Игорь Зенин - Луч Анастасии Страница 9

ПОДРУЖКА

Я вспомнил наш разговор, который произошёл ещё в середине ноября. Алеська рассказывала, как она болтала со своей подружкой Таней. И та несколько раз повторила одну и туже фразу "Обет безбрачия, обет безбрачия, обет безбрачия". Алеська сказала, что она эту фразу приняла на свой счёт, и ей стало тоскливо и не по себе. Я помню, что подумал тогда, что Таня - либо вампир от природы, либо сексот - секретный сотрудник. Она спокойно и профессионально, нагло, применяла метод НПЛ - Нейро-лингвинистическое программирование. То есть воздействие на подсознание человека с помощью определённых ключевых фраз. Другими словами, уже тогда смеркались тучи. С другой стороны, она, завидуя, могла просто из-за зависти нагадить. Тогда я промолчал, поскольку Алеся относилась к ней очень хорошо. Таня мне не нравилась. Злые, почти горящие, маленькие глаза. Судя по разговорам Алеси, у Тани было что-то не в порядке с психикой, поскольку она дурела полностью, как только хоть маленько выпивала. В таком состоянии, со слов Алеси, могла запустить банкой майонеза в батарею. Я тогда ничего не сказал, и мы забыли об этом эпизоде. Сейчас, анализируя всё по мелочам, я точно могу сказать, что эта фраза всплыла из подсознания Алеси, когда она писала записку.

ЮБИЛЕЙ

Таня тоже была на дискотеке. Напилась, устроила страшный скандал, швыряла всем, чем можно. Если учесть, что Алесенька очень впечатлительная, да ещё всю ночь не спала, то можно было предположить, что это Таня высасывала силы. Но с другой стороны, Алеся пришла домой, поспала час, потом ушла в институт. Была бодрая и весёлая. И в районе обеда ей стало плохо. Я понимал, что включились экстрасенсы. Но как её уберечь? Как? Она ничего не хотела слушать об этих вещах. А, значит, и защиту не поставит. Точнее поставит, но только против меня. Она раньше думала не о наведённых болях, а о заразе, которую якобы я передал ей. Кстати сказать, с этими болями я слегка преувеличиваю. Мы с ней определили экспериментальным путём, что очень часто боли у неё возникали от слишком частого интимного общения. Но, с другой стороны, мы никогда не делали это без желания. Всегда была страсть. Ведь у нас, практически, шёл медовый месяц... Размяв ей спину, я положил её животом вверх, сделал массаж на животе, на груди, на ногах. Алеська ожила. И волей-неволей зашёл разговор, аналогичный вчерашнему. Но теперь Алеся рассказывала о своих прошлых партнёрах. Не буду его пересказывать, скажу лишь, что как-то так получалось у неё до этого, что были какие-то панки, рокеры, алкоголики... Но, удивительное дело, она об этом говорила, а раньше любыми путями уходила от такого разговора. И опять я не стал лезть дальше в душу... Что-то её тревожило, что-то её пугало... Расстались мы спокойно, она была достаточно бодрая и весёлая. Так прошёл наш юбилей. На следующий день договорились встретиться.

ЗАТИШЬЕ ПЕРЕД БУРЕЙ

На следующий день я пришёл к ней вечером после работы. Сильно болела голова. Но я старался не подавать виду. Свет горел только в коридоре. Она сама сидела в комнате, молча и грустно ела копчёную рыбу. Мне она сильно не обрадовалась. Не помню как, но как-то нехотя с её стороны, мы оказались в постели. Но той обычной улыбки, счастливой, ликующей, на её лице не было. Я спросил, хорошо ли ей от наших отношений в данную минуту. Она ответила, слегка улыбнувшись: - У нас с тобой это всегда прекрасно получается. Я предложил сходить в кафе, попить кофе. Мы знали одно очень уютное кафе. Она обрадовалась, и стала собираться. В кафе я увидел прежнюю Алесю - она смотрела на меня живыми и задорными, весёлыми и влюблёнными, глазами. Помню, у меня мелькнула мысль, что всё наладится. И вдруг резко, словно ей загнали кинжал, она изменилась в лице. Вскоре мы собрались и ушли. По дороге она не разговаривала со мной. Кое-как подобравшись к ней с вопросом, я получил ответ: - Я капризничаю. Вдруг она захотела есть. Мы проходили мимо киоска "Хот-Дога", и она захотела эту сосиску. Около окна стоял... Я не знаю, как порядочно о нём сказать... Черная куртка, вязаная шапочка с вертикальными черно-белыми полосками. Наглые, улыбающиеся глаза... В окне его переспросили, с чем сделать ему Хот-Дог. Он ответил: - С кетчупом и горчицей. И горчицы побольше, побольше горчицы... После этого повернулся в сторону Алесиного общежития, глянул точно в её окна, и повторил: - Горчицы побольше, побольше. Опять повернулся, посмотрел в окна... Так он повторял четыре раза, оборачиваясь на окна. Только потом я понял, что это - буквально НЛП-приказ, обращённый к Алесе. В этот момент мне хотелось этого упыря-вурдолака разорвать на части. Этому скоту... Я, вспоминая тот момент, знаю одно - я его из-под земли достану, как и остальных... Чего бы мне этого ни стоило. Я ИМЕЮ ПРАВО ЭТО СДЕЛАТЬ. Нет, нарушать существующие юридические законы я не буду. Мертвяки этого не дождутся. Я не буду нарушать вообще никакие законы. Даже законы Природы, точнее, прежде всего, законы Природы. Я почувствовал, что Алеся буквально изменилась в лице. - Пойдём отсюда, - сказала она и мы зашли в супермаркет, где она купила... салат из капусты, и горчицу...

