Фрэнк Герберт - НИТОЧКА ПАМЯТИ Сборник фантастических произведений Страница 91

— Никак не могу понять, — удивился я, — почему Гоуп не поставит на машину пару пулеметов, чтобы прокладывать себе путь среди разбойников. Всякий раз, как он уезжает из своего имения, он рискует жизнью.

Мои собеседники были шокированы.

— Даже пиратствующий сброд не посмеет и думать о том, чтобы лишить человека всех его жизней, добрый Дргон, — сказал Сайм. — Все Властители, ближние и дальние, объединяются для охоты за этими негодяями. Те, в свою очередь, нападают на своих охотников. Но никто из них не опускается так низко, чтобы отбирать у другого его жизни.

— Сами корсары прекрасно знают, что в следующей жизни они могут оказаться обычными людьми или даже рабами, — вставил Первый Виночерпий. — Знаешь, добрый Дргон. когда члена пиратской шайки ожидает Переход, сообщники отводят его в одно из имений, где он позже сможет найти свое место…

— А как часто происходит этот Переход?

— О, сроки бывают самые разные. Известно, что некоторые люди, обладающие большой физической силой и духовной стойкостью, живут без Перехода по 300-400 лет. Обычный человек — 80-100 лет. — Сайм на мгновение умолк. — Может быть, меньше. Жизнь, полная тяжелого труда и лишений, старит быстрее, чем спокойствие и уединение. Намного могут сократить срок одной жизни необычные превратности судьбы. Мой кузен заблудился в Великой Каменной Пустыне в южном полушарии и бродил там три недели, не имея кроме бурдюка с вином ни еды, ни питья. Так вот, Переход с ним случался всего через четырнадцать лет. Когда он нашелся, его лицо было в морщинах, а волосы — седые, что обычно предвещает Переход. И вскоре он действительно впал в обморок и проспал целые сутки. А когда очнулся, то был уже новым человеком, молодым и не имеющим представления абсолютно ни о чем.

— А вы ему не сказали, кем он был?

— Нет.

Сейм понизил голос:

— Властитель Гоуп, добрый Дргон, очень благоволит к тебе, и ты это заслужил. Но все-таки есть вещи, говорить о которых не пристало…

— Новый человек получает какое-нибудь имя и начинает изучать то ремесло, на которое способен, — вставил мясник. — И благодаря своему мастерству он может подняться… ну, например, как ты, добрый Дргон.

— А у вас остались регистраторы памяти? Или стержни-памятки? — упорствовал я. — Такие маленькие чернью палочки. Прислоняешь их к голове и…

Сайм сделал неопределенный жест:

— Я слыхал об этих волшебных палочках. Это запретные остатки Черного Искусства…

— Чушь, — сказал я. — Ты что, веришь в магию, Сайм? Эти стержни — всего лишь результат научных достижений твоего народа. Как же вы могли утерять все знания о своем собственном прошлом?..

Сайм поднял руки в смятении:

— Добрый Дргон, не втягивай нас в эти разговоры! Обсуждать такие вещи запрещено.

— Ну, ладно, ребята. Что-то я стал чересчур любопытным.

Я вышел из дома и сел в машину, ожидая Властителя Гоупа. Пытаться узнать что-либо о прошлом Валлона было примерно то же, что расспрашивать эскимоса о Великом пути в Азию, — никто абсолютно ничего не знал.

Но я все-таки сформулировал несколько предположений. Согласно моей гипотезе, какой-то внезапный социальный катаклизм разрушил систему сохранения личности через регистрацию памяти, которая обеспечивала непрерывность культуры. Валлонианское общество, в основе которого лежало сохранение памяти с помощью технических средств, постепенно распалось. Валлон вернулся в феодализм, повторяющий тот древний социальный уклад, который существовал здесь 50 тысяч лет назад, до создания техники регистрации памяти.

Люди стекались к имениям в поисках защиты от реальных или воображаемых опасностей и сторонились отдельно расположенных старых вилл и городов, которые стали для них табу. Они ничего не знали ни о космических полетах, ни о своей древней истории. И, подобно Сайму, не имели ни малейшего желания говорить об этом.

Может, в крупном имении вроде Бар-Пондероне мне больше повезет в моем расследовании. Поэтому я с нетерпением ждал поездки. Рат-Галллоя не позволял мне развернуться. Это было небольшое бедное имение, занимающее всего двадцать квадратных миль с полудюжиной деревень, населенных крестьянами и ремесленниками, и с большим домом Властителя Гоупа. Я облазил уже все имение — больше здесь делать бы но нечего.

Появился Гоуп в сопровождении Кагу и еще двух телохранителей, четырех танцовщиц и огромной корзины с подарками. Они заняли свои места, водитель завел двигатель и вывел тяжелую машину на шоссе. Я почувствовал радостное возбуждение, когда машина, разгоняясь, помчалась в направлении Бар-Пондероне. Может быть, в том большом имении я узнаю что-нибудь о Фостере.

Мы ехали со скоростью 50 миль в час по извилистой горной дороге. Я сидел на переднем сидении рядом с водителем, крутя в руках кларнет и краем глаза следя за дорогой. Я заметил, что водитель сжимал ручку скорости с такой силой, что костяшки его пальцев побелели. Он вел машину, как старая дева в подпитии — быстро и очень нервозно. В том не было его вины: большая скорость была требованием Гоупа. Я порадовался, что машина управляется автоматически, по крайней мере мы не свалимся с обрыва.

Под визг шин при неумелом и слишком быстром повороте мы преодолели закругления, и тут в четверти мили впереди я увидел другую машину. Она стояла поперек дороги. Наш водитель ударил по тормозам.

Раздался крик сидящего сзади Властителя Гоупа:

— Пираты! Не снижай скорость, водитель.

— Но… Но, Властитель Гоуп… — Он не нашелся, что, сказать.

— Тарань этих негодяев, если нужно! — закричал Гоуп. — Не останавливайся!

Девушки на заднем сидении завизжали от страха, лакеи запричитали. Водитель начал испуганно вращать глазами, теряя над собой контроль, но потом все-таки стиснул зубы и потянулся, чтобы отключить автоматическую систему предупреждения столкновений и вдавить в приборную доску до отказа ручку акселератора. Я наблюдал, как мы неслись на блокирующую машину, не более секунды, потом быстро передвинулся на сидении ближе к водителю и попытался взяться за ручки управления, но тот вцепился в них намертво. Я чуть отклонился назад и съездил ему в челюсть. Он рухнул с открытым ртом и закатившимися глазами. Вести машину в таком положении было не очень удобно, но я предпочел терпеть это неудобство, чем на скорости 90 миль врезаться в препятствие.

Машина, стоящая впереди, не шелохнулась. До нее было сто ярдов… пятьдесят… Я взял резко вправо, прижимаясь к отвесному склону. Машина пиратов быстро сдала назад, преграждая нам путь. В самый последний момент я рванул влево, проскочил в полудюйме от нее, вихрем пронесся вдоль неровного обрыва с крутящимся к воздухе левым колесом и резко вырулил снова на середину дороги.