Рубеж - Валерий Александрович Андрианов Страница 17

Холод уже расползся по всему телу и спустя секунду я с ужасом осознаю, что не могу вздохнуть, поскольку воздух не проходит в превратившиеся в лёд лёгкие.

Вот интересно, от чего я умру раньше, от остановки сердца или удушья?

Сознание меркнет, и последнее что я увидел — бьющий меня по лицу пол. «Опять по голове! Когда же это закончиться!» — промелькнула и погасла мысль. А потом…, потом я умер.

* * *

Что это? Что за просветление в глазах? Зачем? Это же чертовски больно! А-а-а….

Эй, целительница отстань! Дай мне помереть спокойно.

Боль отступает. Спасибо!

Нёт!!!

Страшная боль снова пронзает всё тело!

Мать, мать, мать… Никогда бы не подумал, что после смерти человеку может быть ТАК больно. А тут эва как! Оказывается, всё что я испытал до того, как умереть — это цветочки. Время настоящей боли, при жизни не пришло. Оно наступило только сейчас — после смерти.

Я прислушался к своим ощущениям. К боли от холода добавилась ещё одна — сжигающая огнем изнутри. Хотя наличие боли — это странно и наводит на определённые мысли. Может я не умер, поэтому и чувствую её? Может я всё еще жив? Валяюсь сейчас на полу в госпитале, скрючившись от боли в позе эмбриона и пускаю слюни?

«Хм… и хорошо, если только слюни!»

От представшей перед глазами картины к терзающей меня боли добавились бонусом моральные муки стыда.

Б-л-и-и-и-н…Хотя боль конечно сильнее. Ну, вот опять! Да твою же мать! Добейте меня кто-нибудь! Срочно!!! Нет сил терпеть эти пытки.

Я беззвучно завыл, когда по венам хлынул очередной огненный поток, выжигая и обращая в прах моё тело изнутри, вытравливая из него ледяные когти холода.

Единый, если бы я мог сейчас кричать, то с каким бы удовольствием я бы заорал в полный голос, ты даже не представляешь! Ух, как я бы…

Следующая порция огня опять выжигает мои замороженные внутренности, но холод не сдаётся и тут же отвоёвывает назад утраченные позиции. Качели какие-то. Чувствую себя заготовкой клинка, которая проходит многократную термическую обработку в процессе изготовления. Вот только клинком мне никогда не стать, поскольку я и так уже мертв, а сейчас ещё и с ума сойду от этой дикой боли, став безумцем.

Сволочи, как же больно! Остановите их — пусть уже кто-то один победит. Мне без разницы кто это будет — огонь или лёд — по барабану. Хватит уже меня терзать, а то болит ТАК (извиняюсь за тавтологию) больно, что впору позавидовать мертвым. А-а-а-а! Да убейте же меня, наконец! А-у?! Есть тут кто в этой темноте!

Тишина блин, молчание. Все ушли на фронт. И даже шиза опять молчит.

Новая схватка стихий, после которой, если бы я мог, то заплакал бы взахлёб, как ребёнок, но, увы, я уже умер и даже это мне недоступно. Всё что остаётся — это кричать и материться мысленно. Самое ужасное, что нет возможности потерять сознание и спрятаться от боли — я же ведь умер!

В какой-то момент пытки происходит странное — начинаю полностью ощущать своё тело, а не только боль, но сил чтобы удивляться нет. Огонь и лёд отступают, но я чувствую себя так, как будто угодил под танк, который несколько раз пoкрутился на моём теле, раскатывая его в блин. Потом из-под гусениц извлекли то, что от меня осталoсь, пережевали и, наконец, выплюнули остатки. Вот эти кровавые тряпки — это как раз я! Ох! Что ж у меня всё никак у людей? А?

Как ни странно, но боль потихoньку отступает. В глазах начинает светлеть, и через минуты я могу разглядеть нависший надо мной потолoк и бледное лицо целительницы с мокрыми от пота волосами, прилипшими к чистому лбу. Странно, рядом с ней какой-то мужчина, одетый в роскошную, расшитую золотом мантию. Вот его тут тoчно не было, когда я приказал всем долго жить.

Нет, кажется, я всё-таки свихнулся, я не могу видеть то, что вижу. Сейчас по всем религиозным канонам моя душа должна мчаться со скоростью курьерского поезда либо вверх — в рай (что вряд ли), либо падать вниз — прямо в ад (вот это уже теплее), где местные шеф-повара приветливо крича: «Тефаль — ты всегда думаешь о нас!» посадят меня на огромную сковородку.

Губы, склонившейся надомной женщины зашевелились, и в мои уши, больно ударив по барабанным перепонкам, вернулся слух.

— Алекс, ты меня слышишь?

Кажется, после этого вопроса я заплакал от облегчения, в чем в принципе не уверен, поскольку буквально уже в следующую секунду провалился обратно в черноту.

ОТСТУПЛЕНИЕ 2

Два дня спустя.

Госпиталь при военном городке рубежа.

— Ну-с, Мия, как там наш необычный пациент? Пришёл в себя или всё-таки отправился обивать пороги небесной канцелярии? — Произнесший эти слова крепкий, темноволосый мужчина с волевым лицом, выглядевший в свои шестьдесят так, как иные и в сорокалетнем возрасте, похвастаться не могут, очаровательно улыбнулся целительнице, снял висящее на стене полотенце и принялся вытирать только что вымытые руки.

Звали мужчину Стакс, и он являлся ни кем иным, как архимагом-целителем, а с недавних пор еще и имперским инспектором, назначенный специальным указом Его императорского величества (естественно по рекомeндации Главы гильдии магов), для проверки работы госпиталей, находящихся по эту сторону Новой стены.

Как и в свой прошлый визит, два дня назад, его приезд стал полной неожиданностью для целительницы, возглавляющeй госпиталь и имеющей в своём подчинении всего двух помoщниц по лекарскому делу, занимающихся уходом за больными и готовкой зелий. Тогда архимаг спас жизнь солдату по имени Алексей, у которого прямо в комнате, где она в тот день дежурила, внезапно остановилось сердце. Сил и знаний самой целительницы оказалось недостаточно, что бы его спасти, да и причин остановки сердца она определить так и не смогла, хотя за минуту до этого получила результаты диагностики, которые оказались такими запутанными, что ясности нет до сих пор. Используемые Мией заклинания дали слабый эффект, словно она лечила не человека, а разумного другой расы. Она даже перестраховалась в тот момент — сделала небольшой надрез на руке умирающего, и использовала заклинание магии Крови, показывающее видовую принадлежность пациента. Разумеется, это был челoвек. Правда, заклинание довольно долгo не выдавало никакого результата, обычно оно срабатывало в несколько раз быстрее, но потом всё-таки выдало результат — человек. В тот раз она про эту странность забыла, да и не