Артист (СИ) - Никонов Андрей Страница 17

Режиссёр скорчил страдальческую гримасу, а когда следователь вышел, плюнул. Можейко ему сразу не понравился, и это чувство было взаимным.

— Гриша, — крикнул он, — позови сестру. Пусть утку несёт.

Травин о том, что съемок не будет, узнал рано утром от Лизы. Он как раз застёгивал рубашку, собираясь на вокзал.

— А ночью человек выпал из окна, — сказала она, забегая в номер, — какой-то знаменитый режиссёр.

— Ты откуда знаешь? И почему ты не ушла?

— Тётя Клава сказала, уборщица. Дядя Серёжа, а можно мы здесь немного посидим? Там тучи на небе, а у Вити дома сегодня нельзя, у него мама болеет, а у Игоря с Олегом мы уже сидели вчера. Мы на Шелудивую гору хотели пойти за флюоритом, — это слово она произнесла по слогам, — ребята внизу ждут, но Вадим Александрович сказал — подождём час или два, и тогда решим.

— Можно, — Сергей застегнул рубашку, из того, что Лиза выпалила, он мало что понял. — Тучи, говоришь?

— Ага.

— Зови своих ребят и Вадима Александровича. Если надо еды купить, деньги в тумбочке.

Вадим Александрович был года на три-четыре моложе Травина, крепко сбитый парень в очках, загорелый почти дочерна. Он пожал Сергею руку, уселся на подоконник. Дети устроились на полу и кроватях, их было одиннадцать вместе с Лизой, шесть мальчиков и пять девочек от семи до пятнадцати лет, все они вежливо поздоровались, войдя в комнату, и себя назвали. Даже соседские близнецы, хотя они с Травиным уже были знакомы. Самым старшим из них был высокий нескладный подросток.

— Это Серёжа Михайлов, — представила его Лиза, ухватив за руку, — он поэт, его даже в газете напечатали.

— Михалков, — поправил её подросток, покраснев и попытавшись забрать свою ладонь обратно. — И не в газете, а в журнале. Так, пустяки, ничего особенного.

Лиза руку скромного Серёжи Михалкова не отпустила, повела его поближе к окну и Вадиму Александровичу. Травин заметил, как Игорь с Олегом ревниво переглянулись, и усмехнулся, похоже, в секции назревали нешуточные страсти. Фамилия подростка вызвала кое-какие воспоминания, но, видимо, не связанные с Сергеем лично, потому что всего лишь заныл висок. Молодой человек взял пиджак, попрощался со всеми, вышел в коридор и спустился вниз. За конторкой сидела всё та же дама с веером из курортного управления, Сергей поздоровался с ней как с хорошей знакомой — виделись они каждый день, и не раз.

— Там сейчас милиция, — авторитетно заявила женщина, — говорят, Сыркина убили.

— Кого?

— Сыркина. Ну как же, режиссёр, живёт на третьем этаже, прямо на клумбу упал, хорошо, что дворник заметил, вызвал карету скорой помощи, в больницу голубчика увезли, — ей было скучно, и она радовалась, что есть возможность поговорить, — а ещё сторож мне по секрету сказал, что барышня с четвёртого этажа, артистка известная, бросалась ему на грудь и плакала.

— Сторожу?

— Да нет, Сыркину этому.

— Умер?

— Да вроде нет, живой, — женщина вздохнула, промокнула глаза и потный лоб платком. — Такое горе, наверное, от несчастной любви в окно полез. Довела его эта актрисулька.

— Вы же сказали, убили его?

— Одно другому не мешает, — работница куруправления строго посмотрела на Травина, — наверняка ревнивец какой-нибудь постарался.

На улице парило, большая туча наползала на город со стороны Бештау, Сергей подумал, что дождя не избежать, и зашагал к главному входу, выходящему на Цветник. Цепочка несчастных случаев с киногруппой пополнилась ещё одним эпизодом, он хотел разузнать о том, что случилось, из первых рук. У главного входа стояли человек пятнадцать, все — молодые девушки, они столпились возле Фиата, а у стеклянных дверей прохаживался милиционер. Травин сам был человеком рослым, сто девяносто два сантиметра, но этот страж порядка был на полголовы его выше. На вид ему было лет восемнадцать-двадцать, из-под фуражки с белым чехлом выбивалась чёрная прядь. На Сергея милиционер посмотрел подозрительно, но останавливать не стал.

