Василий Сахаров - Ройхо Ваирский Страница 18

Маг задумался и в такт движению лошади качнул головой:

– Мы многого достигли. – Короткая пауза, и Верек добавил: – Очень многого.

– Вот именно. А всё почему? Потому, что мы не боялись трудностей и шли только вперёд. Двенадцать месяцев назад ты был студентом последнего курса имперской Академии магии и колдовства без перспектив, связей и денег, а теперь шевалье Эри Верек – личный маг протектора Севера графа Ройхо с большим количеством золота и доброй сотней артефактов, которых вскоре, после обыска кораблей в бухте Кэйрр, станет ещё больше. Разница заметна?

– Да, заметна. – Настроение Верека явно улучшилось, и он дополнил меня: – А что касается тебя, Уркварт, то год назад ты являлся лейтенантом гвардии на окладе, с неплохими связями и некоторыми сбережениями, но без больших перспектив. А сейчас ты граф, имеешь неслабую дружину, которая тебе предана, тысячи людей в подчинении, десяток верных и неглупых соратников, любящую жену-красавицу, дружную семью, покровительство богини и духов, крепкий замок и солидную казну. Действительно, срок небольшой прошёл, а мы сильно взлетели.

– Вот и я про то же самое говорю. Поэтому недовольство тем, что исследования на время притормаживаются, уйми. Придёт срок – вернёшься к ним, а пока сосредоточься на том, что тебе придётся держать под контролем ваирских магов и обеспечивать высадку на Данце.

– Всё понял. Только мы с Мианом сами не справимся. Двух магов мало.

– Это понятно, но проблема решаема. Вражескую флотилию захватим, с герцогом соединимся, а после этого и маги найдутся, и жрецы. Главное, кошельком позвенеть и добычу пообещать. Так что на тебя ляжет руководство чародеями, причём многие из них наверняка будут сильнее тебя. Но по большому счёту это чепуха, главным всё равно будешь ты. Сможешь грамотно работу организовать?

– Думаю, да. После северного похода и зимней войнушки в пограничье опыта прибавилось, так что за горло меня не возьмут и авторитетом не задавят. Я теперь сам авторитет, особенно когда за спиной дружинники с мечами.

– Верная позиция, Эри…

Мы подъехали к моему дому – замку Ройхо. Древняя мощная твердыня на скале встретила меня протяжным зовом сигнальной трубы. И приспущенное до половины высокого привратного флагштока чёрное знамя с красным солнцем и серебряной руной «Справедливость» на нём медленно и величаво поднялось до самого верха, как того требовал ритуал при появлении хозяина. Ворота открылись во всю ширь, мост опустился, железные решётки поднялись, проход был открыт, и мы въехали во двор замка.

Полсотни дружинников во главе с капитаном Ишкой Линтером выстроились перед Центральным донжоном. Комендант хотел сделать мне доклад, что происшествий не случилось. Однако его опередили мои близкие, которые вышли во двор и все вместе направились мне навстречу. Капитан, видя это, сделал шаг назад, встал в строй и освободил проход, а я спрыгнул с коня, кинул поводья подбежавшему конюху и пошёл к тем, кого любил и чья жизнь для меня была дороже моей собственной.

Впереди плавно вышагивает потрясающе красивая молодая блондинка с выпирающим округлым животиком, который ясно говорит всем окружающим, что она находится на последнем месяце беременности. Это графиня Каисс Ройхо, моя жена и любимая женщина (это два разных понятия, и порой для мужчин они относятся сразу к двум представительницам прекрасного пола, но мне повезло – они совмещены в одном человеке). Жена одета в просторное светло-серое платье, а её шикарные белокурые волосы заплетены в две толстых косы, которые перекинуты на грудь. Моя красавица внешне спокойна и уверена в себе, но в её глазах я вижу радость от нашей встречи. Каисс волновалась за своего неугомонного мужчину, это мне известно, и такого человека, как я, несмотря на всю мою суровость, это радует и греет, ибо счастлив тот, за кого переживают и кого ждут. Однако наши истинные чувства, мои и Каисс, должны видеть лишь близкие люди. Только они могут быть свидетелями наших радостей, горестей, страданий и волнений, а при посторонних мы в первую очередь граф и графиня Ройхо – местные властители. Поэтому, приблизившись к моей второй половине, незаметно от дружинников и стоящих возле донжона слуг и двух пожилых жриц Улле Ракойны, я быстро подмигнул ей, мол, всё в порядке. После чего взял её узкую белую ладонь в свои грубые мозолистые руки, и мои обветренные губы прикоснулись к мягкой и нежной коже, которая пахла мятой и чем-то ещё, может, розами или южными пряностями.

