Пылающая-весна-45-го (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич Страница 17

Иллюзия бойца, обычного советского, но в белом маскхалате появилась, когда дозор уже прошёл, вынеслась на скорости из-за сосны, и вбила ножи в груди двоих немцев. Я шёл с закрытыми глазами, а смотрел через глаза иллюзии, так было проще ею управлять, недавно вышел на этот уровень, и выдернув ножи, полоснул по шее третьего диверсанта. После этого вырвав у того из рук «ППШ», и очередью от живота стал поливать остальных немцев. Причём огонь был именно что прицельный. Не все успели залечь и рассредоточится, предупреждающий окрик запоздал. Иллюзию мне «убили», дозор в спину расстрелял, и оплывая кровью, тот упал, где артистически подёргавшись, замер. Пока противника слишком много, стоит вот так поиграть, а то один с погонами старшины, автомат на меня наставил, готовый в случае чего пристрелить, чтобы никому не достался. Немцы возбуждены были и злы, заняли оборону. Минут десять держали, будучи уверены, что боец не один был, пока не убедились, что всё же один. Дальше проверили своих убитых и раненых, иллюзию ворочали, я лежал на снегу лицом, упираясь в него лбом, и улыбнулся. Шестеро наглухо, и пятеро раненых, двое легко. Один раненый истёк кровью, не оказали помощь, пока держали оборону, так что семь мертвы. Я не уполовинил диверсантов, потери две трети личного состава. Мог я снова вызвать иллюзию и добить, обезопасив себя от ликвидации, но не стал, у меня, скажем так, эксперимент шёл, что диверсанты, а это профи, могут противопоставить таким иллюзиям? Вот так выяснив что нужно, да как дети против боксёра, я вызвал иллюзию, кинув ей «ППШ» из хранилища, руки уже освободил, сам пристрелил из пистолета двух диверсантов рядом и укрылся за деревом, а иллюзия, не спеша уничтожала недобитков, дёргаясь от попаданий. Ей на них пофиг. Сам я из-за ствола не выходил, пока иллюзией не убедился, что жив только офицер. Ранен и годится для допроса. Так что вышел, связал его, и дальше шёл допрос. В принципе, тот некоторые моменты раскрыл, основное я и так знал, действительно генерал мести возжелал, лично привести в исполнение казнь. После этого немца на санки и потащил с иллюзией к брошенным машинам. Тащить одному мне не хотелось, а иллюзия что трактор пёрла. Да, все трофеи я собрал с тел диверсантов. На месте стоянки убрал одну «полуторку», ту что поновее, в хранилище сети, а на второй, усадив в кабину раненого немца, покатил к своим.

Дальше думаю понятно, повезло вскоре встретить усиленный бронетехникой патруль, те забрали немца, рапорты мои изучали, я написал, даже пришлось показать где убитых диверсантов оставил, спугнув волков. Тела для опознания нужны, фото лиц сделать и пальчики снять. После этого меня отпустили, выдав бумагу от охраны тыла, что проверен, всё в порядке. А по времени нагнать своих я не успевал, офицер из охраны тыла уже выяснил где мой танк и экипаж, что наводчик в госпиталь отправлен, поэтому пользуясь остатками тёмного времени суток, на своём «У-2» сократил расстояние, добравшись воздухом до полка. Там пешком дошёл. С особистом пообщался и спать, а к обеду прибыл мой танк. Вот такие приключения. Что ещё добавить? Нас сразу в бой, дав пополнение за место Басаева, пять дней воевали, участвовали в наступлении, продвинувшись на двадцать километров, мы уже перешли границу, воюем на территории Германии. Вышли к городку Любин, где наш полк и встал, его вывели с передовой на отдых и пополнение. Там ещё награждение прошло, орден вручили, а через час после награждения, прибыли сотрудники госбезопасности и забрали меня. Даже не обмыл награду, вечером собирались это сделать. Бумаги у них такие были, наш полковой особист перед ними на цыпочках бегал. Может что тот диверсант наболтал? Его там серьёзно трясла контрразведка. Да нет, я не светил особо бойца-иллюзию, как машину в хранилище убирал, тоже. В общем, непонятен мне такой интерес от спецслужб. Дело в том, что меня самолётом отправили в Москву. Ни много, ни мало, а в столицу. И вот двое суток уже идут допросы, без физического давления, не били, и я продолжал не понимать их интереса, а прямо те не говорили. То, что меня спасли неизвестные бойцы, я сообщил, но кто такие, сам не знаю. Те отказались представляться, ссылаясь на секретность. Потерь те не понесли, уничтожили диверсантов, передав мне раненого офицера, и ушли. Ими тоже интересовались, но без фанатизма, поди знай кто там бегает. Влезать в работу коллег мало кто хотел.

