Хроники Перепутья - Алиса Аве Страница 15

Вирь-ава подудела в трубочку губ, почесала затылок:

– Ишь, потеряшка какая! Ты пей супчик, ты ж не ела ничего, поди, с самого дома, долгая дорога выдалась, и столько же дальше идти придётся. А чего ж кролик милее брата стал?

– Я кролика хотела, – призналась Маша, – или собачку. Или кошечку. А брата не хотела. Родители меня не спросили.

– Бывает и такое. Бывает, что и непрошеный гость дорогим становится. Любить начнёшь и конца любви не найдёшь, а ты его и любить не начала, не попыталась.

– Но я бы ни за что его не обменяла, – запричитала Маша. – Она меня спросила: чего бы ты пожелала? Сидела на остановке с кроликами в клетке. Я и ответила… просто так… потому что очень-очень кролика хотела.

Руки тряслись от напряжения, Маша схватилась за волосы Вирь-авы, лежащие везде на полянке. Волосы старухи были мягкие-мягкие.

– Что имеем, не храним, потерявши, плачем. – Вирь-ава постучала ложкой по краю котелка. – Ты не кори себя. Знаю я ведьму, знаю и то, как умеет она тайное из сердца выведать да себе на пользу обратить. Никто из дитёнышков ей противиться не может. Трое у нас таких было, одна она осталась. Мальчонка другой тебя отвести вызвался?

– Да… – Маша поразилась осведомлённости Вирь-авы, – откуда вы знаете?

– Проводников на Перепутье хватает, да выводят не всякие. Ты мальчонку поищи на ярмарке судеб. Коли из лесу мимо меня пройдёт, так туда и выйдет. А ежели заглянет на огонёк, я ему подсказку дам. Ярмарка как раз за лесом будет, огонёчек отведёт, он надёжный. Там найдёшь.

– А Платон? – встревожилась Маша. – Вы его себе оставите? Я обещала его не бросать!

– Что дитёнышку в лесу делать? Одиноко мне, да чужих дитёнышков я не отнимаю. Мы же с ведьмой твоей одно горе-потерю разделяем. Только всё уж Река времени сокрыла. – Вирь-ава съела две ложки супа и заговорила немного чётче: – Слушай внимательно, Марья. Огонька держись. Тебя уж одна ведьма отметила, значит, и за другой станется. Она давно не та, кем на Перепутье пришла. А кто сейчас она, лучше не знать. И она тоже из Перепутья выбраться хочет. Не воровкой ходить, хозяйкой быть себе. Надоело старое тело. Тьма света не любит, а злой доброго не терпит. Расстарается она, как пить дать расстарается. На ярмарке ничего не ешь, не пей, мальчонку найдёшь, в глаза ему смотри, как в тебе солнечный свет есть, так и он его не растерял. Три выбора тебе предстоит. Спросят – не раздумывай, правду скажут – сердцем решай, плату потребуют – втрое дороже плати. Больше ничего не скажу. – Вирь-ава подёргала седые космы в разные стороны. – Самая трудная дорога – та, которую не знаешь. Но коли узнаешь, пойдёшь по ней? Ты доедай супчик, бери дитёнышка и поспешай. И от браслета змеиного избавься, коли сможешь. По своей воле с тебя не спрыгнет, но, коли тьму в ком почует да твой свет ему опротивеет, сменит хозяина.

Суп щипал горло. Маша послушно выпила до дна. Платон отложил веточки, ждал. Он слышал, о чём говорила Вирь-ава, и понимал куда больше, чем Маша. Его прозрачные глаза смотрели по-взрослому, он всё меньше походил на того малыша, которого Маше навязал Лодочник.

Прежде чем уйти от костра Вирь-авы, Маша спросила:

– Почему бы вам грибной суп не варить? Вон сколько грибов вокруг костра растёт.

Грибы словно поняли, что предлагает старушке Маша, полезли друг на дружку.

– Как можно? – всплеснула руками Вирь-ава. – Растут детки, как грибки. А у меня грибки растут, как детки! Без них я совсем одинёшенька останусь!

Маше стало стыдно, и она решила как-нибудь исправить оплошность:

– Тогда в ваш суп сахара надо добавить. Получится не суп, а варенье. Мне мама говорила, что из шишек варенье варят. Вот бы и вам попробовать. Я вам обязательно сахар принесу, когда вернусь на Перепутье!

Помог ли горький суп из шишек или тепло вернуло ей силы, но впервые с момента, как села в автобус, Маша почувствовала невероятную бодрость. У неё получится! Она нашла Платона, найдёт и Егора, и Костика и вернётся домой. И напишет с десяток поговорок для домашнего задания по русскому, ни разу не заглянув в «Яндекс» и даже во фразеологический словарь.

Вирь-ава подождала, пока Маша и Платон скроются из вида, и печально вздохнула.

