Спецназ. Опять в прошлое?! (СИ) - Чинцов Вадим Владимирович Страница 10

Спички были изобретены достаточно поздно — позже пароходов и паровозов, топки которых долго разжигали с помощью кресала и трута. Только в XIX веке стараниями химиков появились спички из желтого фосфора. Желтый фосфор был ядовит сам по себе, им можно было отравиться, эти спички были опасны и могли загореться от любого трения. Бывали случаи, когда они сами по себе загорались в кармане, они были очень дороги, так как в Российскую империю экспортировались. Цены упали в десятки раз только после того, как было налажено собственное производство. «Золотой век» для производства спичек начался после того, как в Швеции были изобретены безопасные, так называемые «шведские спички» из красного фосфора, которые и дошли до наших дней.

Девяносто процентов всех спичек производятся из осины. На белорусской территории этого дерева предостаточно. Также в Беларуси во второй половине девятнадцатого века существовала развитая сеть железных дорог, что важно для поставок сырья и отгрузки готовой продукции. Не было еще коробков — пучки спичек перевязывали веревкой, а «чиркалку», об которую их зажигали, потребители покупали отдельно.

В итоге наших грабежей мы получили с евреев в общей сложности почти три миллиона рублей и кипу ценных бумаг, найденных в их сейфах. Так как мы все работали в перчатках и балаклавах, все жертвы ограбления отделались легким испугом и обосранными штанами. Полиция сбилась с ног, но так и не смогла раскрыть ограбления века. Главными ценными бумагами были акции железных дорог, помимо них были билеты Государственного казначейства и «Свидетельства Государственной комиссии погашения долгов на золотую ренту, приносящую по 6% на капитал» (по этим ценным бумагам государство обязывалась выплачивать раз в год доход. Вернув Войниловичу потраченные на нас деньги, мы сначала хотели закупить стройматериалы для новой фабрики, однако, узнав от Войниловича о наличии на его землях отличной глины, мы общим голосованием решили немедленно возвести кирпичный заводик, который после окончания нашей стройки свою продукцию будет поставлять через наш Купеческий Дом «Братья Резник».

Залежи песка оказались неподалеку от найденной глины, которая оказалась в меру жирной. Кирпичи решили сушить, обжиг и сушка отличались только временем изготовления, восемь часов против шести-пятнадцати суток. Помещение для формовки кирпича возвели за пару дней из леса, к этому сараю пристроили огромный навес, под которым на стеллажах сохли кирпичи. Рядом не спеша из готового кирпича начнут строить корпус для круглогодичной работы. За всей суетой мы не заметили как пролетел еще месяц. Наконец пришла долгожданная весточка от наших товарищей из-за бугра. Письмо было кратким: «Прибыли на место, вышли на Старика, Волгина и Нарцисса, наше предложение ими принято положительно. Скоро начинаем собственное дело. Привет всей нашей семье. Мы еще обязательно увидимся!»

Юлий Цедербаум еще не взял себе псевдоним Мартов, он вместе с Ульяновым, взявшим псевдоним Ленин, являлся одним из лидеров Российской социал-демократической рабочей партии, организованной два года назад на первом Минском съезде. РСДРП отстаивала права рабочих и трудового крестьянства, в том числе право на свободу совести, свободу слова, свободу собраний, а также право на равенство перед законом и на труд. Партия боролась за ликвидацию капитализма и установление социалистического общества, где все люди будут равны и будут иметь доступ к образованию, здравоохранению и другим видам социальной защиты.

Юлий как всегда находился в конце дня в кафе «Хандверк», в котором было не менее душно, чем на митинге. Почти все столики были заняты, и разгоряченные вином или абсентом посетители вели горячие разговоры, изредка отвлекаясь взвизгиваниями шансонетной певички, вертевшейся волчком на открытой сцене.

Этажом выше был такой же зал, с такими же изображениями необычайных для женевских граждан происшествий, вроде замерзшего когда-то Женевского озера и других не менее патриотических событий. Такая же эстрада возвышалась в углу верхнего и нижнего залов. Как вверху, так и внизу было много народу, так же душно от человеческих испарений, но какая глубокая разница была между толпой наверху и внизу!