Молодой человек поднялся на третий этаж, номер комнаты режиссёр ему диктовал, так что найти её труда не составляло. Дверь в комнату была приоткрыта, Сергей осторожно, стараясь не касаться пальцами ручки, подтолкнул створку, огляделся. Через крохотную прихожую номер отлично просматривался, Травин собрался было войти, но услышал шорох, и спрятался за дверью.

Из туалетной комнаты появился человек, он старался двигаться тихо, наступать на полную стопу, но всё равно, полы из дубовой доски столетней давности поскрипывали. Это был невысокий смуглый мужчина в красной рубахе и белой жилетке, точно такую же одежду носил портье, стоявший внизу у стойки. Незнакомец подошёл к кровати, заглянул под матрас, разочарованно вздохнул, потом занялся платяным шкафом. В руках появились самопишущая ручка, часы на кожаном ремешке и портсигар. Добычу работник гостиницы сложил на кровать, и принялся обшаривать тумбочку. Там, видимо, ничего ценного не было, оставался один ящик, запертый на ключ, мужчина подёргал его, потом уверенно протянул руку к спинке кровати. Ключ висел сбоку, на гвоздике, из чего Сергей заключил, что здесь во всех номерах так устроено. Незнакомец наконец открыл последний ящик, пошарил, достал пачку денег и принялся пересчитывать — поступок глупый и бесполезный, всё равно их больше бы не стало, а потом попытался запихнуть их в карман, но пачка была толстой и цеплялась за край.

— Ну что, сколько там? — спросил Сергей, стоя в проходе.

Взгляд у мужчины заметался из стороны в сторону.

— Что вам надо, товарищ? — дёрганым голосом сказал он.

— Денег сколько в пачке?

— С постояльцем беда, нужно это отнести в милицию, — нашёлся работник «Бристоля». — Вы не подумайте, я тут не просто…

Травин не стал дослушивать, для чего воришка оказался в номере, сделал несколько шагов, подойдя вплотную, левой рукой сжал кисть незнакомца, а правой вытащил из разжавшейся руки деньги. Кисть он отпускать не стал, сжал чуть сильнее, незнакомец ойкнул и присел, пытаясь высвободиться.

— Я сам передам, — тихо, но отчётливо произнёс Сергей. — Брысь отсюда.

Мужчину уговаривать не пришлось, он бросился к двери, оттуда крикнул, что Травин ещё пожалеет, и скрылся. Когда молодой человек выглянул в коридор, там уже никого не было. Сергей собрал вещи с кровати, пересчитал деньги — восемьсот девятнадцать рублей, вытащил из пачки семь червонцев и убрал к себе в левый карман пиджака, остальные вместе с часами, портсигаром и ручкой убрал в тумбочку, закрыл ящик на ключ, и его тоже положил в левый карман. В киногруппе был счетовод, тот, которого Травин впервые увидел на вокзальной площади, правильнее всего получалось передать ключ ему. Сергей осмотрел номер, ничего подозрительного не обнаружил, захлопнул за собой дверь и отправился на поиски счетовода.

Вместо него в гостиной первого этажа он наткнулся на Малиновскую. Артистка сидела в кресле, перед ней стоял пустой бокал, а в пепельнице дымилась папироса.

— Присяду? — Травин уселся в соседнее кресло. — Не знаете, как мне вашего Лукича найти?

Малиновская посмотрела на него сквозь полуопущенные веки, даже так было заметно, что зрачки у неё расширены. Она явно не выспалась, под глазами на бледной коже проступали синие прожилки, но без контрастного грима, который позволял выделять лицо на чёрно-белой плёнке, она выглядела гораздо лучше. Хотя Травин не назвал бы её красавицей, определённый шарм в артистке присутствовал.

— Парасюка? На втором этаже, — протянула она. — Как тебя зовут? Прости, я забыла.

— Сергей, — представился Травин, он приподнялся и слегка поклонился.

— Варя, — Малиновская протянула руку ладонью вниз, дожидаясь, что молодой человек её поцелует, но тот ограничился пожатием, — всё, Серёжа, съёмки закончены. Эта сволочь из окна готов был выброситься, лишь бы не платить. Он и тебе ни шиша не даст, не надейся.

Травин сам себе уже заплатил, но говорить об этом не стал.

— Зачем я только в это ввязалась, — продолжала Малиновская, растягивая слова, — с самого начала всё не так пошло, то оператор заболел, вместо Ермолова взяли этого Савельева, а он никак свет поймать не может, хорошо Арнольд за камеру сам берётся. Он хоть и дерьмо то ещё, но снимать умеет. Есть дар у человека, кадр поймать, лицо, оно ведь движется, и не всегда удачно. Понимаешь?