– Не возвращайся, дитёнышко. На Перепутье никто не возвращается прежним.

Глава девятая. А вот кому лицо?

– Что мне делать? – спрашивал мальчик у вывески, отделяющей лес от бескрайнего поля.

«Ярмарка судеб» – гласила надпись на вывеске. У буквы «е» были ресницы и зрачок. Нарисованный глаз уставился на одинокого, безымянного мальчика. Тот топтался на границе леса и поля и не знал, что Маша уже назвала его Егором.

– Иди к нам! – лязгало из леса. – К нам иди! Не сумеешь! А мы потеснимся! Потеснимся!

Желтоглазые принесли мальчика к своему логову, небольшой пещере, которую сначала он принял за нагромождение больших камней, поросших мхом. Забились внутрь. Мальчик стоял ни жив ни мёртв и старался не дышать. Желтоглазые часто наведывались к ведьме в дом и прятались по углам. Ведьма привечала их, кролики разбегались по саду, прятались. Зверьки видели, откуда появлялись желтоглазые тени и как ведьма провожала их к лесу. И боялись однажды пройти этот путь. Мальчик застыл у входа в пещеру. «Вот и конец, – подумал он. – Сейчас они обретут очертания и накинутся разом. Хорошо, что Маша с Платоном к ним не попали».

– Ну, давайте, – сказал он вслух.

Желтоглазые не спешили нападать. Они щёлкали невидимыми клыками и расспрашивали друг друга.

– К нам пожаловал ведьмин пасынок? Ведьмин выкормыш-перевёртыш. За каким делом он явился? Что ты за зверь такой, зайчишка-трусишка? – издевались они.

– Я человек, – сказал мальчик, – никакой не выкормыш. Я не по своей воле ведьме служу.

– Не по доброй воле девчонку к ней ведёт? Врёт! Врёт! Не в том врёт, что к ведьме приведёт, а в том, что живой выведет. Хочет имя своё возвратить, а за именем и жизнь вернуть настоящую. Не пойти ли ему на ярмарку, где торгуют-выбирают. Не попытать и ему счастья?

Мальчик вздрогнул. О ярмарке ходили дурные слухи. Там можно было продать судьбу и обрести другую. Ни Сонные холмы, ни туманный лес не привлекали столько заблудших, сколько стекалось на ярмарку: древних и молодых, слабых и могущественных, отчаявшихся и полных решимости. Ведьма прогуливалась туда пару раз в месяц, прихватив двух-трёх кроликов, возвращалась в одиночестве. Она не покупала, но продавала, и мальчик радовался своей удаче – время шло, а она так и не выбирала его для похода на ярмарку.

– Там, на ярмарке, ты избавишься от обещания, данного ведьме, – голосили желтоглазые. – Верь нам, верь нам. Тебе ведь есть что предложить хозяину ярмарки? Себя или девчонку?

– Я не понимаю!

Желтоглазые предпочли остаться смутными тенями в узком проходе пещеры. Они явно не собирались кидаться на беззащитную добычу.

– Вы не будете меня есть? – уточнил мальчик.

– Больно надо! – загоготало из пещеры. – Малый да хилый. На зубок самому тщедушному. Да и душа у тебя маленькая, трясущаяся, заячья душонка! Мы-то лучше всех знаем! Мы решили принять тебя. Ты один из нас.

Голоса сливались и разделялись на десятки шипящих, скрежещущих и стонущих:

– В тесноте, да не в обиде. На одного больше, и лес шире, и туман гуще, и сил больше.

Мальчик ничего не понимал в их перекличке. Тени общались между собой и в то же время с ним.

– Ты имя вернуть хочешь? – выкрикнули они.

– У меня есть имя, – с сомнением произнёс мальчик, – но я его не помню.

– Человек без имени не человек вовсе. Пустышка. Ведьма тебе его не назвала. Ты как мы: тень, призрак, туман. С именем ты зазвучишь, всё вспомнишь и останешься мальчиком! Найди имя на ярмарке!

Желтоглазые посылали его на ярмарку на разные лады, хотя минуту назад предлагали остаться.

– Я не могу даже из леса выбраться. А я обещал Маше, что помогу, – с грустью произнёс мальчик. «Я обещал ведьме, что приведу Машу к ней, – поправил он себя. – Но если я сам верну имя, я освобожусь от обещания и смогу рассказать Маше правду. Объясню, что Костю не вернуть, и мы с ней отправимся в реальный мир. Может быть, я даже стану ей настоящим братом!»

Ему стало противно от себя. Но это была правда. Костя, скорее всего, уже не Костя.

– Именно! – желтоглазые отгадали мысли мальчика. – Старший, умный брат куда лучше глупого малыша! Ты пойди на ярмарку, выторгуй себе душу героя. Или колдуна. Уж тогда ты и с ведьмой справишься, и имя возвратишь!

– На ярмарке никто не получает то,