Алексей Чтец - Аннстис. Возвышение. (Новая жизнь. Возвышение.) Страница 10

Вдвоем, уставшие и избитые мы ни что для двух-трех разъяренных бойцов — так, небольшая встряска, возможность размяться и хорошенько смазать лезвие кровью. Значит пробовать прорваться бессмысленно. Красться и пробираться — значит расписаться в собственном слабоумии, да собственно куда красться? Где выход, когда мы находимся черти где в самом центре логова орков? Это очередной способ изощренного самоубийства. Но у меня мелькнула идея, а если нас будет не двое, а больше?! Намного, намного больше! Наверняка мы не единственные узники в этих проклятых мрачных тоннелях, у орков не может не быть заготовленного свежего «мяса», и навряд ли оно упустит шанс убраться отсюда подальше или хотя бы прихватить на тот свет парочку своих тюремщиков!

— Мы идем назад, — тихо прошептал я, беря орка за ногу и кивком приглашая Трис сделать тоже самое, не стоит раньше срока себя обнаруживать.

— Нам нужны еще руки, способные сражаться и без разницы кто это будет: человек или орк, — счел нужным пояснить я. Наемницу не пришлось уговаривать дважды, не пытаясь узнать подробности она взялась за втору ногу, и мы медленно потащились обратно к месту, откуда только что сбежали с таким трудом и где должны были содержаться узники. У нас появился план, а значит появилась надежда.

Всю дорогу, что мы волочили эту тяжеленую тушу до ближайшего поворота, заботливо складывали у стеночки и присыпали пылью, я не переставал крыть себя отборнейшим матом за все случившееся. А в особенности за то, что поверил в свою исключительность, хотя знал, прекрасно знал, что есть в этом мире и боги и чертова прорва кровожадных демонов. И не сказать что мне до сих пор не приходилось обламывать им рога и обрывать крылья, отнюдь, именно на этом я и зарабатывал львиную долю золота, по крайней мере до тех пор, пока из порталов не повалили высшие и ремесло не стало слишком опасным. Я на деле доказал, что демоны не всемогущи, они мрут и попадают в клетки не хуже самых обыкновенных людей и сам же наступил на эти самые грабли.

Я настолько привык к своей силе и возможности возродиться, если дело станет совсем уж хреново, что не мог и предположить возможно себя обмануть и пленить. Смешно сказать, убивая демонов своими руками, я до последнего не верил, что со мной можно сделать нечто похожее, а следовало бы. Но что сейчас толку кусать локти, когда случившегося не изменишь? Пора изобретать способ (как говорят на западе) вытащить наши задницы из дерьма, и для начала нужно разыскать точно таких же неудачников, попавших в лапы орков, вместе у нас больше шансов выбраться из этой вонючей норы.

Осторожно приподнимая шкуру за шкурой, что заменяли здесь старые добрые двери, мы находили все новых и новых пленников. К телам, которые начали жрать зеленорожие твари, к калекам потерявших руки и ноги, с пустыми безжизненными глазами, я не подходил…, боялся. Страшно было не то, что они опасны или же сошли с ума и стали непредсказуемы, а то, что я точно так же мог валяться у стены, доведенный до состояния безвольного овоща. Я больше не обольщался своей волей, все мы можем какое-то время терпеть пытки и боль, но и сломать можно каждого — все зависит от мастерства палача. Знаю, милосерднее было бы их всех прикончить, быстро, без боли, оказав таким образом последнюю милость, на которую так скупы зеленорожие выродки. Но я побоялся, вернее откровенно испугался, что после их хладнокровного убийства остальные, потеряв остатки разума, бросятся на меня с кулаками и оскаленной пастью, как дикие звери, окончательно скатившиеся в пучину безумия. Вечный полумрак, вонь немытых, порой гноящихся тел, постоянный страх боли и смерти, а самое ужасное наглядный пример, что вскоре станет с тобой, разъедали разум пленников. Многие до последнего не замечали нашего присутствия, более того, даже когда с них снимали цепи, разрезали веревки эти… это мясо было способно только следовать в ту сторону в которую его толкают, не более. Лишь двое мужчин, что попали сюда относительно недавно попросили в руки оружие.

Обреченность, рабская покорность что завладела людьми поражали до глубины души, дикими кошками скреблись где-то глубоко внутри, нагнетая тревогу и страх, столько безысходности в одном единственном месте невозможно представить, это чудо, что наш маленький отряд увеличился хотя бы вдвое. В следующей камере было десятеро мужчин и трое женщин, две из которых сошли с ума и после освобождения постоянно пытались перегрызть себе вены. Было страшно, откровенно страшно смотреть на всех этих сломленных людей и при этом самому сохранить хладнокровие, но у нас есть цель и ее нужно достичь — остальное потом. В третьей камере было трое орков, но их прикончили даже раньше, чем я успел набрать в легкие воздух и остановить высохшего от голода юношу с маниакально блестящими глазами. А ведь эти трое орков были единственными, кто мог указать направление в котором стоит идти. Не думаю, что они бы попытались предать, в конце концов ничего хорошего их не ждало, а перспектива быть сожранным заживо объединяет не только разные расы, но и непримиримых врагов.

