Вперед в прошлое 5 (СИ) - Ратманов Денис Страница 11

— А че я сразу? Эт не я!

— Карась сифа! — провозгласил Памфилов.

В прошлом этот эпизод тоже имел место, но тогда мне казалось нормальным то, что произошло. Теперь же я понимал: Инночка отлично знала, что тряпку бросили чумные братья, но боялась с ними связываться. Однако вызов брошен, и должен последовать ответ, иначе все посчитают ее слабой. Вот она и выбрала того, кто не сможет достойно ответить.

Учителя тоже люди. И они точно так же включаются в игру и способствуют травле, потому что тогда агрессоры отвлекаются на изгоев и не так пакостят.

Все логично, но противно, потому что — как в жизни: не несут наказания те, кто его заслужил. Начинается это со школьной скамьи, и кулаки чесались навести порядок хотя бы здесь. Но я понимал, что пока не стоит лезть на рожон, проблемы надо решать последовательно.

Именно поэтому сегодня я пойду на трубы. Чтобы мой голос слышали и, желательно, боялись. Потому Чуме пощады не будет. Чем более жестоко его изобью, тем убедительнее будет звучать мой голос в дальнейшем.

После геометрии была химия. В детстве долгое время казалось, что я тупой, потому что мне трудно дается школьная программа. Теперь же, слушая бормотание учителей, понимал, что дело не во мне. Они просто не особо утруждаются, чтобы донести материал и заинтересовать, и тупо пересказывают учебник. Из поколения в поколение талдычат одно и то же, не пытаясь узнать или привнести что-то новое. Не стараясь получить отклик. Просто отбывают срок.

Почему? Не могут или не хотят? Теперь-то я знаю, что физика и химия — не пытка непонятными речевыми оборотами типа «прямо пропорционально», а интереснейшие предметы. Получится это показать самим учителям?

Последним уроком была физкультура, и туда мне прям хотелось, чтобы посмотреть, стали ли мы более ловкими и сильными за лето.

Поскольку погода стояла солнечная и знойная, занятие проходило на спортивной площадке за столовой, куда было велено идти заранее. Класс разбился на небольшие группки по интересом. Пока не пришел физрук, чумные братья отошли в сторонку и пустили по рукам сигарету.

Со звонком Чума затоптал бычок, они разделили жвачку и принялись чавкать. Завидев идущего к нам Виктора Аркадьевича, мы начали строиться, по привычке занимая места, что и в прошлом году.

— Здравствуйте, разбойники! — поприветствовал нас Виктор Аркадьевич.

На нем был синие еще советский спортивный костюм с полосками, а на груди висел ярко-оранжевый свисток.

— Рад вас видеть! Вдвойне рад тому, что не все летом валялись на диванах, наедая брюхи и задницы. Павел Мартынов! — Я сделал шаг вперед. — Это что-то с чем-то! Так измениться за три месяца! Саша Гайчук! Выросла, подтянулась! Ну просто модель.

Тоже шагнув вперед, Саша залилась краской.

— Спортсменка, ко-омсомолка! — не удержался от колкости Памфилов, но в его реплике не было ничего обидного.

— Как вам это удалось? — спросил физрук.

Ответил я:

— Занимались…

— Сексом! Кувыркались! — хрипнул Чума, его свита заржала.

— Ой, не завидуй, — осадила его Заячковская. — Тебе даст разве что коза.

Засмеялся весь класс, и Плям сострил:

— С тобой трахаться, что член в стакане полоскать…

Недолго думая, физрук метнулся к нему и отвесил оплеуху. Теперь уже наши улыбались, а Лихолетова хлопала в ладоши.

Наказав смутьяна, Аркадьевич расставил нас по росту. Теперь я стоял не в середине строя, а третьим после Памфилова и Ильи. За мной — Кабанов.

Гаечка тоже встала третьей после Барановой и Подберезной.

Сегодня планировалась легкая атлетика: метание мяча, стометровка, прыжки в длину, прыжки в высоту.

Но сперва — разминка. И началось: бег такой, бег сякой, гусиный шаг, махи руками. Не нагрузка, а смех один, я даже не вспотел. Тело просило нормальной нагрузки: поотжиматься, подтянуться, но, сделай я это самостоятельно, мой порыв сочли бы выпендрежем.

Аркадьевич словно услышал мои мысли, разделил класс на девушек и парней и, пока девушки делали растяжку и приседали, отвел нас к турникам и лестницам.

