Секрет арифмометра «Феликс». Рассказ с элементами фантастики - Владимир Георгиевич Гуляев Страница 13

– Понимаешь, Владимир, в этой деревне я и мой отец, и дед родились. Тянет сюда всегда. Даже вот когда в соседней деревне жили, в Шелаболихе, это до того как в Норильск ещё не уехали, а всё равно сюда каждый выходной ходили. Хорошо здесь. Дышится чем-то родным и радостным, прямо грудь распирает. Я здесь с детства каждую тропинку знаю, а за рекой так все озера и озерца как свои пять.

Владимир глянул на часы.

– Что, торопишься? Сейчас женщины на стол быстро накроют.

Дед Василий, широко улыбнулся, обнажив жёлтые от махорки зубы, прищурился, как всегда, затушил самокрутку пальцами, предварительно поплевав на огонек:

– Я вот, смотрю, смотрю и думаю, а не встречались ли мы с тобой на фронте, случаем.

– Кто его знает! Может быть, где-то и пересекались дорожки фронтовые. – Владимир раньше, когда был пацаном, любил сочинять про то, как он «воевал и бил фашистов», но это были обычные мальчишеские выдумки для пацанов, таких как он. А тут дело другое, совсем другое, негоже байки травить ветерану войны, который начинал в штрафбате и до самого Берлина дошёл, и даже на Рейхстаге расписался!

«Надо выпутываться!»:

– Понимаете, Василий Алексеевич! Я, в основном, под Ленинградом воевал, на Ленинградском фронте всю войну. Многое рассказывать мне нельзя, не положено, да я и сам не любитель в тех воспоминаниях рыться.

– Да я тоже. Это я так к слову спросил. Вроде как лицо знакомое. Где-то видел, может где-то мельком, годков-то с войны уж, двадцать один прошёл.

– А у меня отец всю войну провоевал под Ленинградом, три ранения получил. В феврале 1945г. вернулся после госпиталя с батожком, сустав ему коленный повредило осколком. Так он тоже не любил про войну рассказывать. – Добавил отец.

Вовка, навостривший было уши, в ожидании услышать какую-нибудь новую военную историю, был разочарован, что мужики перестали говорить на эту тему.

Женщины поставили на стол свежие огурцы, картошку, окрошку, солонину и бутылку с прозрачной самогонкой. В крынке явно была домашняя брага. «Полезная штука – эта домашняя брага на дрожжах и сахаре, – Подумал Владимир, – А мы уже про это совсем позабыли. А, ведь, от нее не дуреешь и в лечебных целях от всяких простуд она хороша!»

– Слава, иди, садись, есть.

– Сейчас, мам, вот дорисую чуть и сяду.

– Чего ты там рисуешь? Он у нас художник, всё рисует. И дома и в школе все стенгазеты оформляет.

Славка встал со ступенек крыльца, подошёл к столу и передал рисунок Владимиру:

– Это Вам! На память! Это я углем, так, на скорую руку нарисовал, карандашом бы лучше получилось.

– Спасибо, Славка! Хороший рисунок. У меня рисунков… – Чуть не проговорился Владимир, что у него дома Славкиных рисунков штук пятнадцать, и маслом и карандашом. Посидев ещё немного, отведав с удовольствием домашней бражки, густой и сладковатой на вкус, он глянул на часы и засобирался:

– Пора мне, приятно было с Вами встретиться, посидеть, поговорить, но, как говориться: пора и честь знать. Правда, некогда, ещё ехать далеко, очень далеко.

Вдруг Слава выскочил из-за стола:

– А давайте я Вас всех сфотографирую. Вставайте все вот сюда, к дому, а я сейчас фотоаппарат принесу.

Отказываться от фотосъемки Владимиру было неудобно. «А будь, что будет! И так всё это происходящее не понятно, так пусть хоть фото будет! О, кстати, а где это фото, что-то я его не помню, надо у матери, когда вернусь, в альбомах поискать».

Владимир попрощался и быстрым шагом пошел к заросшей кустарниками тропинке, ведущей, по косогору, в деревню.

И пока шел, думал: «А что здесь, сегодня, могло изменить моё появление в Вовкиной, или чьей-то из родных, судьбе? Вроде бы и ничего не происходило: все приплыли, пришли домой, поужинали. Никаких отклонений…

Хотя, стоп! Я, Вовка хотел пойти купаться, а мать не отпустила. Сказала, что «гость у нас, купаться не пойдёшь!» Возможно, это и было то, из-за чего я был здесь. Странно-странно и непонятно…»

Откуда-то сбоку прозвучал знакомый лёгкий, тонкий звук, похожий на звук колокольчика – «дзи-нь-нь»!..

…Дома.

Глава 4.

Владимир опять сидел в своём кресле. В комнате ничего не изменилось, всё было на своих местах. «Значит, эти мои неожиданные странности с перемещениями в прошлое ничего не нарушили и не изменили в настоящем. Врут, стало быть, фантасты! Но почему я не чувствую усталости? Почти полдня оттопал в разных годах по улицам прошлого, а ноги не гудят и обувь не в пыли! А может это всё-таки иллюзии или галлюцинационные видения, но вроде бы на психику свою и не жалуюсь, и разными там психическими расстройствами не страдаю. Как там говорил Филатов:«Hе имел, не состоял. Hе был, не был, не был, не был… Даже рядом не стоял!»

Его размышления были прерваны появлением жены, которая заглянула в зал и встала в дверном проёме. Судя по выражению её удивлённо-испуганного лица, она что-то видела, и видимо это был момент его «исчезновения» из кресла – из сегодня в прошлое. Это было уже интересно!

– Видела?

– Что?

– Что-что! Ну, то, что было!

– Виде-ла-а!

– Ну, и как это выглядело? Вот я сидел в кресле, а потом стал исчезать. Как это было – как в фильмах показывают: постепенно испаряясь или сразу, был-был и сразу – раз и нет? Или как-то по-другому?

– Ты как-то обо всём этом говоришь так, будто всё это само собой разумеющее. Ужас какой-то! А ты так спокойно: как это выглядело?.. Отвратительно выглядело…

– Ну, ладно тебе. Как всё-таки? Мне же нужно разобраться, что и как происходит? И почему? Сам ничего не понимаю.

– А раз ничего не понимаешь, чего же ты тогда этот арифмометр накручиваешь?

– Да, не в арифмометре вовсе дело, я думаю. Здесь, что-то другое. А вот что? Почему? И, главное – зачем? Какова цель всего происходящего? Я уже сам себе сегодня раз сто задавал эти вопросы, а ответов нет. Вот я и спрашиваю для того, чтобы разобраться. Ну, и как это было? Что видела? Давай по порядку: разобраться в этом нужно. Самое-то главное, что мне не страшно было ни разу, больше непонятно!

– Я пошла было на кухню, но подумала: а дай-ка посмотрю что там. Тут же вернулась, а кресло пустое. Страшно даже, как-то, стало, не по себе: какое-то чувство такое нехорошее. А тут кот ещё с аквариума спрыгнул на стол, чашку уронил, я туда, а он под диван залез. Потом слышу: в зале кресло скрипнуло, заглянула – ты! Вот он – сидишь!

– Даже дымки никакой не было? Или, типа, вибрации воздуха, колебания какие-нибудь в воздухе?

– Какая дымка? Никакой дымки, я же говорю, заглянула – тебя нет, кресло скрипнуло – ты в нём уже сидишь. Давай уже хватит с этим непонятным и страшным делом экспериментировать.

– Понимаешь, какая штука