Моисей Марков - Ошибка физиолога Ню Страница 9

Голос будил не очень осознанные, но неприятные воспоминания, что, должно быть, и создавало угнетенное настроение.

Сквозь щель неплотно закрытой двери можно было действительно увидеть Ивана Ивановича в шляпе на затылке. Иван Иванович со свойственной ему несколько развязной манерой сидел на столе и болтал ногами.

- Вы спрашиваете, откуда я? - слышал директор его голос. - Прямехонько с Марса, еле выбрался, право. Как будто культурные существа, а как бандиты хватают человека посреди белого дня, - гремел Иван Иванович. - Но не на такого напали! Я устроил там грандиозный скандал этому главному, в черном плаще на красной подкладке. Говорю: "Безобразие, я этого дела так не оставлю!" Видимо, перетрусил и отпустил, - удовлетворенно заключил свою по обыкновению неясную речь Иван Иванович и направился к кабинету директора. Директор уже принял решение стоять твердо и не сдаваться.

- Ну, вот и я, - сказал Иван Иванович.

- И что же? - сухо спросил директор, не отрывая глаз от циркуляра.

- Как - и что же?.. Пришел на занятия, и все.

- Но ваше место занято, у нас другой биолог.

Директор по-прежнему читал циркуляр.

- А как же я? - повысил голос Иван Иванович.

- Ничего не знаю, - холодно ответил директор. - Вы умерли, и, согласно объявлению в газете, - директор сунул в газетную вырезку пальцем, - и, согласно бухгалтерской записи, вашей семье оказана помощь... денежная. Не могу входить в ваши семейные дела и выслушивать объяснения, - директор хотел считать разговор оконченным.

- Через четырнадцать минут начало урока, и я просто пойду в свой класс, Иван Иванович был полон решимости.

Директор встал и, как бы загораживая выход, приготовился к столь же решительным действиям.

- Я не могу допустить, - сказал директор запальчиво, - чтобы в моей школе преподавали покойники. Это же скандал, если человек, которого хоронил весь город, вдруг публично появляется на уроке. Нет, нет, я не могу вам доверить воспитание юношества.

- Ну какой же я покойник? Я - Иван Иванович, стою перед вами, - Иван Иванович перешел на мирный, почти просительный тон.

- Все равно, - упрямо повторял директор. - Все равно.

- Как все равно? Я же живой!

- Все равно. Вы, может быть, живой биологически, - нашелся директор, - но в общественном смысле - вы умерли.

Довольный тем, что наконец нашел удачную формулировку, директор смягчился и даже задумался над судьбой Ивана Ивановича.

- Могу посоветовать вам только одно, - раздумывая, сказал директор, поезжайте в Воронеж и возьмите новое назначение в другой уезд, где вас не знают.

Во время разговора Иван Иванович храбрился, но постепенно чувство какой-то неосознанной вины стало его охватывать, он потерял былую уверенность и был склонен последовать совету директора.

В Воронеже Иван Иванович быстро договорился о назначении, пришел в благодушное настроение, и тут дернула его нелегкая рассказать инспекторам, отдыхавшим за стаканом чая, свою историю. Инспектора переглянулись, и Иван Иванович увидел, как его почти готовое, но еще не подписанное назначение накрылось ладонью инспектора, отодвинулось к краю стола, а затем исчезло в боковом ящике.

- Что касается назначения, - сказал инспектор, - то с этим делом придется несколько подождать. Но если Ивану Ивановичу понадобится какая-либо помощь, там лечение, что ли, безусловно, можно организовать.

Иван Иванович пришел в бешенство. Он поносил директора школы, угрожал инспекторам, грозился оторвать уши ослоухому. Кончилось дело тем, что в карете "Скорой помощи" Ивана Ивановича отправили в буйное отделение загородной больницы. Врач больницы в который раз со скучным видом слушал рассказ Ивана Ивановича о его злоключениях.

Появление Ивана Ивановича несколько ослабило беспокойные толки в районе. Правда, оставался неясный случай с Орловкой. Но здравомыслящие люди заметно успокоились. "И с Орловкой, - они говорили, - как-нибудь образуется. Вот на что, казалось бы, странный случай с Иваном Ивановичем, а в конце концов оказалось просто: человек был не в своем уме, и все".

- И все, - повторил доктор, - час ночи, Шахразаде пора прекратить дозволенные речи.

ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ

На следующее утро доктор сказал:

- Ну что же, положение прояснилось, - Орловка на Марсе, профессор с сотрудниками на Марсе. Как они туда попали, не знаю. Тут журналист по легкомыслию впутал нас в эту историю. Начинаются технические вопросы, это уже по вашей части, Алексей Никанорович. Как-то вывозите, выкручивайтесь!

"Петр Николаевич, - продолжал рассказ инженер, - проснулся, как обычно, рано. Светящийся циферблат будильника показывал шесть часов. В спальне было сумрачно. Тяжелые шторы пропускала мало света. Петр Николаевич лежал в думал. Ему захотелось сделать оценку одной идеи немедленно, и он, надев халат, отправился в кабинет, сел за стол в углубился в работу.

Его размышления прервало внезапное появление Юры. Петр Николаевич впервые видел своего молодого сотрудника в таком состоянии внутреннего возбуждения.

- Петр Николаевич, вы меня извините, я буду говорить странные вещи, медленно произнес Юра.

Петр Николаевич с интересом наблюдал за Юрием. Видимо, тому пришла в голову поразившая его мысль, которую он, конечно, считает гениальной. Недаром он вчера как-то неожиданно появился на даче. Как знакомо это ни с чем не сравнимое ощущение радости открытия! Затем, конечно, разочарование, как правило, но иногда...

- Вы, Юра, получили какой-нибудь необычный результат н смущены, - мягко спросил Петр Николаевич, - не так ли? Видите, Юра, никогда не надо смущаться необычностью результата, не надо его отбрасывать по признаку необычайности. Надо только тщательно проверить путь, по которому вы шли... Надежность вывода, надежность вывода...

Петр Николаевич улыбается, ясно, что он хочет рассказать забавную вещь.

- Что было бы с наукой, - Петр Николаевич кивнул головой на книжные полки, - что было бы с наукой, если бы люди боялись необычайных выводов, Юра? Разве обычны выводы Эйнштейна и Минковского о связи пространства и времени?

Юра любил беседовать с Петром Николаевичем на такие общие темы. Рождалось столько мыслей. По-новому освещались привычные проблемы. Появлялось сильное желание сделать что-то большое, значительное.

А сейчас Юра стоит скучный и ждет с нетерпением, когда профессор кончат свою речь. Слова кажутся бледными, ненужными. Немного досадно, что умный человек говорит с таким значительным видом, в сущности, трафаретные вещи.

- Петр Николаевич, я проснулся ночью, вышел на улицу и увидел странное небо, странное расположение звезд, - сказал Юра. - Меня поразили Луны - это в точности спутники Марса. Как только рассвело, я вышел из дачи. За дачными участками начиналась бесконечная пустыня красноватых песков...