ПОКУПКИ

Сейчас я понимаю, что не смог до конца пробиться к сердцу Алеси. Почему объясню потом. Не смог я осознать отчётливо то, что кажется очевидным сейчас. Господи, да её, похоже, шантажировали! Не знаю, чем. Но я видел, как. Прощаясь, мы договорились встретиться завтра. Она хотела купить себе джинсы, а я хотел купить зимние ботинки. Три года назад я нашёл на свалке выброшенные ботинки нового русского, заклеил, зашил, покрасил. Но за три года они износились так, что на них было страшно смотреть. Как и договаривались, я зашёл к ней в два часа дня. Мы попили чай и пошли. Алеся была как неживая. Стоя около лифта, я попробовал её развеселить. В ответ услышал: - Отстань ради Бога. Часа три мы ходили по магазинам, она перемерила всё, что можно. Со мной или не говорила, или отвечала только короткими, почти армейскими фразами. Наконец выбрала. Оставив её покупки у неё дома, поехали на барахолку мне за ботинками. Купили хорошие и недорогие ботинки. Без Алеси, которая прекрасно разбиралась в коже и мехе, на ощупь, я бы такие не купил. И все эти часы она молчала. Мне было очень тяжело. Но никакие далёкие фразы, ни какие мои намёки не достигали цели - она молчала. А до конца я не понимал причину. Кстати сказать, я и сейчас её не знаю. Купив ботинки, поехали обратно. Подходя к общежитию, я сказал: - Я, наверное, пойду домой... - Зайди, поужинаем, обмоем покупки. Я прибодрился. Купив бутылку пива и мороженное, мы зашли в комнату. Поужинали втроём. Наташа вскоре собралась и куда-то ушла. Я надеялся, что сейчас у нас будет интим, и Алеся оживёт. Она всегда веселела после нежности, и только после нежной ласки говорила "Я тебя люблю". За исключением сообщений на пейджер. Мы устали за день в толкотне. Поэтому после ужина легли на кровать. Она отвернулась от меня. Я пробовал её ласкать, но она, открыв широко свои красивые глаза, в этот момент буквально чёрные от ярости, сказала: - Я не хочу, прекрати! Я лежал рядом. Она периодически просила: "Обними меня". Я обнимал, но начинал возбуждаться, а после сердиться, что так происходит. Ну не было у меня времени, что бы всё спокойно взвесить! Не было времени и сил, чтобы успокоиться и принять события такими, какие они были тогда! Задним числом легко всё понимать. Но после драки кулаками не машут. В итоге я несколько раз вставал, садился и писал вторую часть "Посланников", потом опять ложился, обнимал Алесю, опять вставал... Она или спала, или дремала. Трудно сказать. В итоге, в десять вечера, когда скоро начнут выгонять из общежития, молча оделся и вышел. Через минуту вышла Алеся, и почти приказала: - Игорь, вернись. Теперь могу точно сказать, что она хотела мне сказать то, что её заставляли сделать мертвяки. Она решалась на это весь день, или, наверное, оттягивала это до самого конца. Но я, обиженный, взбешённый, не дал ей это сделать. Она села на кровать, я - на стул. И тут меня прорвало: - Алеся! За что ты мне мстишь? Что я плохого сделал тебе? За что ты так меня ненавидишь? Зачем ты так издеваешься? Ты словно нашла у меня кучу использованных гандонов в кармане! Или словно видела меня с другой женщиной. После я вспомнил несколько неприятных моментов, когда она капризничала, а я терпел. В ответ она только мотала головой. Выговорившись сам, не дав ей сказать, я встал. - Игорь, подожди... - Пора идти. Давай сделаем паузу в несколько дней. С этими словами я вышел. Минут через десять до меня всё же дошло, что она хотела что-то сказать. Ещё в комнате, лёжа около неё, я пытался поставить блок против тех, кто нам мешал все эти минуты... Теперь я думал только об этом. Иногда становилось легче, но память об этой настоящей, реальной ссоре с Алесей, впервые за всё время, не давала покоя... В итоге, выкурив за три часа пачку сигарет, чуть не свихнувшись от горя, мне удалось хоть как-то снять напряжение. По крайней мере, мне так казалось...