Стальная хватка империи - Васильев Сергей Александрович Страница 13

Тем не менее этот корабль был одним из самых знаменитых во флоте ее, а следом его величества. Именно «Полифемус» описал всемирно известный сочинитель мистер Уэллс в романе «Война миров» под именем «Сына грома», уничтожившего марсианский треножник.

Неизвестно, испытывал ли неудобство по этому поводу сам корабль. Вполне возможно… Но его командир, самый молодой капитан Королевского флота Дэвид Битти, отчаянный храбрец, был уверен, что во-первых, это действительно весьма неловкая ситуация, а во вторых – через несколько минут он эту несправедливость исправит.

– Все вниз, быстро! – приказал он. – Сейчас нас засыплет снарядами, а наши шестифунтовки и митральезы будут полностью бесполезны! Питер, в рубку!

Сублейтенант, получив приказ, нырнул в дополнительно обложенный мешками с песком стальной стакан и задраил за собой дверь.

– Минные аппараты носовой и правого борта – к бою! – приказал командир. – Пит, тараним третьего: оба головных уже начали движение и подняли сети.

– Впереди боны, сэр. – Сублейтенант старался выглядеть столь же невозмутимым, как и мастер.

– Нас, – усмехнулся капитан, – как раз и создавали для того, чтобы плевать на боны. Машина – полный ход! При гудке сирены – держаться! Кто за что может!

Как и полтора десятка лет назад на испытаниях, боновые заграждения, набранные из бревен, привезенных аж из России, просто разметало по сторонам. Стальное тело почти полностью погруженного в воду корабля только слегка вздрогнуло – сначала от удара, а затем от попадания пары снарядов калибра в три или четыре дюйма, сбивших трубу и искалечивших надстройки, но неспособных остановить атаку.

– Носовой аппарат товсь, – приказал Битти. – Пит, командуйте, когда разрядить аппараты правого борта.

Удары снарядов, в основном трехфунтовых, стали сыпаться на миноносный таран в ритме стального дождя. «Странно, – подумал капитан, – а говорили, что русские сняли эту мелочь с кораблей. Видимо, не всю». Он усмехнулся, когда две или три болванки бессильно высекли искры из стальных листов рубки.

– Аппараты правого борта товсь! – скомандовал в раструб переговорной трубы молодой офицер. – До пуска… пять секунд. Три… Две… Одна… Пли!

– Дистанция четыре кабельтова. Носовой аппарат – пли! Это, конечно, не Кронштадт, куда я всегда мечтал ворваться, но тоже неплохо. Пит, сирену!

Глаза капитана замерли на черном кружке шестидюймового жерла, направленного из каземата русского броненосца прямо ему в лицо. Странно, что он вообще заметил его в этой разрезаемой вспышками света ночи. Впрочем, увидеть свою смерть в такой вот ситуации – вполне приемлемый исход жизни.

Он слегка довернул штурвал и отпустил рукоятки, чтобы его тело в падении не сбило корабль с курса. Увидел вспышку, но не почувствовал боли, и еще успел ощутить удар, когда выдающийся вперед таран «Полифемуса» вонзился в борт русского броненосца.

И он, и его корабль с честью выполнили свой долг. Теперь все стало правильным.

В ту же ночь. Владивосток

– Нам всем выпала особая честь первыми нанести удар по северным варварам, готовящим коварный удар в спину Священной Ямато!

Командир дивизиона, капитан первого ранга Кота Сакума обращался к команде своего истребителя «Сиракумо», а двое сигнальщиков репетовали его речь на остальные семнадцать миноносцев, стоящих на якоре почти в самом вражьем логове.

Небо на горизонте было чуть тронуто светом ранней зари, и вспышки ратьеров превосходно читались всеми – и японскими моряками, и двумя не предусмотренными планом капитана Кота зрителями на темном берегу бухты Табунной. Неофициальный хозяин этих мест, естествоиспытатель, географ и коннозаводчик, бывший ссыльный поляк пан Михал Янковский двадцать последних лет воевал с проникающими на его землю хунхузами и систему оповещения в своем уделе наладил давно.

– Не расшифруете ли, Фридольф Кириллович, – спросил он у спутника, обветренное лицо которого выдавало в нем моряка, правда, не военного, а, скорее, торгового, – о чем они там перемигиваются?

