Стробоскоп Панова - Юрий Шиляев Страница 10

Смеясь, он поманил Айвена за собой к неприметной нише, расположенной слева от основного входа. Дверь гостеприимно распахнулась, но Айвен не заметил за ней привратника.

— А где же охрана? — удивился молодой человек, растерянно глядя вокруг.

На широкой ладони богача снова блеснул брелок.

— Вот, универсальный ключ от всех дверей Кристал Пэлас! Удобная штучка, скажу тебе, экономит массу времени. На этот махоньком кусочке металла тончайшая гравировка. Фотомеханическим способом нанесён портрет вашего покорного слуги, — хохотнув, он взял будущего зятя под руку и быстро зашагал по коридору. — Сейчас я покажу вам зрелище, которое меня поражает каждый раз. Такое величие!

Они вошли в небольшую кабину, Джейкоб тронул рычаг. Под потолком зажглась мертвенно синяя лампа.

— Тоже автоматика, — пояснил провинциал. — Как только что-то, весом более тридцати пяти фунтов, оказывается в кабине, запускается процесс хемолюминисценции и кабина летит вверх. О, мой мальчик, вижу тебя раздражают мои пояснения... А знаешь, дружок, что мне нравится в вас — аристократах? — Задал он вопрос и сам же на него ответил: — Вы слишком вежливы, чтобы послать к чёрту, — с хитрой физиономии простолюдина не сходила довольная ухмылка.

Лифт, слегка качнувшись, пришёл в движение. После прохождения каждого этажа раздавался щелчок, и на табло менялась цифра. На двадцать пятой отметке кабина замерла, передняя стенка плавно отъехала — и Айвен замер, не в силах дышать. Такой красоты даже представить не мог — захватило дух, в глазах появились слёзы восторга! Так получилось, что дирижаблем он никогда не летал. Железной дорогой пользовался, но она пролегала не так высоко над землёй, и не давала того впечатления, что возникло сейчас. Перед взором открылась панорама Лондона, сильно разросшегося в последние годы к югу.На горизонте зубцами высились высотные дома, построенные на месте вынесенных за пределы столицы промышленных комплексов, чуть ближе сады и парки, унизанные яркими каплями искусственных прудов, пронзённые струями фонтанов. Переплетения многочисленных эстакад приковывали взгляд совершенством переплетений. Машины, будто кто командовал ими, двигались и останавливались одновременно.

— Вот, дорогой друг, ещё одна разработка учёных. Гигантская аналоговая машина, рулит всем Лондоном. Под дорожными покрытиямиулиц в Лондоне проложены газовые трубы. Датчики давления в них реагируют на количество повозок — неважно, механических или на конной тяге. Они связаны с большой аналитической машиной, — да, собственно, они и есть аналитическая машина... — а там уж дело секунды. Гигантский искусственный мозг отдаёт приказ — включить или выключить светофор, чтобы понизить, или повысить давление. И старик Джейкоб, ваш покорный слуга, тоже приложил к этому руку, пусть немного, но капает на счёт, — он рассмеялся, и Айвен отметил, что пожилой человек ни разу не закашлялся, как это было на кладбище или в доме миссис Пайн. Толстяк же посмотрел на спутника слегка смущённо.

— Я могу вас утомить своими рассказами, да вы и сами знаете, как устроена наша жизнь — вы инженер. Я это помню, помню, голубчик, помню! Но, дорогой мой Айвен, хоть я и сам понимаю, что веду себя навязчиво, а вот остановиться не могу. — Он раскинул в стороны руки — так, будто хотел обнять всё, что открылось взору, и, продолжая говорить, быстро двинулся к спиральному спуску. — Тут уж ничего не поделать, вы уж потерпите стариковскую болтовню. Для меня все эти стимеры, паровозы, дирижабли — игрушки. Я, словно мальчишка, загораюсь при виде каждой новой штучки, наверное, потому, что в детстве мало играл.

По крытому пандусу, обнимающему внешнюю стену, они спустились этажом ниже. Айвен вцепился в поручни, проклиная спутника, решившего пустить пыль в глаза. Толстяк же скакал как горный козёл, куда делась его деревенская нелепость и скованность. На ум пришло сравнение: эдакий карикатурный «Джон Буль» в современном варианте. Баронет смог перевести дыхание, только оказавшись в лаборатории, к счастью, без панорамных окон, с глухими стенами, уставленными стеллажами с различной аппаратурой.

— Познакомьтесь с инженером Стефенсом, — Джейкоб представил высокого, подвижного человека со всклоченной чёрной шевелюрой. — Он глава местных клакеров.— Увидев, как удивлённо взлетели бровибудущего зятя, Браун пояснил:

— Так называют на сленге программеров аналоговых машин. Стефенс разработал ту самую миниатюрную крошку, что управляет моим стимером. Прогресс остановить невозможно!

— Это всё чепуха, мистер Браун, — пренебрежительно махнул рукой учёный. — Вся аналоговая техника, все эти паросиловые установки — всё это тупик. Мы должны овладеть универсальной силой, которая может превращаться и в тепло, и в свет, и в механическое движение. Я имею в виду электричество. И даже шире — электромагнетизм. О, если бы нашли записные книжки Фарадея, это дало бы совсем другой толчок развитию нашего общества!

— Электрические эффекты пренебрежительно малы, — вступил в разговор Айвен. — Силы электричества не сравнятся с механическими силами. Особенно теперь, когда мы научились аккумулировать механическую энергию с помощью энерцоидов. А электричество — все эти вольтовы столбы и лейденские банки... даже очень большие... не сохранят такого количества энергии.

— Хорошо. А электростатика? — Возразил Стефенс, исподлобья взглянув на оппонента.

— Электростатика? — инженер скривился. — Согласен, это хорошо для проведения забавных опытов. Что-то вроде искусственных молний на забаву публике. Я слышал, что такие аттракционы в парках пользуются большим успехом.

— Но ведь русские — Ломоносов и Риман исследовали силу молний ещё в восемнадцатом веке и даже создали искусственную шаровую молнию! Жаль, что с тех пор, особенно после преждевременной смерти Майкла Фарадея и вследствие его знаменитой рассеянности это направление заглохло.

— Вы сами застыли в восемнадцатом веке, а сейчас середина двадцатого. Смею напомнить вам, Стефенс, что в том же восемнадцатом русский Иван Ползунов создал универсальный паровой двигатель и прототип машины различий, — баронет высокомерно поднял брови.

— И где? Где?!! В дебрях Сибири! — Воскликнул Джейкоб, поддерживая его.

— Да, воистину, Россия — родина гениев, с этим нельзя не согласиться, — кивнул учёный. — Чем была бы наша цивилизация без них?

— Только правительство их не ценит, — вставил Джейкоб. — Поэтому Россия и прозябает во втором разряде стран и от неё сейчас отваливается область за областью. Вначале Сибирь, потом Польша, теперь вот и Финляндия потребовала независимость. А какие денежки могла бы делать страна, будь руководство поумнее!

— Царь там слаб умом, — заметил