Виктор Колупаев - Фирменный поезд Фомич Страница 9

- Обращался. Но у меня слишком бредовая идея... После того дня, о котором я вам рассказал, я много думал: что же случилось? Но ответа не было. Потом мне пришло в голову, что уж раз это явление существует, почему бы мне не использовать его? Я начал с того, что если день повторялся, я весь его посвящал решению проблемы, которая стояла передо мной в нашей реальности. У меня теперь всегда было в запасе время. А когда у меня появились лишние месяцы и годы, я решил заняться чем-нибудь более интересным, чем разработка измерительной аппаратуры.

Я написал тысячи работ по многим отраслям науки и техники. Я мог спокойно, не торопясь, экспериментировать с научными проблемами. Ведь мне не надо было бояться, что меня могут выгнать с работы, что меня бросят друзья. Тысячи раз проживая один и тот же день, я до мельчайших подробностей изучил характеры, мысли и поведение всех своих знакомых. Конечно, те реальности отличались чем-то от нашей, особенно если запуски производились на много лет. Но у меня был огромный опыт. Каждого человека я уже видел во всех возможных ситуациях, которые часто сам и создавал.

И здесь, в нашей реальности, я знал и понимал каждого человека. Ни у кого не могло быть от меня тайн. Сначала я не подозревал, какая трагедия обрушилась на меня. Люди начали казаться мне все менее и менее интересными. Все меньше и меньше меня тянуло к ним. И это меня испугало. Потом я решил, что это неизбежно. Хорошо. Люди мне безразличны. Я могу добиться всего, если не в нашей, то в какой-то параллельно существующей реальности. Я мог стать ученым, композитором, политическим деятелем. У меня было вдоволь времени, знаний и памяти. И я был! И писателем, и композитором, даже председателем горисполкома. Но мне этого показалось мало. Я захотел сделать людям что-то интересное, совершенно необыкновенное. Разработать, например, теорию единого поля, открыть им пути к другим мирам, к другим галактикам. Я бросил все и занялся только этим.

Меня постигла неудача. Если бы я подумал об этом раньше... Я уже говорил, что сменил много профессий. Так вот. Несмотря на неограниченный запас времени, я везде был серостью, посредственностью, ординарностью. Из меня не получился ни великий композитор, ни великий изобретатель, писатель, общественный деятель и так далее.

Мои романы, песни, изобретения... Их и читали, и пели, и применяли некоторое время. И очень быстро все забывали. Я так и не тронул ничем сердца людей. И вот тогда я взялся за теорию единого поля. Здесь не нужно вдохновения, говорил я себе. Здесь нужна только логика. Я затратил на это сотни лет и не продвинулся вперед ни на шаг. Значит, дело не только в памяти и знаниях. Какие-то фильтры, созданные природой в моем мозгу, не позволяли мне перешагнуть через то, что уже было известно другим. Я стал замкнут, нелюдим, как непонятый гений-одиночка. Но я не был гением. Это-то уж я знал точно.

И трагедия моя бесконечна. Даже когда я умру, все равно я буду жить в параллельных реальностях, и они по-прежнему будут выстраиваться в очередь, пока будут продолжаться путешествия в прошлое. Даже мертвый я буду жить вечно. Я не могу умереть. Вы должны понять, как это ужасно.

...Он кончил говорить и посмотрел на нас с надеждой. То, что он рассказал, было действительно ужасно. Прожить одну за другой миллион заурядных, ненавистных поэтому жизней! Может, и хорошо, что мы умираем, не успев полностью осознать свою заурядность, не успев пресытиться тем, что дают нам люди и природа?

- Если это правда, то ваша жизнь действительно ужасна, - сказал я.

- Правда! Все это правда! - вскричал он.

- И вы ждете от нас помощи? - спросил Иван.

Гражданин в сером пожал плечами:

- Нет. Но ведь все может быть.

- А вы сами ничего не придумали?

- Ничего... Есть, правда, одна возможность.

- Какая?

- Отключить аппаратуру "абсолютного времени" и начать историю человечества с двенадцатого октября тысяча девятьсот шестьдесят шестого года, заново.

- Простите, - сказал Иван. - Ваше имя, отчество?

- Степан Матвеевич. Граммовесов.

- Спасибо. Меня зовут Иваном. Я вот что думаю. Вы не захотите этого сделать. Ведь речь тогда пойдет уже не только о вас.

Степан Матвеевич горестно тряхнул головой:

- Поэтому я и еду в Марград... Простите. Я, наверное, задержал вас? Пойду посижу. А этот вопрос: год, число, месяц? Я не сразу прихожу в себя после путешествия в прошлое. Прошу простить.

- Это пустяки, - сказал я. - У меня к вам тоже один вопрос. Вот вы сказали: вам знакомы почти все люди. Это действительно так?

- Да. Я могу быть официально и незнаком, но знать знаю почти каждого.

- А нас с Иваном?

- Нет, простите... Ваши лица мне незнакомы.

- А в вагоне? Вы узнали кого-нибудь в вагоне?

- Постойте! Я здесь не встретил ни одного знакомого лица!

- У меня предложение. Времени у нас впереди более чем достаточно. Не могли бы вы прогуляться по вагонам в надежде встретить кого-нибудь из знакомых? Я не настаиваю. Я даже не знаю, для чего это может понадобиться. Пришло в голову, и все.

Степан Матвеевич прикусил губу. На нас с Иваном не глядел. Что-то сейчас рождалось в его голове?

- Надо попробовать, - наконец сказал он. - А вдруг...

- Я с вами, - неожиданно сказал Иван.

- Не возражаю. Пожалуй, сразу и начнем?

Иван посмотрел на меня печальными глазами. Они вышли из вагона, и вид у них был такой, словно оба напали на какой-то след.

Итак, уже день, а я еще не умывался. И электробритва сломана. Я приоткрыл дверь в коридорчик вагона. Там стояли студентка из стройотряда и парень. Теперь уже, скоро, подумал я, но в коридорчик заходить не стал.

Ай да поезд! Вот тебе и фирменный поезд "Фомич"! Не прошло еще и десяти часов, а сколько тут уже всякого напроисходило! Удивительно, как быстро узнаешь людей в поездах...

9

В коридор вышла девушка в зеленых стройотрядовских брюках и такой же куртке. На левом колене брюк значилось: "Не сгибаться!" "А как же правое?" - подумал я машинально. На коротких стриженых волосах ее сверкали капельки воды.

- Можно мне с вами поговорить? - вдруг спросила она.

- Конечно, конечно, - ответил я. Удивляться в этом поезде, кажется, не приходилось.

- Меня группа попросила. Не знаю, с чего и начать. У нас сегодня утром было комсомольское собрание... Ведь, знаете, Инга очень чудесная девушка. Мы уже два года учимся вместе. Она и активист хороший, и на повышенную чуть-чуть только не вытянула. И моральный уровень у нее на высоком уровне. - Она замолчала, сообразив, что сказала что-то не совсем правильно.

И я молчал. Говори, милая девушка, говори. Мне очень хочется слушать про Ингу. А если с ней случилось что-то страшное, то я помогу. Я для нее все сделаю, только бы не было боли в ее глазах и этого жуткого отчаяния.