Точка Лагранжа - Борис Борисович Батыршин Страница 15

Он подошёл к двери — на самом деле, люку с закруглёнными углами и высоким, сантиметров пятнадцать, приступкой-комингсом — и нажал кнопку на панели, вмонтированной в стену. Люк послушно втянулся в стену.

— Этот люк ведёт в одну из жилых кают. Открывается он, как вы видите, с помощью электрического привода, но при необходимости это можно сделать и вручную, для этого в крышку вмонтирована рукоять…

Повторным нажатием кнопки он закрыл каюту, показал «юниорам утопленную в металл ручку и снова открыл — уже с её помощью.

— Каждый из люков обеспечивает полную герметичность помещения. При возникновении аварийной ситуации, например, нарушения герметичности главного коридора, люк автоматически задраивается, блокируется, превращая каюту в своего рода капсулу выживания.

— «Survival unit» — сказал Шарль. — Американский термин…

— Да, мы позаимствовали его у наших зарубежных коллег. — подтвердил инструктор. — В каюте есть всё необходимое для выживания её жителей в течение пяти суток — воздух, устройства для поглощения СО2, вода, продовольствие. Кроме того, в каюте имеются два аварийных скафандра — они не предназначены для выхода в открытый космос и работы за пределами станции, однако при необходимости в них можно находиться в разгерметезированных помещениях станции. По сути, это лёгкие гермокостюмы с аккумуляторными батареями и дыхательным аппаратом — ни с устройства подогрева, ни системы удаления отходов жизнедеятельности, ни защитного слоя, препятствующего проникновению радиации, ни нормальной системы связи в нём нет.

— То есть в таком скафандре нельзя связаться ни с кем другим? — удивилась Лида Травкина. — Но как же так? Если случится авария…

— Связаться можно, но лишь в пределах прямой видимости. — торопливо пояснил Дима. Он уже познакомился со всеми чудесами «Колеса», как называли макет сотрудники Центра Подготовки. — Каждый аварийный скафандр оборудован двумя кабелями для подключения в интеркому. С их помощью можно связаться с любым отсеком станции — если, конечно, связь функционирует. Когда мы будем осматривать аварийные скафандры, я покажу, как это делается. Позже все вы пройдёте обучение их использованию и сдадите норматив на скорость облачения в аварийный костюм. Полное его название: АКЛ-3, «Аварийный Костюм, Лёгкий, третья модель «Скворец», прошу запомнить.

Спасибо хоть не «Костюм аварийный, лёгкий… — хихикнув, шепнул Кащей на ухо Середе. А то прикинь, команда на занятии: «Всем в КАЛ»!

— А сколько в каюте таких «Скворцов»? — поинтересовалась «Юлька».

— По одному на каждого из обитателей, разумеется. — сухо отозвался инструктор. Он неодобрительно покосился на мальчишек, явно догадываясь, о содержании их шепотков. Аварийные костюмы хранятся в рундуках под койками. В этой конкретно каюте их два.

— Значит, жьить в это мьесто будут два люди… человьек. — сделал логичный вывод Шарль. Он волновался, видимо от обилия впечатлений внутри Макета, отчего, как Дима приметил ещё Летом, в Артеке, всегда начинал сбиваться, говоря по-русски. — И так в каждый юнит... каютт?

— В жилой части макета смонтированы только десять кают вместо двухсот восьмидесяти, которые будут в реальности — это не считая нескольких кают-компаний, столовых, тренажёрных залов и прочих мест общего пользования. — ответил инструктаж Каюты будут четырёх— двух— и одноместные, последние предназначены для высшего руководства станции. Это — двухместная каюта, и сейчас мы с вами ознакомимся с её внутренним устройством. Прошу, проходите, только по одному. Внутри довольно тесно, и все там не поместятся, придётся провести осмотр в два приёма.

И он посторонился, пропуская «юниоров» к люку.

— Может, мне показалось — но почему всё внутри макета станции такое знакомое? Словно…

Она осеклась на полуслове и покраснела, спрятав глаза.

Геннадий Борисович, встретивший ребят у выхода, понимающе улыбнулся.

— Нет, Юля — ты ведь позволишь так тебя называть?

Лида кивнула и покраснела ещё сильнее.

— Так вот, Юля, тебе не показалось. Дело в том, что наши американские коллеги особое значение придают отделке помещений станции, вообще внешнему виду — «дизайну», как они это называют. У них там целая исследовательская группа работает, из психологов, художников и специалистов по интерьеру, этих самых «дизайнеров». Так вот — они порекомендовали при разработке внутреннего облика станции взять за основу интерьеры, придуманные художниками-декораторами, работавшими над созданием фильма «Москва-Кассиопея»! Американцы уверяют, что это почти идеальный вариант, и к тому же, он будет прекрасно смотреться на телеэкранах — ведь репортажи со станции будут транслироваться по всему миру!

— Тогда всё ясно. — сказал Середа. — То-то мне всё время казалось, что я разгуливаю по звездолёту — ну, как в том эпизоде с экскурсией, помните? И коридоры, и переходная секция — та, с трапами на верхний и нижний уровни…

— Да, в особенности рубка управления. — Юрка-Кащей кивнул, соглашаясь со словами товарища. — это там, где будет располагаться диспетчерская станции. А кресла-ложементы — так прямо из фильма позаимствовали и туда впихнули!

Шарль посмотрел на них с недоумением, потом звучно хлопнул себя по лбу и выстрелил фразу, явственно ругательную.

— Бордэль де мэрд! А я-то угадывать, что есть это! А это ваше кино, про школьники, которые летят к звёзды! «Москва — Кассиопея», уи? Я смотрелль его Париж, в перевод на наш язык, мы с отцом ходильь…

— Не стоило бы так выражаться, особенно при девушке. — Дима сделал вид, что недовольно нахмурился, он немного понимал экспансивную лексику обитателей прекрасной Франции.. Шарль в ответ и обозначил в сторону Лиды-«Юльки» полупоклон, долженствующий, вероятно, выражать раскаяние. Девочка сдержанно кивнула в ответ, и француз виновато развёл руками — «мол, не хотел, само вырвалось, простите дурака…»

— Что касаемо внутренних интерьеров будущей станции, то об этом спрашивают все, кто приходят сюда впервые. — снова заговорил Геннадий Борисович. — По мне, так ничего удивительного в этом нет, внутреннюю отделку можно выбрать какую угодно, было бы желание. Куда занимательнее сам макет, внутри которого вы только что побывали — это настоящее инженерное чудо, подобного ему нет нигде в мире.

Ребята, закинув голову, рассматривали здание, из которого только что вышли. Плоская бетонная коробка в десять этажей; одна стена вся застеклена, как у московских высоток на проспекте Калинина, другая — глухая, серая, и к ней словно прислонен громадный