Ревизор: возвращение в СССР 19 (СИ) - Винтеркей Серж Страница 17

— Ну, так-то да, — согласился я. — Считаешь, есть смысл ещё две сделать?

— Ну а почему нет? — одобрительно оглядел мою верёвочную конструкцию друг.

— Ну, давай. У меня есть ещё немного времени. Сделаем сколько успеем. Мне, главное, под дюбеля отверстий насверлить, а остальное можно хоть по ночам доделывать.

А вообще, надо посидеть, повспоминать, как были устроены складные сушилки. Я же видел их тысячу раз разные. Да у меня у самого такая была в доме. Карнабеда мне по схеме хоть чёрта лысого согнёт. Ничего в такой штуке сложного нет…

Потом мы вместе с Мишей пошли к метро. Я поехал в Пролетарский райком к Сатчану, а Миша к себе в общагу.

— Ты теперь будешь сам приезжать на совещания и довольно часто, — наставлял меня Сатчан, — так что запоминай дорогу. И запоминай, что говорить на проходной.

— А что говорить на проходной?

— Я в сауну, — посмотрел он на меня серьёзно.

— Ты шутишь?

— Нет. Так и говоришь.

— Ну, давай я попробую пройти на территорию через проходную, — предложил я. Выгляжу я молодо, нужно убедиться, что такой пароль сработает. На проходной-то, небось, привыкли пропускать людей от тридцати лет и выше. А корочками Верховного Совета мне тут точно светить не стоит.

Он высадил меня перед проходной, а сам поехал к воротам.

Пароль сработал — меня пропустили, смерив удивлённым взглядом. Но главное результат: я на территории.

Сатчан тоже уже заехал на своих Жигулях и побибикал мне, мол, давай садись.

В этот раз я уже старательно запоминал дорогу к оздоровительному центру этого предприятия.

Увидев его, я всё вспомнил, и лягушатник, который они называли бассейном, и коричневые квадратики плитки вокруг него.

Народ уже собирался, но, как выяснилось, не все еще прибыли. Мы расселись в простынях вокруг стола и с интересом разглядывали друг друга, знакомясь. Захарова я уже знал. Посмотрел на еще четырех человек из его группировки.

От нас задерживался Ригалёв.

— Кстати, я вчера замолвил словечко за вашего студента, — нарушил молчание за столом Войнов, глядя на нас с Сатчаном.

— А-аа, — дошло до меня, откуда такой переполох сегодня в МИИТе, — слышал, слышал, как вы «замолвили словечко». То-то там головы полетели! — рассмеялся я.

— Это не я, — улыбнулся Войнов. — Не мой район. Это они уже там сами. Или вообще не они, насколько я понял, там еще до моего звонка все уже назад откатили…

— Главное, что справедливость восторжествовала! — притащил Сатчан банку пива. — Кому налить, товарищи?

Я подставил ему стакан и один из людей Захарова тоже. Остальные, видимо, будут что-то покрепче или вообще не будут.

Появился Ригалёв и совещание началось.

Первым слово взял Захаров. Поздравил нас всех с началом совместной работы и высказал надежду, что сотрудничество наше будет плодотворным, после чего передал слово одному из своих, назвав его Ганиным. Тот самый Ганин — как же, помню, что он проворовался. Оказывается, он у них бухгалтер. Интересно, а у нас кто деньги считал?

Ганин открыл обычную общую тетрадочку и начал доклад: у нас под контролем в общей сложности теперь тридцать четыре больших и малых предприятия. Средний доход по году с них такой-то, горкомовский налог, зарплата силовиков, прочие расходы… остаток, подлежащий распределению, такой-то.

Называемые цифры меня не шокировали. Меня шокировала его тетрадь. Это каким надо быть непуганым идиотом, чтобы вот так вести всю черную бухгалтерию⁈ Хотя…

— Прошу прощения, Макар Иванович, — обратился я к нему. — Надеюсь, вы используете какой-то шифр для ведения ваших записей? В целях безопасности?

Глава 8

Москва. Сауна в спортивно-оздоровительном комплексе одного из промышленных предприятий Пролетарского района.

— Какой ещё шифр? — не понял меня Ганин.

— Ну, какой? Секретный, — с сарказмом посмотрел на него Захаров.

