Тать на ваши головы (СИ) - Боброва Екатерина Александровна Страница 16

Дальше стали говорить про местные кланы, то есть сектора.

С синими все понятно. Суровые парни, которые отлично умеют драться и строить окружающих. С тоской вспомнилось, что Чиполлино я по стене мутузила как раз на подвластной им территории. Да и особняк обрушился вроде как по моей вине...

Кстати, забавная вещь: переселенцы принесли с собой и веру. Официальное объяснение таково: местные разозлили своих богов, те от них отвернулись и послали им наказание. Так что местные отступники теперь брошены своими богами, ну а свято место пусто не бывает.

Синие почитали Единого Создателя, белые — Создательницу.

Им бы брачный союз организовать, подумала я со смешком, между богами.

Белый сектор управлялся орденом, который до переселения занимался истреблением каких-то тварей у себя дома, то есть орденом был боевым. Они подмяли бы под себя Город, но их было слишком мало. А еще белые оказались отличными целителями: и школу открыли, и больных принимали со всего Города. Тем и жили. Одна часть недругов резала, другая — исцеляла.

Красные оказались производственниками, причем на уровень выше, чем все соседи. За это их сильно уважали в Городе, завидовали, правда, не менее сильно, регулярно засылая шпионов на производства. Городской совет, что управлял Красным сектором, состоял из промышленников и купцов, практично ведь. А вот воинами они были не ахти какими, зато практически все оружие производилось у них, да и артефакты с оттиском Красного сектора ценились.

Кто там у нас остался? Зеленые... Тут бабуля столь выразительно поморщилась, что сразу стало ясно: в отаре не без паршивой овцы. И точно. Вкратце: зеленые были жуткими забияками, не дураками выпить, а также фанатично преданными своему лидеру. Словом, секта государственного масштаба, или, как бы у нас выразились, тоталитарный строй, не имеющий к борьбе за экологию никакого отношения. Первые везде и в каждой бочке затычка. Самым положительным — ну не считать же достоинством страсть волочиться за женскими юбками — бабуля смогла назвать лишь талант мореходства.

Так и жили. Под одним небом. Каждый — со своим уставом. Вопрос лишь времени, когда кто-нибудь решит стать главнее остальных. Так что я бы удрала отсюда при первой же возможности, но возможностей было немного.

Суда следовали, не задерживаясь, до центра Города, где был оборудован порт. Там они проходили досмотр, получали разрешение на выгрузку, там же принимали пассажиров. Чтобы попасть на борт, надо было проникнуть за городские ворота, а вот тут возникали проблемы. Вместо отпечатков пальцев здесь использовали рисунок ауры, той ее части, что в районе сердца находится. Именно она оставалась неизменной с рождения и до самой смерти. Ее в документы и вносили вместе с изображением личности. И все это зашифровывалось в печать на документ, который гражданин обязан предъявить у городских ворот. Надо ли говорить, что качественно такое подделать почти невозможно? У каждого оттиска был свой номер, а на пропускном пункте имелся в наличии огромный кристалл, в котором содержалась база оттисков. Набираешь указанный в документе номер и сравниваешь. Все просто.

Так что платить предстояло не за подделку, а за внесение номера в базу данных синих. Теперь понятно, почему так дорого выходило.

Остальные пути из Города, кроме водного, были не слишком безопасны, а двум женщинам с детьми вообще не под силу.

Утром бабуля отправилась в Город, меня же потянуло во двор. Отложила в сторону почти законченный кошелек — тряпичную сумочку, которая пристегивалась изнутри к одежде. Полезная вещица, ведь я теперь дама состоятельная, с золотыми монетами. Но шить тупой иглой — то еще издевательство. Так что я решила сделать перерыв.

Детвора играла в прятки. На улице было тепло. По-весеннему пригревало солнце, и настроение было... Как перед боем, когда думать о всяких гадостях лень, и так мозг перегружен информацией.

Мои сопровождающие никак себя не проявляли, но я заполучила привычку перебирать обвившие запястья браслеты. Причем больше из вредности: без понятия, как веревка с плющом относились к телесному контакту, но удержаться не могла.

Кстати, Чип и Дейл оказались братом и сестрой. Бабуля вчера посмотрела на меня как на полную идиотку, когда я их братьями назвала.

