Пустыня - Василий Павлович Щепетнёв Страница 11

В моей истории призовые побольше, потому что в моей истории Фишер вернулся в игру, а Фишер очень значимый фактор.

Но вот динамика суммы призовых в Лоун Пайне по годам реальной истории

1976 — 14.000 $

1977 — 27.000 $

1978 — 33.000 $

1979 — 45.000 $

То есть с 1976 по 1979 призовые выросли более, чем втрое.

Бойкот социалистических стран не сорвал олимпиаду в Хайфе. Победили американцы.

Следующая шахматная олимпиада проходила в Буэнос-Айресе. Советский Союз занял второе место, уступив сборной Венгрии.

До Хайфы наша сборная поражений не знала.

Альтернативная олимпиада в Ливии в РИ представляла жалкое зрелище — ни одного гроссмейстера, четыре мастера и масса любителей. Но что было, то было. В моей истории всё по-другому.

Книгами спекулировали как могли, цена книги была порой в десять раз выше номинала, и даже больше. Книги, пользующиеся спросом, до прилавка порой не доходили вовсе. Официально с перекупщиками боролись, но по факту с них, с перекупщиков, милиция кормилась. И хорошо кормилась.

Ко мне приходят просьбы предоставить промокод на "Пустыню". Но промокодов много меньше, чем просьб. Что делать?

Разыгрываю один промокод. Приведенное ниже объявление повторяет (за изменением названия) знаменитое объявление, опубликованное…

Вот где, когда, кем и по какому случаю было дано это объявление и составляет вопрос. Среди ответивших правильно я методом тыка выберу получателя промокода. А если кому не нужен промокод, то и хорошо.

Итак:

Товарiщи! Мы не назначаемъ пока платы за «Пустыню», ибо не рѣшаемся ещё обязаться доставлять её всѣмъ подписчикамъ. Въ настоящея врѣмя подготавливается пятый выпускъ, и мы сдѣлаемъ всё от насъ зависящея, чтобъ «Пустыня» выходила возможно болѣе правильно и возможно болѣе часто. Но для этаго нѣобходимъ возможно болѣе крупные срѣдства, и мы просимъ всѣхъ, въ чьи руки попадѣтъ «Пустыня», устраивать денежные сборы въ её поддѣржку.

Написанiя романа только тогда станетъ прочно, когда оно будѣтъ окупать себя, и для этаго нѣобходимо, чтобъ каждый читатѣль оказывалъ по мѣрѣ своихъ срѣдствъ матерiальную помощь.

Глава 5

5

19 марта 1976 года, пятница

ЧИТАЕМ ГРИНА

— Дорого!

— Не то слово!

— Вот вам и Америка!

Мы сидели в учебной комнате, впереди было занятие по научному коммунизму, а я показал каталоги медицинских изделий, что захватил в Лоун Пайне — их там раздавали желающим в надежде, что вот приедет Чижик в Советский Союз, покажет Кому Нужно, и тут же организатор турнира Льюис Стейтем получит заказы из нашей страны. На миллионы долларов. Узнав, что я студент, Стейтем даже подарил мне в дополнение к призовым, «кофр врача», дорогой, натуральной кожи. Главное, конечно, был не сам кофр, а его содержимое. «Всё, необходимое для врача общей практики». Но кофр я оставил дома. Чтобы не травмировать психику советского студента ни портативным электрокардиографом, ни другими вкусными вещами. Может быть, позже. А сейчас хватит и проспектов.

— Да на эти деньги… — и начали пересчитывать, сколько будет стоить тонометр на наши деньги. Выходило, в три раза дороже, по официальному курсу. Ну, чисто теоретическому, без обязательств продаж. Наш советский человек поменять рубли на валюту мог только при выезде за границу — в командировку или, например, по турпутевке. А так, запросто, не мог. Да и не хотел. Ну зачем советскому человеку валюта в советской стране?

А по джинсовому курсу этот самый тонометр стоил как мотоцикл. Даже дороже. Посудите сами: джинсовый костюм «под фирму» в Америке стоил пятнадцать долларов (это я рассказал: чемпионы в Нью-Йорке отхватили, и хвастались). Значит, за цену тонометра можно купить шесть-семь джинсовых костюмов. У нас такие разлетались по сто семьдесят пять рубликов в магазине, только не бывали они в магазине, сразу со склада растворялись. Ну, хоть и по магазинной цене, сто семьдесят пять умножаем на шесть, получаем тысячу с хвостиком. Стоимость хорошего мотоцикла. Очень хорошего. «Явы», к примеру.

И разговор перешёл к сравнительным характеристикам мотоциклов. Исключительно теоретический разговор: никто из наших ребят о мотоцикле не мечтал. Ну, немножечко разве. Мотоцикл нужен в деревне — речка, лес, огород, магазин в соседнем селе. И просто погонять меж полей, ни светофоров тебе, ни ГАИ. И бензин годится простой, дешевый, да и немного нужно-то. А в городе мотоцикл как-то не смотрится.

Вот автомобиль смотрится. И потому поглядывают в сторону автомобиля. С учетом того, что у троих из группы свои автомобили уже есть, выглядит заманчиво. Нет, люди у нас в группе трезвомыслящие, но если работать летом… В сельхозотряде некоторые по шестьсот рублей прошлым летом заработали. Если поднапрячься и этим летом заработать семьсот, будет тысяча триста. Нет, за эти деньги и близко «троечку» не купишь. А старенький «Москвич» за тысячу можно. И триста уйдет на приведение его в чувство. Барон говорит, Шифферс, а он слов на ветер не бросает. Ну, не новый будет «Москвичок», конечно, но всё же свои колёса.

Я эти разговоры слушал, и чувствовал себя — дома. Только сегодня вышел на занятия, после турнира. Возвращение, всякие дела, важные и не очень, институт после этого — тихая гавань.

В учебную комнату вошла Наташа. Что-то за эти две недели она того… заплохела. Интенсивная работа на поприще науки? Нет, не только.

— Что это с тобой, подруга? — спросил вполголоса.

— А… Пустяки.

Лицо красное, зрачки расширены, на левой кисти повязка. И жаром пышет, на расстоянии чувствую.

— Что с рукой?

— Поранилась… случайно, две недели назад.

— Температура, поди, тридцать девять?

— Не мерила, — и говорит через силу.

— А следовало бы.

— Не время болеть. Работу закончу, тогда…

— Болеть никогда не время, — и, обращаясь ко всем:

— Дорогие коллеги! До начала занятия ещё двенадцать минут! Прошу освободить помещение!

— Ты чего это, Чижик? — спросил Шишкин.

— Нужно! — ответил я. — Срочное дело.

Вышли. Не сразу, но и не мешкая. Увидели и поняли — Наташа больна. Вдруг и в самом деле помогу. Нет, Лиса и Пантера остались. Как без них?

Наташа тоже пошла к выходу.

— Куда?

— Ты же сказал…

— Не-не-не. Ты и есть гвоздь программы. Раздевайся!

— Чижик, ты больной?

— В смысле — для медосмотра. Для начала покажи руку. Как следует покажи.

— Давай, давай, когда ещё такой случай выпадет, с Чижиком-то, — подбодрила Ольга.

И Наташа подчинилась.

На кисти, у тенара — язва, густо смазанная синтомициновой эмульсией. Но что-то проку от неё мало.

— Меня уже смотрел доктор. Хирург, с кафедры.

— И что ты ему рассказала?

— Поранилась же… случайно.

— То есть что тебя укусила крыса, он не знал?

— Нет, нам нельзя… Какая крыса, никакой крысы не было.

— Наташ, ты о чём? Ты ведь