Графиня Бинор (СИ) - Спорт Раяна Страница 17

И тут на мои глаза попалась зареванная и испуганная малышка, лет так двенадцати-тринадцати. Около нее стояли два парня, которые прижимали к себе баулы с вещами.

— Аннет! Но там же дети! — воскликнула я, в ужасе смотря на произвол служителей закона.

Неужели их выселят из дома?! Но там же несовершеннолетние дети!

— Вижу, — прошипела она едва слышно, утягивая меня в сторону.

— И что с ними будет? Куда они пойдут?

— Не знаю, Мари. Если продажа дома не покроет их долг, то скорее всего отведут в работный дом. Поверь, уж лучше смерть.

Я внимательно посмотрела на сестренку, которая сейчас походила на неживую куклу. Она словно оделась в броню, сквозь которую едва пробивались эмоции.

— Что? Но откуда…

— Мама умерла, не в силах справится с постоянной тяжелой работой, которую ее заставляли выполнять в работном доме, — безэмоционально поделилась своим прошлым, словно она сейчас была не здесь, а где-то очень далеко. — После ее смерти мне пришлось обратиться к двоюродному дяде по линии отца, чтобы он взял надо мной опеку, иначе сиротский приют и жизнь в веселом доме.

— Веселый дом? — не поняла ее.

— Да. Место, где отдыхают состоятельные мужчины.

Теперь понятно. Дом утех или, как его еще называют, бордель.

Настроение упало ниже плинтуса. Мне уже было известно, что налоги жители империи обязаны выплачивать независимо от их реального дохода. Это правило касается всех: и благородных семей, и рядовых жителей. Мне тоже придется внести свою лепту в пополнение казны государства, ведь у меня в собственности имеется плодородная земля.

В принципе местная система налогообложения очень похожа на ту, которая применяется в моем мире. Налог на землю, на движимое и недвижимое имущество и даже на патент. Единственное отличие — это размер вносимой платы. Если на Земле она приемлемая для всех жителей планеты, то здесь она нередко становится неподъемной кабалой.

Деревня была небольшой и словно вымершей. Мне было непривычно видеть такую картину. Там, где я росла и воспитывалась, по улицам всегда сновали собаки, отбившиеся от стада коровы и неизменный атрибут любой сельской местности — куры.

Дома разной степени обветшалости убого смотрелись посреди двух добротных домов, чьими хозяевами, как мы узнали чуть позже, были староста и мельник. Покосившиеся заборы, плетенки, а то и вовсе без оных дома казались призраками былого величия. Были конечно и те, которые еще не успели потерять свою красоту: резные ставни и крыльцо, ажурную гладь, вырезанную из дерева и прибитую к карнизу крыш. Но вот облупившаяся от времени краска, потрескавшиеся ступени говорили о тяжелых временах нынешних владельцев.

«Монополизм в отдельно взятом селе», — мелькнула в голове мысль и тут же пропала, стоило мне только увидеть испуганную развернувшимися событиями женщину.

Я не стала испытывать судьбу. Обращаться к тому, в чьих руках сосредоточена вся власть в деревне — было бы сверхглупостью. Мой жизненный опят подсказывал, что местные жители с радостью продадут свои небольшие излишки постороннему человеку, чем за бесценок отдадут их своему главе.

— Добрый день, — привлекая к себе внимание обратилась к незнакомке. — Мы бы желали приобрести кое-какие продукты. Не подскажите к кому лучше обратиться?

Женщина нахмурилась, разглядывая и меня, и Аннет. Ну да, выглядим, конечно, не очень, чтобы вызывать доверие, но наша одежда без заплат и грязных, въевшихся пятен.

Наконец она, словно убедившись чему-то, молча склонилась в поклоне и произнесла:

— Если нужно молоко и сыр, то вам в третий дом слева, если мука, — указала рукой в сторону речки, где стоял небольшой, но добротный дом, — к мельнику.

Все это конечно хорошо, но чем же я тогда буду кормить своего мужа?

— А если яйца и овощи? — спросила то, что мне было необходимо в первую очередь.

Женщина вновь задумалась.

