Ну, здравствуй, Герой! (СИ) - Француз Михаил "Миха Француз" Страница 10

А ещё в том, чтобы, после завершения «боя», быстро и качественно избавиться от всех этих эффектов, очистив голову от деструктивных программ.

Большинство используют для этого интуитивно понятные алкоголь, никотин, мордобой, песни, огонь и секс. Меньше — наркотики. Ещё меньше — легальную фармакологию. Ещё меньше — молитву и религию. Единицы идут к психологам.

Я? Наверное, меня можно отнести к последней группе. Правда, с некоторыми нюансами: я пошёл к психологам не ПОСЛЕ, а ДО. Точнее, мне не пришлось никуда ходить: у меня был отец. Отец, который давно в теме. Он ведь сам был нейрохирургом — то есть, из «группы риска». И он мне весь этот механизм успел рассказать, объяснить и растолковать до того, как… умер. Не выдержало сердце нагрузки.

Вот только, тогда, когда он был жив, я этих вещей не понимал. Запоминал, конечно, даже поддакивал и что-то там «в лад» отвечал. Мозгами «понимал»… Но вот прочувствовал на себе только тогда, когда судьба-таки закинула… туда, куда бы я никому не пожелал попасть.

Там я прочувствовал каждое слово из того, что когда-то рассказывал и объяснял отец.

Потом, уйдя со службы, я сознательно и осознанно взялся за очищение своего сознания от налипшей диструкции. Стал лопатить психологию, психиатрию, эзотерику, физиологию, боевые искусства и медитативные практики. Информация начала приходить, сначала, как ручеёк, потом, как река, потом, как горный поток, потом, как лавина, которая чуть не погребла остатки моего разума под собой.

Я три года чистил своё сознание. Старательно и упорно. Считаю, что добился неплохих результатов: как минимум, не спился и не сторчался, как многие из тех, кого знал. И не ушёл в криминал. Смог найти себе место в гражданском, мирном обществе. Не угодил ни в психушку, ни за решётку…

Три года прошло… отвык.

Нежить — это нежить. Это не то. Всю эту бродячую мертвечину живыми изначально не воспринимаешь. Там настрой мозгов изначально идёт на «упокоение» и «гармонизацию», на «возвращение к нормальному порядку вещей». Да и кровью-кишками костяки не разлетаются. Как и гули.

Отвык.

С другой стороны: ведь не затянул, не начал колебаться — выстрелил. И Патент предъявить смог, и право своё обосновать. И проверку на «камне» прошёл. И даже до дома Сакуры добрался никого ещё не пристрелив по дороге. Очищаться стал только в относительной безопасности. В целом, на твёрдую «четвёрочку» сработал. Даже чего-то там лицом отыграть сумел. Девочка-то вон поверила.

Не знаю, как наблюдатели, но девочка поверила.

***

Когда, ближе к обеду, вернулась Сакура, я уже боле-менее себя в порядок привёл: отблевался, холодной водой отпился и отлился (из ведра обливался возле колодца), полтора часа комплексы из Кунг-фу прокатал, затем снова отливался холодной водой, пил воду с лимоном и снова блевал, до конца уже вычищая нутро.

Когда Сакура пришла, я был уже чистый, вымытый, в чистой свежей простой одежде, сидел в позе «лотоса» на солнышке, на своём коврике, посреди двора, держа пальцы в «мудрах», глаза полуприкрытыми, а на лице улыбку. Мысли были уже плюс-минус спокойными и «мирными».

***

Глава 9

— Вот так вот у меня день прошёл, — закончил свой рассказ я. Мы с Сакурой сидели во дворе её дома, по обе стороны от вынесенного по случаю хорошей погоды стола, накрытого скатертью. Девушка обедала приготовленными Ханако блюдами, я пил колодезную воду — в ближайшие день-два придётся подержать пищевую паузу, чтобы голове было проще вернуться в устойчивое нормальное состояние.

— Ты прав, — обдумав какое-то время сказанное, ответила Сакура. — Это действительно была подстава. Но ты вышел из положения достаточно красиво. Не понимаю, к чему такая реакция? Подумаешь, пузо прострелил какому-то недоумку? Ты же вроде бывший военный, контрактник? Должен быть привычен к таким вещам? С чего так размяк?