– Добрый день, графиня, – отпустив руку Каисс, сказал я и задал дежурный вопрос, который положен по этикету: – Всё ли в порядке у нас дома?

– Добрый день, граф. – Жена слегка наклонила голову. – У нас всё хорошо. Есть небольшая неприятность, но про неё вам расскажут молодые леди, – кивок в сторону моих сестёр, а затем с её стороны также следует дежурный вопрос, который в принципе не обязателен, ибо о том, что происходит за стенами замка, жена знает от гонцов: – А всё ли хорошо у вас? Стоит ли нам опасаться пиратов?

– С пиратами всё хорошо, – улыбнулся я. – Большинство из них перебито, а некоторое количество взято в плен, и сейчас морские разбойники двигаются к храму нашей покровительницы богини Улле Ракойны.

– Слава богине! – Каисс кинула взгляд на небо.

Я предложил ей руку, дождался, пока она обопрётся на меня, и повернулся к сёстрам-близняшкам Наири и Джани, красивым белокурым девчонкам. Мне следовало задать им вопрос, как они себя вели и что за неприятность случилась в замке по их вине. Однако они меня опередили, и Джани выпалила:

– Никки сбежала!

– Да-да, – поддержала сестру Наири. – Оставила записку, в которой написала, что уходит на север, и сбежала.

– Вот как? – Поступок дикарки из Северных пустошей, которую я привёз в замок минувшей зимой, меня почему-то ничуть не удивил. – И когда это произошло?

– В ту ночь, когда ты отправился на войну, – прощебетала Джани.

– Она по стене спустилась, дружинники потом верёвку нашли, – дополнила Наири.

– Ну что же, – я равнодушно пожал плечами, – Никки – свободный человек. Правда, диковатый, оттого и поступок странный. Подошла бы ко мне или к графине, и её отпустили бы. Ну и ладно, ушла и ушла, скатертью дорога. Не забивайте себе голову, а сосредоточьтесь на учёбе. Кстати, вы себя хорошо вели?

– Да. – Ответ был одновременным.

– Вот и хорошо. – Поворот головы на младшего брата, насупленного русоволосого пятнадцатилетнего подростка в чёрном полувоенном мундире и с кортом на боку. Он на меня обижен, и причину я знаю. Его не взяли на битву, хотя я это обещал, и теперь он злится. Но ничего, я его обрадую. А пока спрашиваю Трори: – А как у тебя дела, брат?

– Плохо. – Левая рука Трори крепко, до побелевших костяшек, сжимает рукоять короткого пехотного меча.

– А что так?

– Меня старший брат обманул.

– Это бывает. – Я снова улыбаюсь и поясняю: – Всё происходило в большой спешке, и про тебя просто забыли. Так бывает. Но впереди будут новые битвы, и ты примешь в них участие.

– Когда? Зимой? Нанхасов ждать?

– Отнюдь. Завтра мы выступаем в бухту Тором, где ещё одна пиратская эскадра, и твой клинок лишним не будет. Поэтому готовься, брат.

– А не обманываешь?

– Нет. И если ты не проспишь, то завтра отправишься вместе с моим войском и будешь находиться от меня по правую руку.

Лицо парня разгладилось, и он чётко, по-военному, кивнул:

– Разрешите идти собираться, господин граф?

– Да. – Мой ответный кивок. И, не глядя на Трори, который бегом помчался в замковую оружейную комнату, я вновь посмотрел на Каисс, в глазах которой снова появилось беспокойство, и тихо произнёс: – Поговорим позже. Пойдём.

Вместе с женой и следующими за нами сёстрами я прошёл в Центральный донжон, и у меня с супругой состоялся весьма обстоятельный разговор. Надо сказать, что говорили мы в основном по делу и чувств старались не касаться, хотя я ожидал всякого: слёз, упрёков и давления тем фактором, что Каисс беременна. Но моя женщина повела себя достойно, впрочем, как и всегда. Видимо, сказывалась непростая кровь старого остверского рода и наставления жриц Ракойны, с которыми графиня проводила времени гораздо больше, чем со мной. Она знала, что, если я решил идти в поход, который отвлечёт меня от дома на срок от месяца до трёх, разубедить меня не получится. И потому моя вторая половина очень внимательно слушала мои наставления по управлению замком и графством, задавала уточняющие вопросы, кое-что даже записала и слёзы позволила себе лишь в конце беседы. Однако продолжалось это недолго. Покрыв лицо любимой поцелуями, а затем заверив её, что кроме неё мне никто не нужен, я смог немного успокоить женщину. После чего я погладил Каисс по животику, послушал, как там толкается малыш, которого будут звать в честь дедушки, Квентином, и отправился чиститься, мыться, бриться и переодеваться. На душе было спокойно, я знал, что мои тылы прикрыты, и снова вернулся к своим мыслям и делам.