— Сокращения использую, — недовольно закрыл свою тетрадку Ганин.

— Это не то, — серьёзно глядя на него, сказал я. — Этого мало. Сокращения, небось, по первым буквам? Так это на раз-два всё вычисляется.

— Что ты от меня хочешь? — возмущённо спросил Ганин.

— Себя обезопасить хочу, — настаивал я. — Только и всего. Вот украдут у вас портфель с этой тетрадкой. Дальше что?

— Типун тебе на язык!

— Подожди, Макар Иванович. Не шуми, — остановил его обеспокоенный Захаров. — Товарищ дело говорит. Вот выкрали у тебя эту тетрадку. Дальше что?

— Да у кого рука поднимется на начальника финансово-хозяйственного отдела Московского горкома партии? — недоумённо оглядел присутствующих Ганин.

— А если поднимется? — выразительно глянул на Бортко один из Захаровских людей. Проняло их, зашевелились…

— Надо пересмотреть всю систему безопасности, — предложил я. — Наша команда выходит на новый уровень и система безопасности должна быть соответствующая. Чтобы комар носу не подточил.

— Согласен, — поддержал меня Бортко.

— Кто же против такого возражать будет? — пожал плечами Захаров.

— Так никто ж не против, — заёрзал на месте Ганин, почуяв общий настрой. — Давайте, пересмотрим… Как скажете.

— Надо подумать над этим, — взглянул на Бортко Захаров и тот кивнул. — И над шифром тоже, — посмотрел он на Ганина. — Хорошо. Теперь самое интересное, — достал он конверты и начал передавать их нам.

— Здесь процент, что у каждого из вас будет от общего дохода, — сказал он, видимо, на случай, если кто совсем тупой.

Москва. Сауна в спортивно-оздоровительном комплексе одного из промышленных предприятий Пролетарского района.

Бортко вскрыл свой конверт и, увидев там семь процентов, как и договаривались с Захаровым, удовлетворенно спрятал записку обратно в конверт и оглядел присутствующих.

Ганин, увидев у себя в конверте полпроцента, довольно заулыбался и мельком взглянул благодарно на Бортко.

— Вот же дурак, — подумал он. — А если Захаров тоже этот взгляд заметил? И воровал у своих, да и вообще, похоже, небольшого ума у нас бухгалтер!

В моем конверте оказалась записка: «Ивлев — 1,5 %». Ничего себе! — потрясенно выдохнул я, стараясь не привлекать к себе особого внимания.

Прикинул, что полтора процента от ста пятидесяти тысяч, озвученных как предполагаемый месячный доход группировки после объединения — это больше двух тысяч ежемесячно. Я, признаться, не ожидал такой большой доли, но заволновался я совсем по другому поводу. Сто пятьдесят тысяч каждый месяц на всех… Ладно я попадусь со своими двумя тысячами, фигня, отбрешусь. А у кого десять процентов, пятнадцать? Ходят с двадцатью тысячами в кармане каждый месяц? Куда столько? Потратить всё равно столько нельзя, спалишься сразу. Блин! А до того, как сто пятьдесят тысяч раздать, Ганин их в своём портфельчике будет перевозить, что ли? Рядом с тетрадочкой, в которой расписано, откуда конкретно они украдены? Еж-твою-медь!!!

— У меня вопрос. Разрешите? — поднял я руку и посмотрел на Захарова.

— Что? Мало? — удивлённо уставился он на меня.

Северная Италия. Город Больцано.

Чем больше Тарек находился в Больцано, тем больше ему здесь нравилось. Живописнейшие места, горный воздух. Целых три реки. Виноградники по склонам окружающих город горных склонов. Немного шумные, но очень доброжелательные итальянцы.

Получив подтверждение от московского партнера, что приобретение разорившегося производства правильная идея, Тарек начал действовать в этом направлении и попросил Марио организовать ему встречу с владельцами. Но Марио организовал Тареку встречу с местным депутатом, объяснив, что начинать надо с него. Мол, таковы местные особенности ведения бизнеса. Такек отнесся к его словам с уважением — для того Марио и предложили ему коллеги из Ливана, чтобы он помогал понять, как правильно вести бизнес в Италии.

Договорились встретиться в уличном кафе в исторической части города. Тарек и Марио прибыли вовремя, а вот депутат опаздывал.