— Девчонка это, — рявкнула недовольно она.

— Младшая? — уточнила я, потому как не видела между ними разницы.

— Старшая, — скрипнула зубами бабуля и вдруг задумалась. — А что? Сильно на пацана похожа?

Я закивала.

— Надо ей хоть платок купить, — вздохнула бабуля, — а то ведь правда пацана растим.

Это, я так понимаю, она о будущем думает. Ну там замуж выдать, внуков нянчить.

О будущем — это правильно. Пока монеты позволяют, можно и платок, и даже платье прикупить.

И вот сейчас эта будущая обладательница платка сидела скрючившись за бочкой. Я продолжала звать ее Чипом — девчонка не возражала. Впрочем, я вообще не слышала, чтобы они разговаривали, хотя друг друга понимали отлично.

Дейл рыскал по двору, все ближе подбираясь к бочке, но тут девчонка решила сменить дислокацию: рванула за угол, споткнулась о торчащий камень, растянулась и встала, морщась и прижимая руку к груди.

Вот же... Бросилась к ней.

— Покажи.

Мне доверчиво протянули ладонь — я содрогнулась. Из распоротой кожи торчал ржавый — твою же! — кусок металла.

Н-да, надо было и во дворе прибраться, но не дошли руки-то, а теперь? Вряд ли у местных есть прививка от столбняка, я уж молчу про антибиотики. Уровень медицины мы с бабулей вчера обсудить не успели.

Встала на колени, обхватила запястье и осторожно вытащила осколок. Рядом испуганно сопел брат, а девчонка даже не пискнула, только личико побледнело. Но в целом — кремень, а не ребенок, ни слезинки в глазах.

— Так, я сейчас попробую остановить кровь, — решила себя подбодрить, но, как назло, текло бодро. — Ты постой смирно.

Мне не так страшно будет. Я вообще не медик ни разу, хотя бабушка всю жизнь педиатром проработала, так что на слуху были диагнозы, лекарства и нерадивые мамаши. Но слышать и лечить — разные вещи.

Прикрыла глаза, сосредоточилась, вызывая тепло в руках. Сжала уже холодеющую ладошку, чувствуя, как по коже течет кровь.

Остановить, вычистить заразу, убрать грязь — мыслями тут запускаются вполне материальные действия, это я уже поняла.

Между ладоней полыхнуло так, словно я туда горящую головешку сунула. Чип вскрикнула, но руку не выдернула. Кремень.

Следом пошло тепло, и я сама разжала ладони: на коже остался свежий розовый шрам, а меня слегка шатало и знобило.

— Ты целитель! — ахнула девчонка, и я удивленно заморгала, впервые услышав ее голос.

Рядом ахнул кто-то еще, я повернула голову и натолкнулась на потрясенный взгляд нашей хозяйки.

Упс... Кажется, Штирлиц прокололся.

Бабуля вернулась быстро — мы только успели смыть следы трагедии — и принесла нерадостные новости. Везде солдат столько, что не протолкнуться. Она даже до лавки не успела добраться, не то что деньги поменять. И все судачат о рухнувшей усадьбе — мне достался подозрительный взгляд — и о том, что это знамение и хозяин скоро вернется.

Чур меня, чур. Постучала три раза по деревяшке. И вообще, он мертв. Вот пусть таким и остается.

Так что мы приняли решение сидеть тихо, а что требуется — просить купить нашу хозяйку.

Глава 6

— Немного, конечно, — старуха окинула огорченным взглядом скромную кучку медных монет, — но на пару недель хватит. Хозяйка просила помочь с огородом, так что овощи на обед будут.

И я ощутила от нее красноречивый посыл побыть пару недель травоядной, ибо денег на пироги и мясо нет.

Надо так надо. Лучше овощами питаться, чем тюремную баланду хлебать.

И мы занялись хозяйственными делами. Устроили тайник в комнате. Дошили кошельки. Вполне себе занятия для двух хозяек.

Где я взяла золото и серебро, бабуля не спрашивала, оно и понятно: меньше знаешь — дольше живешь. Откуда я появилась — тоже. Я же не торопилась рассказывать о прошлом. Внутри жил иррациональный страх, что откровение перечеркнет мой шанс на возвращение домой. Мол, пока никто не знает, откуда я, есть вариант вернуться. Глупо, согласна.