Красный Барон (СИ) - Останин Виталий Сергеевич Страница 10

Ответ на последний вопрос я нашел сам. Винера не хотели светить.

Что до цели, то она тоже виделась мне очевидной. Я отправлен сюда, чтобы Борис мог выспросить у меня про мой мир. Понятно ведь, что об этой детали в моей биографии никто забывать не собирался. Единственное, чего я пока понять не мог — зачем? Он, что, специалист по параллельным реальностям?

— Итак, чай! — произнес Борис. Налил мне половину пиалушки ароматной жидкости, дождался пока я сделаю один крохотный глоток, после чего, явно уже с трудом сдерживая нетерпение, произнес. — А теперь расскажите мне о вашем мире, Виктор. Меня интересует абсолютно все!

И часа на два мы с ним выпали из реальности. Я уже привычно накидал ему основные различия между нашими мирами, но его интерес, в отличие от предыдущих слушателей, простирался гораздо дальше и глубже. Не удовлетворившись отличительными чертами, он задавал то один вопрос, то другой. Из самых разных сфер.

Наука, техника, здравоохранение, образование, национальный вопрос, семейные устои и даже пенсионные реформы, проводимые в моем времени. Я не видел в его вопросах никакой системы, но послушно отвечал.

В конце беседы, за время которой Борис еще дважды заваривал чай, он удовлетворенно откинулся на спинку стула и произнес.

— Что же. Я не сомневался в результатах своих расчетов, но всегда приятно получить зримое их подтверждение.

Я вскинул брови, не поясните, мол? Винер хмыкнул и поднялся.

— Пойдемте, Виктор. Я кое-что вам покажу.

Он провел меня по лестнице в цоколь — там располагался узкий коридор с несколькими дверьми. Открыл самую дальнюю и сделал приглашающий жест. Шагнув внутрь, я оказался в кабинете.

Причем, в кабинете ученого — в этом сомнений не было никаких. Обширное помещение квадратов, должно быть, сорок, было полностью занято компьютерами, приборами, стендами для записей, столами, на которых лежали непонятного назначения вещи. Яркий свет ламп дневного света подсвечивал каждую деталь, но не давал ответа на вопрос, чем здесь занимается этот отшельник.

— Вы слышали о такой науке — кибернетике? — войдя в кабинет, Борис сразу же двинулся к одному из столов. Активировал экран-проектор компьютера, и уселся в кресло напротив него.

— Это что-то про программирование? — предположил я несмело. Чем вызвал лишь снисходительную улыбку ученого.

— Не совсем. — произнес он. — Я бы назвал ее матерью всех наук, как ранее древние греки называли философию наукой всего. Но так глубоко мы копать не будем. В нашем узком человеческом понимании, кибернетика — это наука об общих закономерностях получения, хранения, преобразования и передачи информации в сложных управляющих системах. При этом совершенно не важно, что у нас будет этой сложной системой — машины, живые организмы или общество.

— Ага. — сказал я с видом человека, который все равно ничего не понял. — Ясно.

— Не стесняйтесь, Виктор. — ободрил меня Борис. — На Земле вряд ли найдется больше двадцати человек, которые в этом деле действительно соображают. И уж кроме меня нет никого, кто занимается данным предметом так долго. Берите стул, садитесь. Я покажу вам то, что хотел.

На проекционном экране появилась какая-то схема-график. Множество линий, стрелок, сносок и пометок создавали ощущение полного распыления. Если бы не одна из линий сочного красного цвета, проходящая через всю схему слева направо.

— Что это?

— Модель. Впервые я продемонстрировал ее одному важному политику в 1952 году. Тогда она еще была начерчена на бумаге, и не изобиловала таким количеством дополнительных данных, как сейчас. Но и на сегодняшний день, суть ее нисколько не изменилась. Данная модель демонстрирует, если хотите, математическое предсказание в области развития общества. Человеческого в целом, и СССР в частности.

Понятнее не стало. Я вглядывался в значки, стрелки, линии и пытался найти хоть какую-то закономерность. Но они от меня ускользали. До тех пор, пока палец Винера не указал в отметку над которой имелись цифры — 1991.

