перед собой задачи поразить кого-либо своей безудержной фантазией, наоборот, мне хотелось только одного, скрупулёзно повторить математически точные формы древнего, классического трехногого табурета-креана, кресла-рало или дивана-раломан. Когда я был ещё юношей и был жив мой отец Даймонд Мерк, мы тоже мастерили с ним мебель, словно заправские краснодеревщики, только без всяких пил, рубанков и стамесок, пользуясь одной только сенситивной Силой, но ту мебель, которая стояла в моём ратане, мне пришлось изготавливать вручную, тщательно подгоняя каждую деталь и склеивая деревянные заготовки особым клеем так, как это делали мастера в глубокой древности.