Герберт Франке - Сигналы из темного поля Страница 9

Если отнестись к созданию такой системы как к реальности, не покажется удивительным использование терминов из области биологии и антропологии. Карл Штайнбух предпосылает своим рассуждениям следующее замечание: "Употребление таких слов, как "выживание", "ценность", "учеба", "решение проблем", "индивид", "норма поведения", а также личных местоимений вызвано исключительно отсутствием адекватных технических выражений, в предлагаемой мною системе оно не имеет других значений, кроме объясняемых технически".

Но как раз употребление этих слов и вызвало протест у гуманитарной аудитории в Альпахе, и даже объяснение Штайнбуха не помогло.

Возникает вопрос: почему все-таки идея, посвященная исследованию небесных тел, вызвала такое активное возражение? Причина, как мне думается, заключается в том, что слушатели игнорировали изложенное ранее толкование рассуждений Штайнбуха о внеземных исследованиях и свою критику обратили на другой аспект, а именно на то, что кибернетик дал описание модели системы, которая выходит далеко за рамки специальных вопросов исследования планет. Как нетрудно заметить, "гипотетическая когнитивная система" описывает не что иное, как возникновение жизни. Это показывает, что некоторых довольно общих принципов программирования, а также - в качестве вспомогательной функции - принятого задания достаточно, чтобы охватить длящееся миллион лет развитие. С точки зрения гуманитариев, это означает, что здесь давалось механически-функциональное объяснение жизни вплоть до вопросов сознания, этики и т. д.

Я хочу этот довод - как бы волнующ он ни был - пока не рассматривать и обратить внимание читателей на примечательные выводы, которые (даже при наивной ограниченности) указывают на цель исследования. Они ведут прямо в область научной фантастики. Достоин внимания тот факт, что система Штайнбуха не ограничивается незнакомыми небесными телами; в зависимости от обстоятельств она пригодна для анализа, скажем, микроструктур клеток до сих пор еще невиданным способом. Возможно также создание системы, которая существовала бы исключительно в виде суммы программ. Это в какой-то мере созвучно гипотезам Дэникена в том смысле, что внеземные цивилизации высадили на Земле особые зародыши, которые в конце концов развились в "исследовательские автоматы" вроде тех, о которых говорилось в докладе Карла Штайнбуха.

Намного интереснее показались мне некоторые другие возможности реализации, в частности, относящиеся к направлению человеком самодеятельных систем. Это снова возвращает нас, на сей раз совсем с другой стороны, к вопросу о машинном разуме. Но в то время как на Земле мы держим под контролем стремительно развивающиеся автоматы, на других планетах система могла бы развиваться совершенно непредсказуемым образом, так что в конце концов, пожелай человек получить нужную информацию, могла бы произойти встреча с необычными существами.

Именно такая гипотеза и составляет основу моей радиопьесы "Сигналы из темного поля", которая в 1979 г. была поставлена на Баварском радио режиссером Дитером Хассельблатом. Описываемые в пьесе события связаны с акцией, осуществленной много лет назад; она становится известной действующим лицам пьесы, как и радиослушателям, только в конце: я имею в виду осуществление идеи Штайнбуха - "зародыши" его исследовательских автоматов были доставлены в глубины космоса. Так как спустя много лет никакой реакции не последовало, этот опыт был забыт. Однако все это время развитие на чужой планете продолжало свой бег, как это и было предусмотрено автором "гипотетической когнитивной системы". В качестве окружающей среды, которую предстояло исследовать, я выбрал удаленную от Солнца планету, на которой царит вечная темнота; именно на эту ситуацию была настроена система. Ей удалось относительно быстро изучить незнакомый регион. Исследовательская деятельность должна была переместиться с поверхности планеты в мировое пространство. Так же последовательно дело шло к встрече с человеком.

В моей пьесе имеются две причины того, почему эта встреча проходила не очень успешно. Во-первых, системе не было сообщено, что она сделана людьми; она рассматривает их в еоответствии с логикой просто как объекты исследования наряду с другими объектами. При этом как довольно вероятное предположение играло роль то обстоятельство, что исследовательской системе по самой своей природе могли бы быть чужды определенные нормы поведения человека и прежде всего его эмоциональные, как они считают, "иррациональные" нормы.

Во-вторых, серия поколений исследовательских автоматов для ученых, пославших их в космос, имеет смысл только тогда, когда добытые знания можно затребовать на Землю. По этой причине я предположил, что, пользуясь кодом, можно перевести систему с активной, "эксплоративной", фазы в пассивную, "коммуникативную", когда она выдает добытые данные. К событиям, описанным в пьесе, привело то, что люди, которых это касается, - экипаж научно-исследовательской станции на Луне - ничего не знали о природе находящихся в космосе автоматов. И хотя им удалось воспользоваться кодом, они не подозревают, что система, приспособленная к миру абсолютной темноты, беззащитна против воздействия солнечного света. Именно это обстоятельство привело к ее разрушению.

Добротные научно-фантастические рассказы не ограничиваются чисто научно-технической постановкой вопросов - в них на первом месте стоит человек с его чувствами, настроениями, конфликтами, обсуждаются проблемы, так или иначе относящиеся к Земле и современности. Следуя такой схеме, писатель получает возможность проследить, как складываются отношения людей с внеземным разумом, происхождение которого вначале неизвестно, он вскрывает человеческую жадность и слабости и указывает, что познание наряду с технической активностью воздействует на человеческое общество и окружающую среду.

Я радуюсь возможности сказать здесь несколько слов о мыслях, которые лежат в основе радиопьесы "Сигналы из темного поля". С одной стороны, потому что я вижу здесь новое доказательство того, что научно-обоснованная человеческая фантазия достаточно часто ведет к куда более фантастическим выводам, чем это возможно у свободной фантазии. Но, с другой стороны, также потому, что мне ясно, что радиослушатель, который однажды следил за происходящим в радиопьесе, едва ли может знать заложенный мною в ее основу тезис. У научных работников и техников, которые занимались кибернетикой, на это еще есть известный шанс, и это укрепляет меня во мнении, что научная фантастика является разделом литературы, обращающимся преимущественно ко "второй культуре", то есть научно-технической. Мне приходится учитывать, что гуманитариям намного труднее приложить изображаемое мной к основным рамкам наших знаний и нашего опыта. В качестве извинения за это я в свою очередь могу сослаться на то, что произведения, написанные гуманитариями, столь же часто прибегают к классически гуманистическому фонду образования, не вдаваясь в подробные объяснения, что мешает представителям науки и техники воспринимать изображаемое во всех тонкостях. Не знаю, насколько убедительны мои аргументы. Поэтому хотелось бы дополнить их еще одним: фантасты часто совершенно необоснованно постулируют куда более фантастичные, чем "гипотетическая когнитивная система", идеи - и читатель спокойно принимает этот трюк, считая его типичным для научной фантастики. Кто ничего не знает о размышлениях Карла Штайнбуха, находится в той же ситуации, что и потребитель тривиальных научно-фантастических описаний. Различие состоит лишь в том, что в научной фантастике, как я ее понимаю, фон, а также отодвинутые на второй план факты и возможности основываются на реальных предпосылках, отчего их выдаваемые за фантазии выводы касаются фактов, которые вполне достойны серьезного анализа. Читатель, проявляющий к этому интерес, может получить обильную информацию в общедоступной литературе.