— В этот год, согласно собранным мною данным, которые были подтверждены математически, государство под названием СССР должно было распасться. Союзные республики — обрести независимость, а наука, экономика, культура и многие другие отрасли жизни — прийти в упадок. В общем — должно было произойти ровно то, о чем вы мне рассказывали наверху.

— Здесь? — уточнил я осторожно после очень долгой паузы. — В этом мире?

— Совершенно верно.

— Но этого не произошло.

— Если вы обладаете пониманием происходящих процессов, видите закономерности, причины и следствия, для вас не составит труда внести необходимые изменения, чтобы добиться нужного результата. Как я и говорил — кибернетика является матерью всех наук. Не зря же с греческого она переводится, как искусство управления.

Только тогда до меня наконец дошло, что хотел сказать Борис Винер. Он — с помощью этой своей кибернетики — произвел расчеты и понял, что к девяносто первому году Советский Союз развалится. Пришел с этими расчетами к кому-то в Политбюро, надо полагать, к Сталину, и убедил его в том, что это реально. Затем, используя знание слабых мест схемы, он добился того, чтобы будущее изменилось.

Другими словами, передо мной сидел человек, который натурально спас СССР.

— Это очень… — я замялся, подыскивая слова. — Очень большое дело. Вы не представляете, сколько всего в моем мире потеряла страна. Сколько людей погибло…

— Почему же? — тотчас отреагировал ученый. — Вот, у меня есть расчеты, согласно которым естественная убыль населения…

Я уже не слушал его. Что значат цифры, когда ты видел настоящие истории людей, лишившихся всего. Когда вел на кухне разговоры с друзьями, а их дети выглядывали из комнат, не понимая сути, но чувствуя на каком-то глубинном уровне, что все очень плохо. Когда эти самые дети, подрастая, становились бандитами, мошенниками, шлюхами.

Как переложить на цифры то, что несколько поколений моих соотечественников блуждали во тьме? Ни во что не верили, никуда не шли и ничего не создавали.

Хотя, Винер, видимо, смог.

— Борис, а вы здесь давно живете?— спросил вдруг я.

— Сорок шесть лет. — тут же ответил ученый. — Сразу, как Иосиф в отставку вышел, здесь и обосновался. Мое имя к этому времени уже удалили из большей части документации, сделали инъекцию препаратом SEM, и отправили сюда. Руководство страны, когда от дел отошло, вполне справедливо решило, что их сменщики пожелают меня использовать в своих интересах.

— И вас это не обидело?

— Может быть для вас, Виктор, это и выглядит ссылкой, а для меня — реализацией всем желаний. Здесь у меня есть все, но самое главное — время для работы и исследований. При необходимости, я могу связаться с любым специалистом, получить консультацию любого уровня. Ну, а когда надоедает сидеть тут, езжу в отпуск, как все нормальные советские люди. Но последние лет десять как-то не особенно хочется.

Я в очередной раз поразился прозорливости здешних элитариев. Вот уж действительно, кто мыслил по-настоящему стратегически. Правда, против советских лидеров моего мира, они имели существенное преимущество — очень долгую жизнь без старости. Потому, вероятно, и могли делать расчет на десятилетия.

Возвращаясь к рассказу Винера и его доклада Сталину, дальше события развивались следующим образом. Кибернетику объявили лженаукой. Для широких масс, естественно, на деле же ее продолжили развивать и много чего добились, как в сфере социальной, так и в прикладной.

Необходимость же этого отвлекающего фактора послужило создание проекта «Кремень». Целого направления, как выразился Борис, социальной кибернетики, с помощью которой могущественное государство, застрявшее костью в горле у всего мира, продолжало жить и развиваться.

Проект «Кремень» охватывал все сферы жизни страны. В том числе, и сверхов. Именно поэтому, кстати, суперы не получили такого широкого распространения в Союзе, как, например, в Британии, США или Китае. Хотя, соблазны, и серьезные, имелись. Как мне недавно сказала одна симпатичная немецкая разведчица Хелена Мюллер — кто же по доброй воле будет отказываться от оружия?