Моя анимежизнь 9: Активация! - Павел Смолин Страница 11

Смущенно почесал в затылке:

— У вас оказалось очень много талантливых ребят, поэтому прошу прощения у тех, кому игрушек не достанется — к сожалению, мои возможности не безграничны, поэтому пока так.

Покивав, ведущий спросил:

— Значит, вы одобряете проводимые правительством Советского Союза экономические реформы?

— Мне всего семнадцать лет, поэтому, простите, я не считаю себя в праве рассуждать на такие сложные темы, — Слился я.

После этого охотно рассказал о творческих планах (про бой с Марки Марком ни слова — с СССР об этом знают далеко не все), ответил на отобранные советской стороной вопросы из писем советских детей, и мы отправились в кабинет, куда привезли Клушанцева — он живет в Ленинграде, и я позволил себе напрячь пожилого мастера спецэффектов небольшим путешествием. Ну нет у меня времени в северную столицу ехать!

Вот он — почти лысый, худой, в толстых роговых очках и костюме производства фабрики «Большевичка», который ему немного великоват. Увидев, как мы заходим в кабинет в компании приставленного ко мне в качестве секретаря сотрудника японского посольства, Павел Владимирович встал с коричневого кожаного диванчика, и мы раскланялись.

Усевшись напротив, отвесил пару комплиментов мастеру спецэффектов и перешел к делу:

— У нас в Японии со спецэффектами — полный швах, Павел Владимирович, и меня это очень расстраивает.

Клушанцев мягко улыбнулся, я продолжил:

— Более-менее развита только аниматроника, за счет нашей любимой Годзиллы.

Клушанцев хохотнул, я продолжил:

— В частности, чтобы мой телесериал выглядел не вырвиглазно, приходится отдавать спецэффекты на откуп американским студиям. Это долго, дорого и неудобно, поэтому я хочу открыть что-то вроде школы мастеров спецэффектов и вырастить себе специалистов мирового уровня. Вам я предлагаю должность ее главного преподавателя. Поделитесь с нами своим мастерством?

— Ваше предложение — честь для меня, и я с радостью на него соглашусь, — Благодарно кивнул Павел Владимирович, — Последние годы я мечтаю только о том, чтобы передать кому-то свои знания, поэтому ваше предложение для меня просто манна небесная!

— Вот и замечательно! — Обрадовался я, мы пожали руки и попрощались.

* * *

Пугачиха приперлась в театр!

— Очень жаль, что тебе не досталось приза, Иоши! — Сразу после приветствий она нагло обратилась ко мне по имени со лживой улыбочкой, — «Другие», на мой взгляд, был достоин главного приза! — Переключившись на Хэруки, примадонна отвесила ей пару комплиментов и подарила украшенную изумрудами маленькую серебряную брошь в виде…

— Это эхинацея? — Обрадовалась лучшая девочка и приколола брошку на платье, — Спасибо, я буду ей дорожить!

Обернувшись к сопровождающему нас посольскому, Хэруки получила от него изданный ограниченным тиражом на русском языке «Путь бонсая» и вручила Пугачевой в качестве ответного подарка.

Та пробубнила про большую честь, отдала книжку сопровождавшему ее мужику — менеджер наверно — и снова обратилась ко мне:

— В Каннах у тебя скорее всего не было времени, но я просто не могу не спросить — ты не думал о песне для меня?

Назойливая!

— Думал, но я сочиняю музыку на компьютере, поэтому показать вам пока нечего. Но я всегда держу слово, Алла Борисовна, так что по возвращении в Японию обязательно займусь.

Пугачиха извинилась, сославшись на дела, и свалила, позволив нам пообщаться с актерами, принимавшим участие в съемках «Других». После этого посмотрели спектакль — Хэруки очень понравилось, деспотичные мамаши и суицидальные девушки в Японии не редкость.

По пути в посольство старательно загонял визжащую «втащи Меченному!» часть души поглубже, присыпая толстым слоем лицемерия и чувства долга: спровоцирую международный скандал — опозорю всю Японию и закрою себе доступ в СССР на долгие годы. Мне такого совсем не надо!

Внезапно лучшая девочка заерзала и сказала:

— Иоши, та женщина меня немного напугала.

— Которая Пугачева? — Сразу понял я.

— Да. У нее очень холодные глаза. Но брошка мне нравится! — Погладила маленькую эхинацею Хэруки.

— Не бери в голову, — Взяв девушку за руку, улыбнулся: — Она — просто одна из звезд местного значения. А мы с тобой — фигуры мировой величины!

— Как нескромно! — Хихикнула лучшая девочка, и мы поцеловались.

— Мне нравится в СССР! — С милой улыбкой добавила она, — Надо было сразу приехать с тобой!

— В следующий раз так и сделаем! — Пообещал ей я.

У посольства стояла толпа журналюг — САМОГО пока нет, так что в компании нашего посла поговорил с журналистами. Прошли внутрь, где в зале для приемов под аккомпанемент какого-то советского джаз-бенда Лариса Долина пела английские песни. Красиво! Немного потусовались и отправились обратно на выход — встречать Горби полагается у ворот посольства — важный гость же. Раскланялись, поручкались, познакомились, вручили подарки в виде наших книжек и пошли в зал.

— Как вам СССР? — Спросил Меченый по пути.

Режим бравого солдата Швейка вкл!

— Очень понравилось! — Радостно поведал я, — Все были к нам очень добры, а Омские военные даже дали пострелять из пулемета! Война — это отвратительно, но стрелять мне нравится! Спасибо за такой теплый прием!

Хэруки добавила пару комплиментов Москве от себя, и Раиса Максимовна подмигнула:

— Не слишком наши МинКультовцы вас утомили?

— Вовсе нет! — Покачал я головой, — Когда дело касается денег и политики, нужно подходить к делу максимально серьезно! Увы, без тщательно заполненных бумаг вероятность быть обманутым стремится к ста процентам — особенно этим увлекаются наши западные партнеры. На лицах — улыбки, на словах — полное взаимное доверие, но при первой же возможности они радостно своих партнеров «кинут». Кроме того — если относиться к договоренностям халатно, не закрепив каждый шаг в документах, они просто не будут уважать! У вас в русском языке слово такое есть ёмкое: «лох»! — Прикрыв рот ладошками, совершенно по-детски захихикал под удивленным взглядом Хэруки, снисходительным — жены генсека, предельно смущенным — посла и задумчивым — Горби, — Извините, не стоило мне произносить его здесь, но именно лохом партнеры считать и будут — в этом, увы, они ничем от бандитов не отличаются, — Поклонился, — Кроме того — не мне лидеру сверхдержавы о таких вещах рассказывать — вы ведь в этом несоизмеримо лучше меня разбираетесь, Михаил Сергеевич.

— Ничего,