Я с силой ударил в грудь гордого собой человека, что секунду назад совершил кровавую расправу над прикованными к стене заключенными, и пока тот ошалело хлопал глазами заломил кисть и забрал из руки нож. Мне не нужны те, кто не способен себя контролировать и окончательно испортит дело, бросившись на первого попавшегося зеленорожего выродка, похоронив как себя, так и выдав на расправу всех остальных, проще прикончить его сейчас, сразу. Я полоснул отобранным ножом по горлу излишне прыткого и старательно вырывающегося человека.

— Так будет с каждым, у кого моча вместо мозгов, — зло прошипел я, а Трис сбила с ног двоих двинувшихся на меня с кулаками людей.

— Идиоты! Кто-нибудь из вас представляет в какую сторону нам идти? Или может кто-то сомневается, что этих орков прирезали бы свои точно так же как и нас? — Тишина. Кто-то даже оживает и начинает понимать в каком дерьме мы плаваем, но половина по прежнему отупевшее от страха мясо и лишь одна женщина не преставая что-то шептала. Я прислушался.

— …рик, он убил Рика, убил, убил, убил…, — а потом она дико завизжав побежала на меня, прямо на выставленный в непроизвольном рефлекторном движении нож… Не добежала… Ее вырубили свои же, те самые, что сидели с ней в одном каземате. Едва из ее рта вырвались первые громкие звуки, как рука с зажатым в ней острым камнем молниеносно ударила в затылок женщине. Так было нужно. Так было правильно. Люди, что окончательно пришли в себя, не собирались подыхать из-за причуд обезумевшей бабы своими криками привлекающей внимание, они хотели жить. Здесь и сейчас можно было узнать что стоит каждый из присутствующих, заглянуть в самое нутро, в самые потаенные уголки сознания, кто из них готов сделать все, чтобы выжить, а кто давно себя похоронил. В полумраке пещер раскрылись такие потаенные частички души, что обычно надежно скрываются под налетом цивилизации, теперь видно кто способен сражаться и убить любого, даже своих, все что угодно, чтобы выжить и выбрать из этого ада. Да, это подлецы и удийцы, но именно с такими мне по пути, они не привлекут к себе внимание, не станут безумно орать, их рука не дрогнет в решающий момент, а остальные же… Они не нужны и опасны.

На созданный нашей возней шум поспешил заспанный, отчаянно трущий глаза здоровенными кулачищами и что-то ворчливо бурчащий себе под нос недовольный орк. Его мнение о зарвавшемся никчемном мясе мы имели удовольствие расслышать издалека и вдоволь им насладиться, лишний раз убедившись, что пора отсюда убираться. Триса убила его тихо и быстро, как умеют только самые опытные наемники не раз проделывающие нечто подобное, одно точное движение ножа и огромная туша валится на каменный пол, выплескивая фонтанчик крови из маленькой, смехотворной на этом исполинском теле ранки.

— Уходим, быстро! — прошептал я, но услышали все, после того как затих тюремщик эти слова прозвучали даже громче чем вопли несчастной сумасшедшей.

Не знаю стоило ли нам разделяться, но было бы опасно таскать за собой балласт не до конца очнувшихся, как будто сонных людей и ожидать незаметности, рано или поздно они ошибутся и тогда…, тогда я бы хотел оказаться от них как можно дальше. Меня одинаково не прельщала перспектива как быть зарезанным орком, так и уроненным на пол окончательно съехавшей с ума толпой. Я отправил их дальше по узкому коридору, в котором располагались камеры или скорее рабские загоны для скота, поскольку дорогостоящими дверьми из редкого в степи дерева никто не озаботился, предпочитая цепи, крепкие веревки да закрывающие проходы шкуры. Тот самый мужик с зажатым в руке окровавленным камнем вызвался стать старшим в новой группе, уж кто-кто, а он точно не упустит возможности увеличить свои шансы на выживание, в пару к булыжнику он получил пусть измятый, но все же кинжал, чем был весьма доволен. В его задачу входило освободить максимум пленников, в том числе орков и расправиться с недовольными и мутящими воду идиотами, уж этот подонок одинаково режущий своих и чужих не упустит возможности повысить свои шансы на выживание, скатертью ему дорога.