Я бы так не напрягался, если бы меня держали в гостинице и спокойно опрашивали, но нет, меня держали в камере. Не в одиночке, тренироваться невозможно. Шестеро нас в небольшой камере было. И держали меня не на Лубянке, другое здание. Да и работали со мной смершевцы, люди Абакумова. А интерес контрразведки меня напрягал. Ещё не хватало попасть под их пристальное внимание, что видимо и получилось. Сегодня наступило уже пятое февраля, войска на передовой продолжают наступление, подходя к вражескому логову, скоро возьмут его и окружат, а я тут кукую. Причём, не понятно зачем и для чего. Видимо местные решили, что достаточно меня промариновали, вызвали, и сообщили:

- Лейтенант, есть предложение. Как вы смотрит на то, чтобы послужить Родине?

- Отправите меня в мой полк, и я послужу Родине. Другого ответа не будет, - ответил я худощавому майору, который с двумя помощниками в основном со мной и работали. Помощники лейтенанты, как и я, но сейчас их не было.

- Ты не хочешь помочь Родине?

- Не нужно брать меня на слабо и козырять Родиной. Вы на это никакого права не имеете. Тут помощь не Родине нужно, а вам, чтобы получить новое звание и награды, а таскать каштаны из огня должны другие. В данном случае я. Я эту схему знаю, поэтому нет. Родине я и в полку послужу, и поверьте мне, вполне не плохо.

- Вот как?

- Другого ответа не будет, - повторился я.

- Вы даже не знаете, что вам предстоит сделать?

- И знать не хочу, чтобы потом подписки не давать.

- А если будет приказ?

- Знаете, как их можно выполнять? С полной отдачей или на отъ*бись. Поверите, тут полной отдачи не будет. А за завал задания отвечать будет старший. Не я. И карьерой пугать не стоит, я воюю пока война не закончится, армейская служба меня не привлекает. На гражданку хочу сразу уйти.

- Сейчас вернёшься в камеру, и подумай. Как надумаешь, постучись, конвоир приведёт тебя ко мне.

Глава 7.

«Нам чаще не хватает мужества в борьбе с пороками, нежели с врагами».

На этом меня вернули в камеру, и два дня не вспоминали, а на третий, восьмого февраля, с утра, вызвали с вещами, вернув все вещи, и пинком из здания. Выдав бумагу, по ней я могу посетить отдел кадров управления РККА и получить проездные документы для возвращения в полк и для питания в пути. Там специальный отдел этим занимается. Я переоделся, та старая командирская и боты, это местные, вернул им, на мне форма, зимняя, полушубок, да всё в чём меня приняли при задержании. Даже планшетка. Так что поправив форму, планшетку в сидор, и двинул в сторону управления РККА, спрашивая у прохожих где оно. На трамвае доехал, далековато оказалось. Там сдал документы, мне подтвердили командировку, да, смершевцы моё задержание как командировку оформили, после чего получив на руки всё что нужно для долгого пути, по железной дороге же поеду, я покинул здание и решил направится в баню, городскую. После камеры, это именно то что доктор прописал. Баня работала, и даже был мужской день, вот повезло. Была и прачечная. Так что я всё сдал на мойку и стирку, даже валенки. Всё почистят, погладят, а сам мыться. Трижды парную посещал. Также были некоторые частные услуги, банщик меня побрил налысо, а то я оброс слегка, да боялся, что вшей нахватался. Потом снова мыться. Три часа потратил, но покинул баню, как заново родился, и от формы шёл запах мыла и свежести, а не дыма, сгоревшего пороха, горюче-смазочных, и остального чем всё это пропахло. Там же, когда форму готовил, вернул награды на место, сейчас они на гимнастёрке. А потом на Киевский вокзал к заморённому военному коменданту, получить место на каком поезде или военном эшелоне. Направление на Киев и дальше на Польшу. Тот несколько секунд тупо смотрел на мои документы, потом явно что-то вспомнил и сообщил: