Индульгенция 6. Без права на ошибку - Тимур Машуков Страница 11

— Тангнисир. Тангниостр погиб. Точней, его сожрали вот эти вот…

— Да ну, бред…

— Бред — это вся твоя жизнь. А это реальность Ммемир, место захоронения Тора.

— Так, я не понял, все ли я понял — ты что, мать твою, можешь говорить⁈ –внезапно я осознал, что болтаю с козлом.

— Да уж получше тебя. Дурное-то дело не хитрое. Ладно, об этом побеседуем после — если выживем, конечно. Злые псины совсем обезумели после смерти хозяина. Поэтому надо помочь им отправиться в Вальхаллу.

— А разве она не часть Асгарда?

— Ага. Такая же, как ваш Ирий. Но хватит болтать — ты ж хотел узнать границы своей силы? Вот и действуй. Иначе сожрут. К тому же, тут есть то, что тебе в дальнейшем поможет. Я укажу место, где лежит Великий артефакт и оружие. И раз уж ты понял, кто они, вспомни все, что ранее слышал о них, добавь любые домыслы и фантазии — и действуй. Без этого порвут.

— Ладно, кажется, пришло время вспомнить старые летописи Раздоровых. Итак, что я о них помню?

Фенрир, Хати и Сколь родились из Тени, что легла меж корнями Древа Миров — Иггдрасиля — в тот миг, когда Локи, Хитрец, впервые задумал осквернить саму ткань сущего. Их матерью была Ангрбода, гигантесса Железного Леса, чрево которой вынашивало лишь гибель. А отцом… отцом был сам Хаос, что шептал Локи на ухо сладкие слова измены.

Когда весть о рождении чудовищ достигла светлых чертогов Асгарда, дрогнули даже копья эйнхериев. Один, Всеотец, чей взгляд пронзал века, узрел в них не просто зверей. Он увидел предзнаменование Рагнарёка. Три волка — три жернова, призванные перемолоть само небо и землю.

Сначала был Фенрир.

Он рос не по дням, а по часам. Щенком он был мил, с золотистой шерсткой и глазами, полными дикого любопытства. Асы, дабы усмирить страх, взяли его в Асгард. Но доброта была ширмой. Сила Фенрира была чудовищна. Он рвал самые крепкие цепи, как паутину. Его рык сотрясал основания Вальхаллы. Страх поселился в сердцах богов. Лишь Тюр, бог чести и воинской доблести, осмеливался кормить волка с руки. Но и в его глазах читалась тревога.

Пророчество вёльвы неумолимо: «Фенрир сорвётся, и челюсти его разверзнутся от земли до неба». Решили боги сковать чудовище. Созвали они карликов-цвергов, искуснейших кузнецов, и те выковали цепь Глейпнир. Она была тонка, как шёлк, холодна, как зимний ветер, и соткана из шести несуществующих вещей: шума кошачьих шагов, женской бороды, корней гор, медвежьего смеха, дыхания камня и добродушия змеи. Цепь была обманом, иллюзией, воплощённой в металл.

Фенрир почуял подвох. Он согласился на испытание лишь тогда, когда один из богов вложил руку ему в пасть в залог чести. Тюр, единственный, кто не дрогнул перед лицом лжи, шагнул вперёд. Глейпнир опутала волка. Он рванулся — и тончайшая нить впилась в плоть, став крепче любой стали. Фенрир взревел, ярость этого рева содрогает миры до сих пор. Он сомкнул челюсти — и рука Тюра осталась в пасти, искромсанная в клочья.

Волка пронзили мечом по самый эфес, приковали цепью Глейпнир к гигантскому валуну Гьёлль, что был глубоко в земле, и вбили клин Тватти ему в челюсти, чтобы он не мог кусать.

Его слюна, кипящая от ярости, потекла рекой — так родилась река Ван (Надежда). Там, в кромешной тьме, под вой ветра и плач гигантов, Фенрир ждёт до сих пор. Ждёт своего часа, когда звёзды упадут, и цепи лопнут. И он тогда станет Пастью Гибели, что поглотит само Солнце и растерзает Отца Всех.

Следующим появился Хати Хродвитниссон.

Если Фенрир — это гибель в оскале, то Хати — гибель в погоне. Его имя значит «Ненавистник». Он не был скован. Он был отпущен в мир. Ибо его добыча была не богом, а той, что приходит с темнотой. Каждую ночь Хати взбирается на небосклон, гонится за сияющей колесницей Мани — Луны. Его бег беззвучен, его тень скользит по звёздам, его горячее дыхание обжигает спину бедного возничего. Он — вечный преследователь, воплощение ненасытной тьмы, что жаждет поглотить свет.

Люди видят его в искажённых очертаниях облаков, заслоняющих луну. Слышат в завывании ночного ветра в горных ущельях. Чувствуют его холодное дыхание на затылке, когда идут в кромешной тьме. Он не знает усталости. Он знает лишь голод — голод по лунному свету. И в день Рагнарёка он добьётся своего. Его пасть, выросшая до размеров небосвода, сомкнётся на Луне, погрузив мир во тьму. Он — Пожиратель Ночи, что сделает ночь вечной.

И последним был Сколь.

Имя его означает «Предатель» или «Насмешник». Он — брат Хати, столь же огромный, столь же страшный, но куда более коварный. Его цель — Солнце. Каждое утро, когда богиня Соль впрягает своих коней Арвака и Альсвида в сияющую колесницу Солнца, Сколь начинает свою погоню. Он бежит по небу, невидимый днём, но ощутимый. Его жаркое дыхание — это палящий зной, иссушающий землю. Его тень — это внезапные затмения, наводящие ужас.

Сколь — это не просто погоня. Он — тень сомнения, что ложится на самый яркий свет. Он — изнурение от бесконечного дня. Он — обещание конца, что таится за каждым восходом. Он знает, что его час настанет. Когда Фенрир сорвётся, а Хати поглотит Луну, Сколь сделает последний рывок. Его челюсти, раскалённые докрасна, сомкнутся на Солнце. Он погасит День, вырвет из мира его сердце и растерзает его. Он — Угаситель Света, последний аккорд в симфонии гибели.

Три Волка. Три Судьбы. Три Лика Конца.

Они не просто звери. Они — живые пророчества. Фенрир — ярость и разрушение, вырвавшиеся на свободу. Хати — неумолимая погоня тьмы за светом, что обречена на успех. Сколь — предательство самого источника жизни, Солнца. Они напоминают богам и смертным: даже самые прочные цепи (Глейпнир) — лишь отсрочка. Даже самый яркий свет (Солнце) — лишь временная милость. Даже высшая честь (Тюра) — может быть принесена в жертву страху.

Они ждут. В глубинах земли, в беге по ночному и дневному небу. Ждут часа, когда звёзды содрогнутся, цепи лопнут, и Пасть, Пожиратель и Предатель исполнят своё предназначение — погрузят Девять Миров во тьму Рагнарёка, чтобы всё началось заново. Ибо такова воля Рока, выкованная из страха богов и тени Локи. Такова легенда о Волках Асгарда — вечных детях Тьмы и Предвестниках Конца Времён.

И что мне это дает? На