— Яйца? Их можно попробовать купить у моей соседки. У нее как раз осталось несколько курочек. А с овощами туго у нас. Зима была лютой, многие все поели, что у них было. Сами выкручиваемся как можем. Но если очень нужно, могу предложить пару сормов за десять серебрушек и одну турану за три.

Я согласилась сразу же, хотя понятия не имела что такое сорма и туран. Женщина пропустила нас через калитку и прикрыла ее за нами, воровато оглядев улицу. Велев дожидаться у приоткрытой двери, вошла в дом и вынесла оттуда два небольших овальных овоща желтоватой расцветки и одно бесформенное нечто, отдаленно напоминающее корень имбиря.

Я без зазрения совести отдала за них причитающуюся плату. Во-первых, торговаться нам пока не стоило, ибо я желала узнать ту грань, которая переходит от необходимости до жадности и алчности, а во-вторых, желание установить с жителями деревни коммерческие отношения привалили над здравой осторожностью.

Судя по довольному взгляду Аннет и ее едва заметному кивку, женщина нас не обманула. Но носиться по деревне в поисках необходимого — значит потерять драгоценное время. Не пройдет и трех часов, как начнет темнеть. Я ведь даже не знаю, обитают ли в этой местности бандиты и грабители. Сестренка, конечно, запретила брать с собой много денег, но даже этих монет мне было жалко потерять.

— Не могли бы вы нам помочь с покупкой остальных необходимых продуктов? — в надежде спросила женщину. Стучаться в каждый дом и говорить все по новой после долгого пути было утомительно.

Женщина согласилась сразу. Более того, она предложила нам привести селян к ее дому, чтобы мы сами могли выбрать все необходимое, а не задаваться поисками. Единственное — она наотрез отказалась идти к мельнику. Нет и все.

Договорившись встретиться через полчаса, мы разошлись в разные стороны. Женщина побежала к соседке, ну а мы направились за мукой.

Дом мельника стоял на отшибе у самой речки, где, не переставая, крутились лопасти мельницы. Постучавшись в ворота, несмело вошли во двор и тут же оказались под пристальным вниманием хозяина.

— Что вам, дармоедки?! Работы и бесплатной еды здесь нет!

Грубый окрик толстого низкорослого мужика прозвучал настолько резко, что заставил вздрогнуть от испуга.

— Нам бы муки, уважаемый, да два каравая печеного хлеба, — заискивающе произнесла Аннет прежде, чем я успела ее остановить.

— Муки, говоришь, — с сомнением произнес он, глядя на нас. — А денег-то хватит на все?

— Хватит! — грубо ответила я, пытаясь придать своему голосу властности. — Покажи помол и прикажи принести требуемое.

Мельник оценивающе посмотрел на нас, отчего мне тут же захотелось помыться, кивнул кому-то позади нас и развернувшись, порывисто зашагал в сторону мельницы.

Оборачиваться не стала, хотя после такого приема тряслись поджилки. Гордо задрав подбородок, последовала за хозяином. Мое чутье прям вопило о том, что с ним нужно держать ухо востро. И не зря. Стоило нам только вступить в темное помещение, пропахшее смолотым зерном, как я смогла оценить его жадность и скупость.

Нам показали муку, которую трудно было назвать таковой. Мне кажется, что в годы Второй мировой войны мука и то была лучшего качества.

— Что это? — возмущенно посмотрела на хозяина. — Я просила показать нам муку, а не то, что остается после помола!

Я была зла. Неужто придется питаться этим?!

Усмехнувшись чему-то, мельник указал в сторону других мешков. В них-то я и увидела требуемое.

— Сколько за один мешок? — прищурив глаза, спросила его.

— Два золотых, — весело ответил он на мой вопрос, явно завышая цену.

— Сколько-сколько? — теперь уже не выдержала Аннет, которая стояла у самой двери. — Да на два золотых в городе можно купить три таких мешка!

— Так идите в город, — как ни в чем не бывало предложил хозяин сего богатства.

Я же задумалась. В город мы попадем еще не скоро, да и Дэнея не с кем будет оставить на столь долгое время. К тому же не стоит забывать, что у нас нет транспорта, чтобы довезти покупки до дома.

— Согласна. Доставка до границ моего имения за вас счет, уважаемый.