— Полоса препятствий, — сказал он. — Сперва — этот рукоход, потом пресс вниз головой — десять раз. Перепрыгивание покрышек, двадцать отжиманий — ноги на покрышке, десять подтягиваний. Три подхода.

— Бли-ин, — протянул Карась.

Я хлопнул по ладони Ильи, потом — Димонов и Рамиля. Физрук прищурился и подмигнул — видимо, ему было любопытно посмотреть, на что я теперь способен. В прошлом году я мог подтянуться полтора раза, а пройти рукоход вообще не мог — жир к земле тянул.

— Строимся по росту, начинаем по свистку.

— Можно с вами? — спросила подошедшая Гаечка.

— Валяй, — дал добро физрук.

Одноклассники приготовились. У всех, кроме нашей команды, лица были скорбными. Я испытывал легкое волнение — как-никак первое испытание на прочность! Не был уверен, что одолею долбанную лестницу — из меня так себе обезьяна.

В прошлом году я всеми силами старался избежать подобных испытаний, потому что, подтягиваясь, извивался на перекладине, как червяк на крючке, теперь же меня охватил азарт. По сравнению с нашей привычной круговой это фигня.

— Начали! — скомандовал физрук и дунул в свисток.

Длиннорукий Памфилов, двинулся по горизонтальной лестнице, он был таким высоким, что там, где она изгибалась вниз, чуть помогал себе носками.

— Каретников пошел! — распорядился физрук.

Илья двинулся по рукоходу уверенно и спокойно, без лишних телодвижений и раскачиваний. Впрочем, он и раньше это мог…

— Мартынов, старт!

Подпрыгнув, я ухватился за перекладину, качнулся туда-сюда. Мозг возопил, что он этого не может, но я перекинул руку на другую перекладину, потом — на третью, и пошел, пошел, пошел! И ничего сложного, оказывается!

Вот что мне мешало раньше взять себя в руки?

Спрыгнув, я подошел к вертикальной лестнице, свесился вниз головой, зацепившись ногами, согнутыми в коленях, поднял корпус десять раз, перепрыгнул покрышки и побежал подтягиваться.

Раз! Два! Три!

Казалось, что сейчас все смотрят на меня, ведь подтягивание всегда было минутой моего позора, но оказалось — смотрит только Виктор Аркадьевич. Он кивал каждый раз, когда мне удавалось достать подбородком перекладины.

Подтягивание я специально не прокачивал, но смог подтянуться девять раз — Виктор Аркадьевич показал «класс» и поаплодировал. Ну а отжиматься я всегда умел неплохо. Закончив, я встал в конец строя, за Ильей.

Подошла очередь Меликова. Легкий Рамиль наплевал на недавнюю травму и не пошел на руках по лестнице — побежал с проворством обезьяны, за ним полосу препятствий должна была преодолеть Гаечка. И снова Памфилов с Ильей.

Что прекрасно, наши все справились, даже Гаечка, и подтянулась пять раз, тогда как лям смог только два, Чума — шесть, зато Борецкий — аж двадцать, за всех корешей отработал.

— Давайте проходить на время! — предложил охваченный азартом Борецкий.

— Типа баттл? — спросил его я.

— Выигравший получает пятерку в четверти, все зачеты автоматом и освобождается от уроков, — сказал физрук. — Кто рискнет?

Девчонки закончили и пришли к нам, встали возле снарядов.

— Я! — вскинул руку Барик.

— Я! — вызвался Памфилов.

— Отдохну, — хрипнул Заславский, к нему подошел Минаев, который состязания терпеть не мог.

Карась, Райко и Кабанов слились, здраво оценив свои силы.

Остались чумные братья, даже Плям, потому что сдаваться — западло. Памфилов и бойцовский клуб почти полным составом: я, Илья, Рамиль, Чабанов.

— Три минуты отдыха, — объявил физрук. — Собираемся по свистку. Нормативы те же, но десять отжиманий, пять подтягиваний, все-таки вы уже потратили силы на три подхода.

Памфилов подбежал к девчонкам:

— Ставьте на меня! Не подведу.

На самом деле шансов у него было немного. С наибольшей вероятностью победа достанется Барику, Рамилю или Чабанову.

Очень хотелось пить. Но восполнение воды официально еще считается вредным, и воду с собой на уроки брать не принято. Я опустился на покрышку, скосил глаза на Барика, тот смотрел на меня, ехидно ухмыляясь, уверенный в своем превосходстве.