Там, наверху, народные витии парили в облаках застилавшего Россию кровавого тумана, взывали к толпе и потрясали сгущенный воздух резкими кликами, заканчивая свои речи обычной командой: «Марш, марш вперед, рабочий народ!»

Здесь, в кафе, посетители, по большей части принадлежащие к «рабочему народу», к его аристократической части, одетые с иголочки, вылощенные, упитанные, кейфовали за стаканом вина, потягивали через соломинку мутную жидкость — абсент, мирно беседовали, спорили, плотоядно посматривали на шансонетную певичку, дико хохотали и распевали вошедшую в то время в обиход уличной жизни песенку'. «Хандверк» — место проведения обще-эмигрантских русских собраний, сюда приходят на митинги и рефераты вне зависимости от партийной принадлежности. Это место, куда студенты ходят слушать революционных ораторов, чтобы определиться и выбрать себе партию по душе. У каждой заграничной революционной организации имелись свои клубы, читальни, столовые, но большие рефераты и лекции обычно устраивались здесь, в зале кафе, которое в такие дни наполнялось так, что некуда было просунуть палец. Все русское студенчество в Женеве в то время служило резервуаром, из которого тогдашние политические партии черпали своих приверженцев.

На одном из рефератов Плеханова анархисты, полные бессильной злобы, испортили электричество, а в этот раз выставили свою гвардию во главе с саженного роста кавказцем Канчели с дубинкой в руках у входа в Handwerk, где тот же Плеханов должен был читать реферат, чтобы таким образом терроризировать идущую на реферат публику. Растерянный Георгий Валентинович пытался образумить распоясавшихся анархистов, но те незамысловато послали его на хрен.

В этот момент подошли трое крепких парней, одетых в недорогие, но и не совсем дешевые костюмы-тройки — А ну-ка, аники-воины, убрались отсюда по добру, по здоровью! Не мешайте людям слушать реферат.

Анархист со свернутым влево носом радостно потер руки — Тю! Вы откуда такие красивые нарисовались? — при этом его рука с ногтями, черными каемками от грязи, потянулась к лицу смотрящему на него с ухмылкой крепышу, но была перехвачена и вывернута так, что анархист согнулся чуть ли не в пояс от боли — Отпусти, сука!

Тут ему в печень вошли выпрямленные и прижатые друг к другу четыре пальца другой руки и раскрывший не по делу рот анархист рухнул на мостовую — За суку нужно отвечать, мразь!

Канчели замахнулся было дубинкой, но получил удар ботинком по колено и с каким-то бабьим визгом рухнул рядом.

Трое дружно шагнули вперед и оставшиеся анархисты, подхватив своих дружков, поспешили прочь.

Плеханов протянул руку — Спасибо, товарищи! Я Георгий Валентинович Плеханов, чей реферат вы пришли послушать.

Трое назвались теми фамилиями, что числились в их паспортах и Лис добавил — Только вчера приехали из России, сами мы из крепостных помещика Войниловича, после выкупа из крепости отучились в минской гимназии, сдав экстерном экзамены.

— Интересно как! Как же вы, оторвавшись от земли, освоить курс гимназии?

Лис развел руками — Мы с детства отличались хорошей памятью, обучались у священника, наш помещик, узнав о наших успехах, приказал своему французу-гувернеру обучить нас французскому и немецкому, а сам с нами общался на французском и английском.

Плеханов указал на вход — Прошу, познакомлю вас с другом.

Проведя новых знакомых к своему столику, за которым пил кофе Юлий, Плеханов познакомил их с Цедербаумом как спасителей проведения реферата.

— Юлий с жадностью расспросил о последних российских новостях, но поняв что многого от бывших крепостных не узнать, поинтересовался — Как вы относитесь к царизму?

Не успев получить ответа, Юлий махнул кому-то рукой — Владимир Ильич! Идите за наш столик!