— Знаешь, — непроизвольно нахмурился я, отвечая на этот вопрос. — Если бы я хотел подобных приключений, то легко смог бы их найти и на Земле. Как ты понимаешь и помнишь, криминальные стрелки-разборки с девяностыми не закончились. И спрос на «быков», а тем более «бригадиров» всегда есть.

— Хм? — приподняла одну бровь она. — И к чему ты это?

— К тому, что после ухода из армии, я серьёзно лечил голову. Я долго и трудно адаптировался обратно к гражданской жизни. Встраивал себя в МИРНОЕ общество. А здесь, все мои усилия начинают сыпаться прахом. Мне это не нравится, — так же хмуро сказал ей я.

— Лечил голову? — удивилась девушка. — Ты серьёзно?

— Более чем, — кивнул я, подтверждая, что она поняла правильно.

— Но как тебя тогда в школу взяли? К детям?

— Ну, тут всё довольно просто — лечился неофициально. Не становясь на учет в диспансер. Да и вообще… с официальными врачами на Земле связываться: проще сразу застрелиться — результат тот же, мучений меньше. Лечить они не умеют.

— И что же, серьёзные проблемы были? — нахмурилась Сакура, видимо, начав, наконец, воспринимать в серьёз то, что я говорю.

— Достаточные для того, чтобы иметь вполне реальный шанс загреметь в психушку, — ответил я. — Или спиться. Или сторчаться.

— Ты же не пьёшь? Неужели начал?

— Нет. Не начал. Удержался. Но позывы начать были.

— И что за проблемы?

— Практически стандартный букет, — пожал я плечами. — И «синдром выжившего», и чувство вины, и классический Шевчуковский «не стреляй!», и нарушения сна, и болезненный аппетит — полное неумение останавливаться в еде. Жрал до тех пор, пока плохо не становилось. Пока желудок трещать не начинал…

— Посттравматический Синдром? — попыталась сумничать девушка.

— Вообще-то, оно по-правильному, в современной психиатрии называется Посттравматическое стрессовое расстройство, — мягко улыбнулся на эту попытку я. — Но — да, ПТСР тоже было. Так что, лечиться мне пришлось серьёзно и долго. Собственно, переход на нынешний мой вид питания как раз и начинался в качестве одной из психиатрических практик.

— Веганство? — удивилась девушка.

— Не веганство, а голодания. «Веганство» — это идеология. А голодание — конкретная лечебная практика. Очень мощная и сложная. Особенно, глубокие длительные голодания. Особенно, если сочетать их с «информационными голоданиями» и медитативными практиками, закаливающими процедурами и физической нагрузкой.

— Ну и к чему ты это? — подняла на меня серьёзный взгляд Сакура.

— Я не хочу начинать всё заново, — серьёзно ответил ей я. — И мне не нравится вся эта возня с подставами. Ещё одна такая — извини, но я просто уйду.

— Куда? В Ганол? — приподняла бровь она.

— Нет. Просто уйду. «Диких Локаций» на континенте много. А для «Травника», любая из них — дом родной. Вспомни озеро. Тем более, что в этом мире даже зимы нет.

— Ты же не сможешь прожить всю жизнь в «Диких Локациях». Без людей, без общения…

— Я смогу продержаться достаточно, чтобы обо мне забыли. И от меня отстали. Год, два, три — вполне достаточно будет.

— Не отстанут, — покачала головой Сакура. — Герой — слишком ценная штука, чтобы отстать от него. Тебя будут искать и год, и два, и три.

— Пять лет, восемь, — пожал плечами я. — А через десять лет, уже новый массовый Призыв по континенту начнётся. Совсем не до меня будет.

— Ладно, я поняла тебя, — вздохнула девушка. — Я поговорю с кем надо. Попробую сделать так, чтобы тебя не задевали.

— Не воспринимай это, как шантаж, — улыбнулся я. — Просто ввожу тебя в детали происходящего. Чтобы сюрприза потом не было. Я — пассажир проблемный.

— А то я не знала, — хмыкнула она. — Ты в Гильдию же не просто так ходил? — решила, видимо, перевести тему Сакура.

— Вообще-то, именно что, просто так, — снова улыбнулся ей. — Просто, захотел прогуляться. На город «изнутри» посмотреть. А Гильдия… вот, — протянул ей свой свиток я.

Его содержимое я уже знал — успел посмотреть после того, как привёл голову в относительный порядок, но до того, как вернулась хозяйка дома.