– Белиберда какая-то, Михаил Иванович, – нахмурился моряк. – Совершенно незнакомый код, но это точно не хунхузы. Может быть, наши миноносники ввели в действие секретный код? Истребители, как я могу видеть, на «Соколов» похожи. Хотя…

– Хотя?

– Насколько я могу судить, «Соколов» у нас во Владивостоке всего восемь, а здесь почти два десятка на якорях стоят… Японцы? Но у японских корабликов иероглифы чуть ли не во весь борт нанесены – для опознания. Британцы? Вряд ли, не дойти им до нас от Вэйхайвэя… Темное дело, Михаил Иванович, очень темное… Прожектор бы…

– Уж чего нет, того нет. Кто бы знал… Давайте-ка оставим тут казачков понаблюдать, да и подмогу им вышлем. У меня отыщется пара списанных с кораблей трехфунтовок с командой отставных фейерверкеров. Сами же помните.

Фридольф Кириллович, носивший фамилию Гек, тяжело вздохнул. Старая рана на душе вновь заныла. Двадцать с лишком лет назад хунхузы разорили его дом и повесили жену, а малолетний сын моряка пропал без вести, и до сих пор, бывая в корейских и китайских портах, моряк вглядывался в незнакомые европейские лица молодых людей, пытаясь узнать знакомые черты.

– Я, пожалуй, тут останусь, Михаил Иваныч, – вздохнул он. – Если они и впрямь десант высаживать будут… Пушки – дело хоть немного, да знакомое. А вы поспешайте, голубей же в усадьбе держите?

– Держу. Хотя когда тот голубь долетит? Ходили слухи, что на пост беспроволочный телеграф установят, но когда это будет… Погодите, Фридольф Кириллович, что это там?

Капитан Кота Сакума оглянулся на серию огоньков – один зеленый и пять красных, – загоревшихся на вершине сопки. Значит, адмирал Иессен действительно вывел свой флагманский крейсер и все пять броненосцев из Золотого Рога. Пора.

– Наша флотилия – тигр, который долго подбирался к своей цели, пряча горящие полосы среди лесных теней! – крикнул он. – Теперь мы атакуем в стремительном и смертоносном прыжке! Божественный микадо ждет от нас подвигов! Передавайте: тигр! Тигр! Тигр![19]

Оглушительное «банзай!» было настолько громким, что наблюдатели на берегу расслышали его и отбросили последние сомнения относительно принадлежности загадочных миноносцев. Но сделать они уже ничего не успевали.

– Дивизиону сниматься с якорей! Следовать строем звеньев! Распределение целей согласно письменным приказам! Мы вместе с «Асасио» и «Акацуки» атакуем флагман!

Загремели цепи, взбурлила вода под кормовыми подзорами, и восемнадцать истребителей, разбившись на тройки, устремились к заранее разведанным подходам в минных полях.

Капитан улыбнулся. Как раз сейчас посланник божественного тэнно, сопровождаемый британским и турецким послами в Петербурге, зачитывает императору северных варваров ноту об объявлении войны. Ну а успеют ли варвары отреагировать на разящий внезапный удар просочившихся прямо под их длинными носами корабликов или нет – их проблемы.

Миноносцы уже набрали двадцатипятиузловой ход, приближаясь к проливу Босфор-Восточный. На берегу мельтешили огоньки – видимо, русские получили информацию о начинающейся войне и теперь лихорадочно готовились к бою. Поздно.

Колонна миноносцев растянулась: поднимался туман, и было бы глупо протаранить друг друга. Они шли по счислению, что было рискованно, но фактор внезапности нельзя было упускать.

– Ракетницы! – приказал капитан.

Молодой мичман протянул ему пистолет с широким коротким дулом, сам он держал такой же.

– Сигнал!

Оба пистолета выстрелили, выпустив в небо красную и зеленую искры. В ответ сразу целый сонм таких же звезд поднялся с берега, указывая на колонну целей. На берегу кто-то несколько раз выстрелил, пророкотал пулемет, но русские орудия пока молчали, видимо, не наблюдая целей.

Капитан уже решил было, что все обошлось, как вдруг сзади донесся глухой, раскатистый взрыв.